Александр Тамоников - Нас воспитала война
Появился старик.
Владимир надел пакеты на головы, перевязал веревкой горла убитых, чтобы при перемещении их на болото не оставить кровавого следа. Дед спросил:
— В болото их, Володь?
— А куда же? Или могилы прикажешь им рыть?
— Да я ничего. Просто спросил. Подсобить?
— Не надо. Иди домой. Спи.
— Ну ты даешь! Уснешь тут.
— А ты своей, «реактивной», стакан хватани.
— Уже хватанул. И ни в одном глазу.
— Значит, еще выпей. И давай, не мешай.
— Не буду. Только ты, Вов, как это… ну… похоронишь этих, приходи ко мне, ладно? Одному-то боязно.
— А когда ко мне с ружьем шел, не боязно было? Под пули ведь шел.
— Тогда — другое дело. Сейчас — боязно.
— Хорошо, приду. Ступай.
Дед Матвей ушел. Леший взвалил труп одного из бандитов на себя, вышел через двор. Через некоторое время вернулся за вторым. Через час дело было сделано. Владимир тщательно убрал следы пребывания посторонних в доме. Один автомат спрятал в саду, другой взял с собой. Ножи пошли в болото вместе со своими хозяевами. В доме старика он включил телефон бандитов. «Справочная книга» была чиста. Выключив, положил аппарат на стол. Дед в отсутствие Лешина выпил еще и сейчас заплетающимся языком рассказывал о своей военной юности. Когда служил в разведроте гвардейского пехотного полка и ходил за «языком». Под его монотонный голос на лавке, возле печи, Леший постепенно погрузился в сон.
ГЛАВА 7
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОХОТЫ
Бабичев спал плохо. Вообще, в чужих домах он проводил ночи отвратительно. Так что встал он в 7.00 разбитым и неотдохнувшим. На душе было муторно. Что несет с собой день грядущий? Николай принял душ, оделся и вышел в холл, где в кресле просматривал журнал неизменный Эдик.
— Доброе утро, Николай Викторович!
— Доброе. А ты что, вообще не спишь?
— Ну что вы. Человек не может без сна, только режим у меня немного другой, чем, скажем, у вас.
— Геннадий Андреевич, как понимаю, еще в постели?
— Нет. Он на пробежке.
— Пробежке? — удивился Бабичев.
— Вы удивлены? Геннадий Андреевич старается вести здоровый образ жизни.
— Ты смотри! Молодец. Даже после всего, что произошло?.. А у меня, как с утра начнется…
Договорить ему не удалось. В холл вошел вспотевший Король и с ним двое таких же разгоряченных телохранителей.
— Проснулся, служитель закона? Зарядочкой не балуешься?
— Когда?
— Для этого, Коля, время всегда надо находить. В этом — залог здоровья. А его, как знаешь, ни за какие деньги не купишь.
— Все это правильно, но, увы… Я хотел спросить, Геннадий Андреевич… насчет акции… сообщений не поступало?
— Пока рано. Связь в 8.00. А ты никак волнуешься? Жалеешь дружка детства?
— Нет. Не то. Ну вы сами понимаете…
— Иди, Коля, прогуляйся в парке до завтрака, успокойся. Иди, дорогой.
Бабичев вышел. Действительно он нервничал, пытался выглядеть спокойным — не получалось. Утренняя прогулка пошла ему на пользу. Николай сумел взять себя в руки.
Около восьми в столовой собрались: хозяин дома, его помощник и Бабичев. Перед Королем лежал сотовый телефон. Мобильник Бабичева находился у того в боковом кармане.
8.00 — связь молчит.
8.10 — молчит.
8.15 — звонок. Но на телефон Бабичева. Тот вздрогнул и достал трубку. Включил связь и тут же изменился в лице — он пытался как можно лучше сыграть отведенную ему роль.
— Володя? — Боб посмотрел на напрягшееся лицо Короля и прошептал, закрыв динамик телефона: — Леший!
Бабичев продолжил разговор:
— Ничего не случилось. Остановился на ночь у друга. Ты-то как? Нормально? Изменений в обстановке никаких? Нет? Ты все время был на кордоне? Да? Что? Почему?.. Хорошо. Ты дождись меня, я заеду к тебе. Пока…
Подполковник выключил телефон, осторожно, словно гранату, положил на стол и растерянно поднял глаза на шефа.
Тот тихо спросил:
— Что это значит, Коля?
— Вы у меня спрашиваете, Геннадий Андреевич?
— Нет. У себя. Чтовсе это значит? Почему твой Леший жив? И где мои люди? Почему молчат?
— Судя по голосу, Леший спокоен, говорит, что изменений за ночь не произошло… Значит… они не встретились? Ваши люди и Леший?
