Дмитрий Красько - За флажками
Я не стал ему объяснять, что это за хрень. Во-первых, мне и самому было не очень удобно — подушки безопасности давили и меня, хотя, конечно, не так интенсивно, как моих похитителей. Во-вторых, я лихорадочно соображал, как бы половчее выбраться из машины. В-третьих, наконец, я ждал помощи от Яна, поскольку мое «во-вторых» никак не хотелось придумываться.
И помощь пришла. Я услышал, как открылась дверь, хлопнул и зашипел, выпуская воздух, пузырь подушки. Потом раздался еще звук — тупого удара. И бомж-переговорщик поскучнел глазами. Видимо, надолго.
Потом его тело исчезло вовсе и, когда через несколько секунд подушка безопасности сдулась окончательно, я увидел Яна, укладывающего безвольную тушку у покореженного заборчика. Хрен его знает, с какой целью. Ян, конечно, человек обстоятельный, но бьюсь об заклад, что в этот раз он работал экспромтом. Слишком быстро приходилось принимать решения в этом, да простят меня за банальность, калейдоскопе событий.
А у Яна — это я знал доподлинно — плохо получалось работать с листа. Ну, не был его мозг заточен под это дело. И я поспешил ему на выручку, выбравшись из нехорошего — в смысле моральном, но не техническом — автомобиля.
Ян слишком долго возился с переодетым в бомжа парнем. Что он с ним делал, когда нам нужно было срочно рвать когти с этого места — ума не приложу. Говорю же, плохо у него получается действовать экспромтом. Поэтому я в два кенгуриных скачка оказался рядом, схватил за руку и потащил к «Волге».
Литовец не особенно-то и упирался. Послушно бухнулся на пассажирское сиденье, куда я бросил его туловище, и ни слова не сказал, когда я уселся на водительское место и повел наш желтый, в черных кубиках, корабль подальше от точки незапланированного рандеву.
Заговорил он только через пару кварталов:
— К чему такая спешка, Мишок? Они ведь не опасны были?
— При чем здесь они? — бросил я, сверля глазами дорогу. — Наше счастье, что там еще не собралась толпа. Хотя номера на машине все равно какой-нибудь хуцпан приметил. Наверняка. Через окно. У нас таких любопытных — куча. Приметят, что надо, и стуканут, куда надо. Там через пять минут уже менты будут. У тебя есть желание пообщаться с представителями доблестной гайки? Обращаю твое внимание на то, что инициатором данного дорожно-транспортного происшествия выступил ты. Тебе и дадут по башке.
— Глупо, — сказал Литовец. — Нужно было их и дождаться. И попросить этого, как его… Балабанова вызвать. Там же все черным по белому ясно было.
— Каким по какому — это еще вилами на воде писано, — возразил я. — Во-первых, ребятки из «Прадика» могли освободиться еще до приезда гайцев. А во-вторых, с чего ты взял, что гайцы сразу бросятся вызывать Балабанова? Они просто решат, что ты — еще один приблатненный и хочешь своими связями в органах попользоваться. Представляешь, сколько через них народу с подобными запросами проходит? И их реакцию на это — представляешь?
От места недавних военных действий мы были уже достаточно далеко, к тому же я, предусмотрительный, поплутал по задворкам спального района, что, согласитесь, успешной погоне не способствует. Так что можно было спокойно сбросить скорость. Что я и проделал.
— Все равно нужно с Балабановым связаться, — проговорил Ян, подумав. — Мы что, так и будем от этих придурков всю оставшуюся жизнь прятаться?
— Нашу или их? — на всякий случай уточнил я.
— Какая разница? — Ян возбудился. Я его понимал. — Что за херня такая? Это их работа — нас от бандитов всяких защищать. Вот и пусть они свою работу делают!
Я его, говорю, понимал. Но вряд ли поддерживал.
— Послушай, Ян, — вкрадчиво начал я. — Ты хоть понимаешь, что это за ребята? Это не шушера мелкая, не шестерки. Если бы меня, допустим, только Стебель искал — это одно. Его бы я сдал ментам, и те бы его схавали, не поморщившись. Но тут я, надо понимать, хозяевам Стебля на хвост соли насыпал. Ты посмотри, какие силы подключены — зубы сводит, волосы в разные стороны расползаются. Сто пудов тебе даю — у них и в ментуре подхваты есть, и не такие липовые, как у нас… Ну, я про Балабанова… А явно люди повыше сидят и подальше глядят. Ты все еще не раздумал звонить Балабанову?
— Знаешь, Мишок, — задумчиво проговорил Ян. Видимо, уже пришел в себя, раз стал таким рассудительным. — У меня на твою речь есть два замечания. Ты все время «я» да «я». После сегодняшнего дня к своему «я» можешь и меня смело прислюнивать. Со мной они тоже поговорить захотят.
