На вершине бездны - Артем Евгеньевич Белянин
— Должно быть, вы правы, — согласно кивнув, сказал крестоносец.
— А меня беспокоит другое, — со вздохом произнёс Годо.
— Что же? — настороженно сдвинув брови, спросил Гаспар.
— Конюх мой Кофи пропал, — приглаживая на столе стопку бумаг, произнёс старик. — Как ушёл тогда с вами на площадь, так никто его больше не видел. Дома тоже не появлялся.
— Да, не к добру это, — мрачно опустив глаза, сказал Гаспар.
— Ладно, утро вечера мудренее. Даст Бог, отыщется ещё. А ты ступай спать, Гаспар. Поздно уже.
— Да, денёк выдался тяжёлым, — ответил крестоносец. — Выспаться не мешало бы.
— Ты оставайся здесь, — похлопав Гаспара по плечу, сказал старик. — Дарима постелет тебе наверху.
— Не откажу в гостеприимстве! — склонившись, воскликнул рыцарь.
— Ну ступай, ступай, — провожая Гаспара, похлопал его по спине старик. — А я ещё посижу над бумагами.
Притворив за собой дверь, рыцарь двинулся по винтовой лестнице наверх — туда, где его с придыханием ждала Дарима.
Утро скользнуло золотыми лучами по кровати Гаспара. Дарима ушла ещё до рассвета, и на его подушке в напоминание о ней остались лишь пара длинных волос и дурманящий аромат цветочных масел…
С той ночи минуло несколько дней. Эстебан стремительно поправлялся. По приказу коменданта, по городу прокатилась волна обысков и облав. Дом Массара Годо не стал исключением. Несколько солдат заявились с вялой проверкой и, не сумев найти ничего подозрительного, извинились и ушли.
Вокруг лесной хижины стоял весенний туман. Последние ночи выдались холодными, и пришлось чаще протапливать печь.
— Мы жалкая кучка разбойников, — покачивая головой, сказал начищающий аркебузу Веласкес. — Прячемся тут как крысы. Тошно уже.
— Завязывай с нытьём. Завтра уже выдвигаемся, — недовольно произнёс Гаспар. — Как ты, приятель? Осилишь дорогу? — переведя взгляд на Эстебана, спросил крестоносец.
— Я в порядке! Хоть сегодня в седло, — разведя руками, уверенно сказал Эстебан.
— Что он там высматривает? — прищурившись, спросил Барт, указывая на сидящего у огня индейца. — Как будто там не дрова горят, а чёрт знает что.
— Уходить нужно как можно скорее, — глядя на горящие в печи поленья, вдруг произнёс индеец. — Духи мне говорят, что оставаться здесь больше нельзя.
— Вот это новость, раздери меня гром! А я-то думаю, чего это краснокожий всё время молчит, а он там с духами шепчется.
— Будь уважительней, — бросив на пирата холодный взгляд, произнёс ассасин.
— А то что? — громко отхлебнув вино из бутылки, спросил пират.
Ассасин, проигнорировав вопрос, молча продолжил точить нож.
— Кстати, как твоё имя, вождь? — не унимался пират. — Я тут знаю всех по именам. Кроме тебя. Хотя тебе, наверное, просто забыли его дать. Ну, пользуясь случаем, я сам тебе его дам, — откинувшись на стену, добавил он. — Я буду звать тебя «Джон — штопаный рот».
Ассасин сделал резкое движение рукой, и узкий клинок вонзился в стену рядом с головой пирата, аккурат в золотое кольцо, свисающее с мочки его уха.
— Ах ты головожопная тварь!!! — вскипел пират и потянулся за саблей.
Однако приколоченный за ухо к стене, он лишь дёрнулся и вернулся на место.
— А ну прекратили!!! — шарахнув по столу кулаком, заорал Гаспар. — Мало у нас врагов?! Сами друг друга поубивать решили?!
Барт раздул ноздри и недовольно выдохнул. Индеец подошёл к нему и выдернул торчащий из серьги нож.
— Меня зовут Тахо, — спокойно сказал индеец. — И я и сам могу за себя постоять, — возвращая нож Кариму, добавил он. — Просто делаю это тогда, когда причинённое мне зло становится тяжелее моего томагавка.
— Я хочу есть! — отложив в сторону аркебузу, произнёс Веласкес. — Барт, твоя очередь идти за жратвой, — взглянув на теребящего ухо пирата, добавил он.
— Только в этот раз никакого вина не клянчить! — строго посмотрев на Барта, сказал Гаспар. — У нас и без того проблем хватает.
— Да без вина я здесь с вами со скуки подохну! — недовольно шаркнув по столу ладонью, вспылил пират. — Ни хрена я тогда никуда не пойду!
— Думаю, всем будет лучше, если схожу я, — подняв корзину, сказал Валейтудо. — А вы не ссорьтесь, братья! Наша сила в единстве, — добавил монах и, взяв из угла свой посох, вышел из хижины.
За окнами стемнело. Гаспар, запалив свечи, хлопнул себя по ноге, пытаясь нашарить свою набедренную сумку. Крестоносцу хотелось ещё раз взглянуть на карту, что дал ему Годо. Однако сумки при нём не оказалось.
«Господь всемогущий, почему ты отнял у меня последние мозги», — со вздохом откинувшись на спинку стула, подумал Гаспар. Накануне рыцарь, снова навещавший Дариму, оставил сумку на столе её спальни.
Рыцарь знал маршрут наизусть, однако забывать карту всё же не стоило. Дарима явно вскружила ему голову, если от нахлынувших чувств он стал таким рассеянным. Старый вояка давно уже не испытывал подобного в своей жизни. Ему казалось, сердце его окончательно окаменело в кровавых походах за веру и святые реликвии, однако, как показали последние события, это было совсем не так.
«Поздняя любовь — как бабье лето перед долгой зимой», — приглаживая усы, подумал он. Дарима ждала его сегодня, но Гаспар осознанно решил не пойти. Завтра ему и его товарищам предстояло выдвинуться в дальний путь, что ждёт их впереди и сумеет ли он вернуться обратно, крестоносец не знал. Ответственность за то, что кто-то будет ждать его возвращения, пугала Гаспара. Он предпочёл бы прослыть для этой прекрасной женщины подлецом, нежели оставить её в вечном ожидании его возвращения.
А тем временем возле поместья Годо притихли сверчки. Навостривший уши пёс поднял нос по ветру, затем опустил морду и, втягивая прелый запах травы, направился к ограде. Вдруг оскалив зубы, пёс зарычал и с громким лаем бросился на притаившуюся в кустах фигуру… Раздался щелчок. Пёс взвизгнул, завалился набок, ёрзая по земле, вздрогнул пару раз и затих.
Массар Годо что-то писал, сидя в своём кабинете. Выведя последние строки, старик присыпал рукопись песком и стряхнул. Подойдя к камину, он просунул руку в пасть одного из украшающих его мраморных львов. Раздалось щёлканье, и один из крупных камней в полу приподнялся над остальными. Оказавшись лишь искусной имитацией, он скрывал под собой лестницу, ведущую в небольшое тёмное помещение под кабинетом.
Годо откинул каменную крышку и со вздохом спустился вниз, держа перед собой огарок дрожащей свечи. Старик, тщательно скрывавший свои секреты, всякий раз спускаясь в потайную комнату, непременно запирал дверь кабинета. Сегодняшний вечер исключением не был. Однако старик Годо не знал, что замочная скважина в широкой дубовой двери в эту
