Евгений Сухов - Гнев смотрящего
– Ох, как же вы меня достали, – произнес бывший майор и, кинувшись к двери, выглянул в коридор.
Он успел увидеть, как Лебедев внезапно отпрянул в сторону от закрытой двери. Дверь распахнулась, Лебедев в ту же секунду нанес мощный удар ногой кому-то невидимому, стоявшему в дверном проеме, и ворвался в комнату.
– Руки вверх, уроды! – донесся его крик. – Всех завалю!
Получив страшный удар в грудь, стоявший у порога боец отлетел на середину комнаты и скорчился на полу. Майор, держа в вытянутой руке такой же «ПСМ» с глушителем, как у Абрамова, обводил помещение напряженным взглядом. Он насчитал шестерых. Они сидели в креслах и на диване. Седьмого, пострадавшего, можно было пока не принимать в расчет. При таком невыгодном соотношении сил всякую попытку сопротивления следовало подавлять на корню. А потому, когда бритоголовый неудачно пошевелил рукой, Лебедев, не раздумывая ни секунды, сделал два выстрела. Парень, как ошпаренный, вскрикнув, отдернул простреленную руку от своей куртки.
– Все на пол, руки за голову! – грозно скомандовал Лебедев.
Абрамов негромко от входа сказал напарнику:
– Ваня, спокойно, я рядом.
И Лебедев сделал шаг вперед, освобождая товарищу сектор обстрела. Сидевший на диване огромный детина, успевший уже основательно нагрузиться с утра, наконец осознал, что всех его корешей пытаются уложить мордой в пол всего-навсего двое хмырей пенсионного возраста, в дешевых мятых костюмчиках и нелепых шляпах. Глаза детины налились кровью, и он, разинув пасть, зарычал как дикий зверь:
– Ах ты, сука! Да я ж тебя сейчас на куски порву.
– Сидеть! – предостерегающе крикнул Лебедев, но здоровяк, поймав кураж, не обратил внимания на серьезность команды и попытался выпрямиться во весь свой исполинский рост. До Лебедева докатилась волна алкогольных паров, вырывавшаяся из разинутой пасти верзилы.
– Еще один герой попался, – проворчал себе под нос Лебедев, нажимая на курок.
Боец отшатнулся, схватился за плечо, потерял равновесие и с размаху плюхнулся обратно на диван. Через мгновение сквозь пальцы его левой руки, которой он зажимал рану, засочилась кровь. Он хотел было еще раз вскочить и броситься на врага, но неожиданно обнаружил, что больше не владеет своей правой рукой. Ярость мгновенно сменилась страхом, и он, забыв о происходящем в комнате, начал лихорадочно ощупывать свою руку, а на его глазах выступили неподдельные слезы.
– Я кому сказал – на пол! – рассвирепел Лебедев. – Ну, шпана, быстро!
Его пистолет выстрелил еще раз, и еще один из бандитов, вскрикнув, схватился за простреленную лодыжку.
Братва наконец поняла безвыходность своего положения и начала скоренько сползать со своих диванов и кресел и укладываться ничком на ковре. Абрамов открыл свой чемоданчик, взял оттуда охапку наручников и двинулся с ними к лежавшим на полу браткам. Лебедев продолжал держать всю ненадежную компанию под прицелом.
– Только не дергаться. Будете мирно лежать, останетесь без дырок в голове, – предупредил Лебедев. – Если что, сразу мозги вышибу. Браслетов хватает, а, Сережа?
– Да, – откликнулся Абрамов, – я с запасом взял, как чувствовал.
Он подошел к лежащему на диване верзиле с простреленным плечом и холодно осведомился, ткнув того стволом под ребра:
– Тебе что, особое приглашение нужно?
– Да пошел ты, – не переставая баюкать руку, огрызнулся «бык», но тут же завопил благим матом, получив страшный удар в коленную чашечку. Более не сопротивляясь, он со стонами послушно сполз на ковер. Абрамов бесцеремонно заломил назад обе его руки, здоровую и раненую, и, не обращая внимания на новые вопли и обвинения в фашизме, сковал наручниками запястья.
– Слышь, мужик, нам перевязка нужна, – проскулил бандит с простреленной ногой. – Мы так кровью истекем…
– Да и хрен с вами, истекайте, – равнодушно отозвался Абрамов, продолжая методично сковывать руки братанов наручниками. Закончив работу, он выпрямился и обратился к напарнику: – Слушай, Иван, я пока побуду здесь, а ты позови с улицы Фарида и осмотрите с ним дом. Может, остался еще кто-нибудь.
Лебедев вышел во двор, дошел до гаража, примыкавшего к забору возле калитки, и сделал стоявшему на карауле Усманову знак. Тот вошел через заднюю дверь и спросил:
– Ну как там у вас, порядок? У меня-то все спокойно было.
