Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников
– А не боишься подохнуть? Не дергайся, иначе сам напорешься.
– Ты чего, мужик! – Глаза у блатного запылали страхом. – Тебя же потом на пику насадят.
– Но ты этого уже не увидишь. Быстро встал и за работу.
Парень молча поднялся, а потом пахал, как конь, до конца смены.
Вечером в бараке состоялся разбор полетов. Напарник все-таки наябедничал пахану, но реакция блатного авторитета стала для него большой неожиданностью.
– Тебя зачем на работу определили? В качестве наказания за блудняк. А там, как сумеешь. Не справился с мужиком, повел себя как фраер – вот и не мельтеши.
На этом разбор и закончился. С тех пор блатные напарники Павлу не попадались.
За годы войны у Колесникова появилось чувство разумного риска, без удалых замахов и безрассудных атак с криками «ура», «за Родину». Здесь, в Корее, он воевал не за Родину, поэтому воспринимал боевые вылеты как часть работы, результирующую часть после предварительной, нудной и тяжелой подготовки, как физической, так и умственной.
Это он пытался вдолбить своим подопечным китайцам, узнавал в них себя молодого, эдакого Икара, рвущегося к солнцу и падающего с опаленными крыльями. Он обучал курсантов на русском, а стоящий рядом переводчик, синхронно переводил.
– В бою старайтесь не зарываться, не устраивать куча-мала, а, оценив обстановку, определяйте конкретную цель для нападения и заходите сверху или в хвост. Отстрелявшись, сразу же уходите, чтобы в зависимости от ситуации подготовить новую атаку, продолжить предыдущую или отступить. Не будете ловить мышей – пропадете не за понюшку табаку.
– При чем здесь мыши и табак? – спросил переводчик. Он был из китайцев и не всегда улавливал образность русского языка.
– Ну… – Колесников на пару секунд задумался. – Ну, в общем, не жевать сопли. Тьфу ты! Переведи вот так: нужно смотреть по сторонам, чтобы не умереть. Это понятно?
Курсанты закивали.
– Переходим к следующей теме нашего занятия. Разверните плакат. – На деревянный стенд повесили лист ватмана со схемами и рисунками. – Это «Норт Американ П-51 Мустанг», американский одноместный истребитель дальнего радиуса действия.
Колесникову вдруг неудержимо захотелось курить. Он вынул пачку «Беломора», достал папиросу и, смяв ее гармошкой, сунул в рот.
– Спички есть? – обратился он к курсантам.
Те заулыбались и что-то забормотали по-китайски. «Не понимают». Павел жестом показал, что ему требуется. Китайцы отрицательно замотали головами.
– Они не курят, – пояснил переводчик.
– То, что не курят, это не беда, а даже благо. Но вот неправильно питаются – это плохо. Посмотри, какие худосочные. – Павел повернулся к переводчику, а потом вновь перевел взгляд на курсантов. – Вы почему такие худые? – Китайцы радостно заулыбались, не понимая сказанного. – Потому что питаетесь только рисом и овощами. А пилотам нужно есть мясо, чтобы на крутых виражах с мозгов не слетали… м-да… не теряли сознание.
По мере перевода улыбка сползла с лиц курсантов.
– Передайте своему командованию, чтобы пилотов кормили мясом и рыбой. Насильно, – обратился он к переводчику. – А то развели тут общество вегетарианцев.
В тот же день состоялись тренировочные полеты, на которых присутствовали командир полка и замполит. На краю взлетной полосы поставили деревянный столик на тонких ножках, за который усадили переводчика с рацией. Офицеры как с советской, так и с китайской стороны остались стоять.
Полетами руководил капитан Колесников. Все шло в штатном режиме, но потом произошла неожиданная трагедия. Шла отработка пилотирования на бреющем полете. Очередной курсант набрал высоту и начал кружить над аэродромом.
– Теперь ниже, – скомандовал Колесников. – Выравнивай.
Сидящий за столом переводчик транслировал команды на китайском языке.
– Теперь еще ниже.
– Он прет куда-то не туда, – сказал командир полка, вооружившись биноклем.
– Выравнивай, – продолжил командовать Павел. – Выравнивай, мать твою так! – Он выхватил у переводчика микрофон. – Ты что делаешь! Выравнивай!
Самолет, пролетающий над хозяйственными постройками, начал было набирать высоту, но не успел, задел за вышку ПВН и воткнулся в землю. Благо что никого на пункте визуального наблюдения не было. Прогремел взрыв, вздыбились кучи земли вперемешку с обломками сарая.
Колесников на мгновение застыл, потом сорвал с головы фуражку и бросил ее себе под ноги.
– Почему он не успел сманеврировать? – спросил командир полка. Лицо его окаменело.
– Потому что команды доходят с опозданием, – пояснил Колесников, глядя на растерянного переводчика.
Вечером по дороге в столовую Колесникова нагнал Хэн Су.
– Можно вас спросить, командир?
– Спрашивай, – буркнул Павел, не прекращая движения.
– Поставьте меня переводить, у вас слабый переводчик, медленно реагирует.
– Да какая разница – медленно, быстро! – отмахнулся Колесников. Его не оставляло чувство вины за гибель китайского парня. – Вот представь себе, что идет воздушный бой, а команды тебе поступают через переводчика. Много ты навоюешь? Надо прежде всего курсантов обучать русскому языку, а уж потом летному ремеслу.
Но руководство решило иначе. Буквально на следующий день были внесены изменения в программу подготовки пилотов. Летных инструкторов заставили изучать китайский, но не как раньше, а по полной программе. Офицеры утешались тем, что хоть китайское письмо изучать не надо.
Т р у м э н: Мы должны исходить из реалий, а не ваших ничем не подкрепленных амбиций. Вот Сталин исходит из реалий. Когда стало понятно, что в результате нашего вмешательства в эту войну армия Северной Кореи не возьмет Пусан, что она ослаблена и у нее не обеспечены тылы, дядюшка Джо рекомендовал Ким Ир Сену отступить к 38-й параллели, укрепиться, а там видно будет. Хотя он очень хотел, чтобы Корея стала полностью коммунистической. Мы бы тоже хотели ее полностью взять под свой контроль, но не каждое желание исполнимо. Я же рекомендовал вам выставить их за 38-ю параллель, а потом заключить договор на выгодных для нас условиях, опираясь на ялтинские договоренности Сталина и Рузвельта, но при этом выдвинуть дополнительные условия. И на них бы согласились. А это были бы очень хорошие условия. Для нас хорошие.
М а к а р т у р: Но это оказало бы разрушительное воздействие на моральный дух армии Республики Корея и поощрило бы агрессивные действия коммунистов во всем мире.
Т р у м э н: Уж пусть лучше будет разрушен дух армии, чем сама армия. И не надо из себя делать борца против коммунизма во всем мире, это привилегия болтунов из Конгресса. Вы командуете войсками ООН, и перед вами стоит конкретная задача, а именно извлечь из этого конфликта максимальную выгоду для США. Надо было вовремя остановиться, а вы без оглядки бросились на Пхеньян, как бизон на кирпичную стену. И что в результате? В войну вмешался Китай, ввел свои войска, назвав их добровольцами. Интересные, надо признать, добровольцы с русскими танками и «катюшами», которые своими партизанскими действиями множат количество гробов. И – американских, а не корейских.
М а к а р т у р: Китай не столь большая проблема.