— Этого не может быть! Исключено. У моих людей был приказ найти Лешего, где бы он ни был, и уничтожить его. Они не могли не выполнить приказа.
— Но вы убедились, что Леший жив?
— А если с тобой говорил не Леший?
— А кто же?
— Откуда я знаю? Но не твой друг.
— Я узнал голос.
— Подделать голос — не проблема.
— Но почему тогда не докладывают ваши люди? Где они?
Этот вопрос заставил Короля задуматься. Действительно, почему о результате акции не доложили Фома с Серьгой? Неужели?.. — пришла вдруг страшная мысль.
Бабичев догадался, что хочет сказать шеф, но молчал, дав тому самому выложить весьма вероятное предположение.
— Неужели Леший переиграл ребят? Но как?.. Или враг был предупрежден?
— Кем, Геннадий Андреевич? — спросил Боб.
— Кем? Тобой! Отсюда, по сотовому. Или ты открылся ему раньше?
— Геннадий Андреевич, — набычился Бабичев, — я понимаю ваше состояние, но разве я похож на человека, своей рукой подписывающего собственный смертный приговор? Я доверился Лешему? Для чего? Чтобы потерять жизнь? Вы извините, но все же иногда думайте, прежде чем обвинять в чем-то.
— Простите меня, господа, что вмешиваюсь, — включился в разговор Эдик, — но позвольте высказать свое мнение?
— Говори, — разрешил Король.
— Вам не кажется, уважаемые, что этот загадочный Леший переиграл не только Фому с Серьгой? Он обвел вокруг пальца всех, включая и вас, Геннадий Андреевич. Даже не подозревая о вашем существовании.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я тут поинтересовался этим Лешим. Через своих товарищей в городе. И вот что выяснил. Майор Лешин Владимир Алексеевич, кроме того, что сообщили вы, уважаемый господин подполковник, на протяжении долгого времени служил в подразделениях особого назначения и прошел многие «горячие точки». Награжден орденами и медалями. Отличный специалист по ведению разведывательно-диверсионной деятельности в условиях лесистой местности. За свою последнюю акцию, между прочим, он представлен к званию Героя России.
— Вот как? — Король внимательно посмотрел на Бабичева. — Почему же ты, близкий друг Лешего, не знаешь ни о чем подобном?
— Я удивлен не меньше вашего, Геннадий Андреевич. То, что сказал Эдик, для меня новость. Почему Леший не поведал мне обо всем?.. Не знаю. Больше мне нечего сказать по этому поводу.
— Ну, Бабичев… — Король покачал головой, выражая крайнюю степень неудовольствия.
— Извините еще раз, господа. Разрешите продолжить? — вновь включился в разговор Эдик.
— Да, да, Эдуард, продолжай.
— Давайте исходить из того, что Леший спецназовец очень высокого уровня. И как раз в той области, о которой я уже говорил. Он прибывает на кордон и становится случайным свидетелем трагедии на реке. Считая Николая Викторовича своим другом и учитывая его служебное положение, естественно, докладывает последнему о происшествии. И вот где-то на этом этапе вы, господин подполковник, невольно даете Лешему повод усомниться в искренности вашего поведения. Потому-то он полностью и не раскрывается вам. Уж что он мог усмотреть фальшивого, не знаю, но усмотрел. Возвращаясь домой, он просчитывает все варианты того, что может произойти дальше. Среди них и тот, что его друг, то есть вы, Николай Викторович, может быть как-то связан с бойней на реке. В голове Лешего это один из многих вариантов и не обязательно основной. Далеко не обязательно. Но он просчитывает и его. И делает вывод, что в этом случае он, Леший, становится нежелательной фигурой в чьей-то крупной игре. Считая другие варианты менее ему угрожающими, он, как человек осторожный и опытный, принимает к действию вариант предательства Бабичева. Ради бога, не обижайтесь, Николай Викторович. Что делает Леший, понимая, что его могут убрать? И убрать в самые короткие сроки? Он решает из жертвы стать охотником. И, как это ни прискорбно, это ему удается, и все его предположения оказываются верными. Леший попадает в самую точку. Он уходит из-под удара, уничтожив наших бойцов. Только так я могу объяснить то, что Леший жив, а от наших ребят ни слуху ни духу.
Наступило тягостное молчание, которое прервал Король, задумчиво проговорив:
— Знаете… а я готов согласиться с помощником. По-моему, убедительно. А, Бабичев?
— Я не знаю, каким образом мог заметить что-то неладное в моем поведении Леший. Но если это так, то это грустно. Я не вижу, что следует предпринять в сложившейся обстановке. Коль Владимир такой «профи», то убрать его немедленно мы не сможем, тем более теперь, когда он будет осторожен и скрытен, если не предпримет чего покруче.