– У нас тоже спокойно, – кивнул Лебедев. – Пойдем дом осмотрим на всякий случай.
В процессе долгого обхода бесконечных комнат, санузлов, балконов и подсобных помещений Усманов постоянно вертел головой и цокал языком:
– Вах-вах! Во дела! Ну и живут сибирячки! Это что же, бригадир ихний сам себе построил или отобрал у кого?
– А хрен его знает, – пожал плечами Лебедев.
– Это каких же бабок стоит! – продолжал удивляться Усманов, глядя на мебель с инкрустациями, на витражи в дверных и оконных рамах, на вазы из оникса и малахита.
– По мне, запалить бы все это, – проворчал Лебедев, поигрывая связкой ключей, найденной им в кармане у Репы. Они повернули в коридор, проходивший через весь второй этаж, и вдруг увидели, как приоткрылась дверь одной из комнат, кто-то выглянул оттуда и, заметив их, резко прикрыл дверь. Щелкнул дважды замок. Бывшие разведчики, достав пистолеты, осторожно приблизились к подозрительной двери и замерли по обеим ее сторонам.
– Эй там. Открывайте немедленно и выходите по одному, руки за голову.
– Вы кто?! – завизжал внутри комнаты женский голос. – Чего вам надо?
– Баба, – расплылся в улыбке Усманов. – Во дела!
– Ты что, забыл – тут же Коля Радченко свою жену держит, с которой он не поладил, – напомнил Лебедев. Он крикнул: – Эй, мадам! Не бойся, мы тебе ничего плоxoгo не сделаем. Давай открывай, некогда мне ключи подбирать!
Послышались неуверенные шаги, дверь приоткрылась, и в тот же миг Лебедев рванул ее на себя. В глаза ему бросилась широченная постель, еще хранившая очертания двух тел, а ноздри ощутили неповторимый запах, витающий обычно в комнате после ночи любви.
– Кто тут?! – рявкнул майор. – Где он?!
– Репа… Он ушел… – промычала перепуганная Надежда и залилась слезами.
– Красивое имя – Репа, – задумчиво произнес Лебедев. – Это не тот, который нас встречал? Да не реви ты! Никто тебя не тронет.
– Не тронет, даже и не проси, – поддакнул Усманов, пожирая жадным взглядом упругие округлости, выпиравшие из-под легкого халатика – того самого, который сыграл определяющую роль в соблазнении Репы. Надежда впала в отчаяние, поскольку вместо ясно обозначившейся возможности с помощью Репы обрести свободу над ней вновь сгустились тучи неизвестности.
– Вы кто? – робко спросила она.
– Хрен в кожаном пальто, – с готовностью откликнулся Лебедев.
– Мы славные рыцари и пришли вас освободить, мадам, – поспешил смягчить грубость товарища Усманов.
Надежда окончательно перестала что-либо понимать и оттого заплакала еще горше.
– Ну, ты идешь или нет?! – потерял терпение Лебедев.
– Выйдите, я переоденусь, – попросила Надежда.
– Ага, сейчас все бросим… – ехидно сказал Лебедев.
– Ничего, красавица, мы отвернемся, – заверил Усманов, – и потом, мы не мальчики, столько уже всего видели-перевидели. Так что давай одевайся, и поскорей.
Надежда покорно начала переодеваться. Она уже начала привыкать к роли пленницы, и ее просьба выйти прозвучала скорее для проформы, по привычке. К тому же стесняться своего тела ей не приходилось – разведчики, которые, естественно, и не подумали отвернуться, вынуждены были это признать.
Потом Лебедев отправил женщину вниз под конвоем Усманова, а сам продолжил обход дома.
– Никого нет, – сообщил он Абрамову, через десять минут спустившись вниз.
– Ну и ладненько, – кивнул Абрамов. – Если кто-то и был здесь, то теперь он уже, наверное, к Москве подбегает. Будем звонить начальству.
– А что со всей этой командой делать? – спросил Усманов.
– Не знаю, может, всех в расход? – подмигнув Лебедеву, с серьезным видом сказал Абрамов, наблюдая, как от ужаса задергались еще полчаса тому назад такие «крутые» ребята.
– А может, их ждет экстрадиция: купят, наверное, им билеты до родного города, посадят на самолет, и гуд бай!
– Н-да, – неодобрительно хмыкнул Лебедев, понимая, что такой неопределенный ответ вызывал недоумение и растерянность в умах насмерть перепуганных пленников.
– А с дамочкой как? – полюбопытствовал Усманов.
– С ней сложнее, – ответил Абрамов. – Ее даже трахнуть нельзя. Она ведь не просто дама, а законная жена Коли Радченко. Сам понимаешь: дает не всем, а только через одного, как, например, Репе.
И с этими словами он вытащил из кармана сотовый телефон, чтобы доложить начальству о благополучном завершении операции.