— Пожалуй, — кивнул я.
— А второе мое замечание — оно, скорее, вопрос, а не замечание. Предположим, ты прав. У них есть очень мохнатая лапа в милиции. И эта мохнатая лапа не даст Балабанову нормально работать. Но ведь мы-то с тобой действительно не можем всю оставшуюся жизнь под кроватью прятаться. Нам-то что делать? В другой город перебираться? Фамилии менять? Пластическую операцию делать? У тебя какие-нибудь конкретные предложения есть?
— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — Я ведь даже не знаю, что это за компания. Знал бы, может и предложения появились.
— Ну, вот это уже не проблема, — сказал Ян. Я удивленно посмотрел на него. Как раз излишней самоуверенностью Литовец никогда не отличался.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, для начала, гаишники все равно будут составлять протокол места происшествия. И фамилии участников перепишут. Можно будет позвонить Балабанову — пусть поинтересуется…
— Задолбал ты со своим Балабановым! — окрысился я. — Повесь его фотку над кроватью — может, кошмары по ночам мучить перестанут. Про волосатую лапу забыл? Звякнет эта лапа, куда надо, и вычеркнут фамилии пацанов из всяких протоколов вообще. Да и кто тебе сказал, что они гайцев дожидаться будут? Прогрызут подушки безопасности, подберут своего кента и свалят. Они ж со стволами все, нафиг им разборки с органами нужны?
— Ладно, — Ян поднял руки. — Сдаюсь! С Балабановым пока оставим тему. Но все равно теперь можно выяснить, кто они и чем дышат.
— Конкретнее, — потребовал я. — А то у меня сегодня соображалка плохо работает.
Ян загадочно усмехнулся и открыл мне страшную тайну:
— Я у того говнюка, которого из машины вытащил, документы забрал.
— По-на мать! — я хлопнул руками по баранке. — А я все думаю — чего это ты с ним так долго возишься? Ну, молодец! Теперь они тебя точно искать будут, можешь не сомневаться.
— Да я и раньше-то не особо, — Ян философски пожал плечами. Мол, а какая разница, все равно пропадать, так перед этим хоть погулять от души. Ну, к примеру, ксиву стащить.
— Все с тобой понятно, — я слегка повеселел и решил остановить машину, чтобы поговорить с чувством, с толком и с расстановкой. Все-таки, на ходу глобалить неудобно — светофоры разные мешают, знаки, да и постовые, опять же. Только и зыркаешь по сторонам — как бы какое правило дорожного движения не нарушить, как бы какого пешехода не сбить. — Ну, а теперь рассказывай.
Место я выбрал тихое и неприметное — посреди кооперативных гаражей, в пяти микрорайонах от места собственного проживания. Короче, те, кто меня разыскивает, могут хоть в НАСА звонить — никакие шпионские спутники не помогут.
— А что рассказывать? — Ян сделал вид, что слегка деревянный.
— Рассказывай, как ты умудрился появиться в нужное время и в нужном месте, — просветил я. — Меня уж совсем было на какую-то базу повезли, на предмет смертоубийства, подозреваю. Так что ты как раз вовремя нарисовался.
Ян задумчиво пожевал губами и произнес — не менее, между прочим, задумчиво:
— А знаешь, Мишок, я как-то сразу понял, что это они. Может, этот «Прадик» мне в зеркало примелькался, пока я к тебе ехал, может просто шестое чувство. Не понравился он мне, в общем. Да и стоял слишком близко к твоей арке.
Последний довод убил меня. Я наверное, никогда не пойму тонкую прибалтийскую душу своего сменщика. И извилистые лабиринты его логики так и останутся для меня недоступны. Нет, ну скажите, какая может быть связь между преступными намерениями и близрасположенностью к арке? Подозреваю, что, дай сейчас Яну возможность — и он заминирует все подъезды ко всем аркам на свете, оставив только узкий фарватер. А нехрен!
Тем временем Литовец собрался с мыслями и продолжил:
— Вот я подумал немного и решил, что далеко отъезжать не стоит. Спустился на пару кварталов, развернулся и стал ждать. Потом смотрю — и правда тебя выводят. Вот тут я и придумал в них врезаться…
— Так ты ж не врезался, — возразил я.
— А я передумал, — спокойно сообщил он. — Перед тем, как врезаться, и передумал. Нафига, думаю, машину гробить? Можно просто напугать. И напугал.
— Ты молоток! — я хлопнул его по плечу и довольно потянулся. — Я в тебе никогда не сомневался. Даже когда ты приперся ко мне и стал нытю разводить про то, что у тебя баба на сносях и тебе страшно.
