Михаил Нестеров - Спецкоманда №97
Гость Михаила Артемова сидел напротив хозяина кабинета и между портретами Сергея Матвеевича Штеменко и Михаила Алексеевича Шалина — прежними руководителями военной разведки. Штеменко прослужил на высоком посту с 1956-го по 1957 год и дослужился до начальника Штаба Объединенных вооруженных сил стран Варшавского договора, Шалин — с 1957-го по 1958-й и спустя четыре года вышел в отставку. Гостя звали Владимиром Тульчинским. В данное время Артемов читал досье на этого человека, читал уже в который раз, знакомясь с ним как бы и визуально, бросал из-под очков пытливые взгляды. Он уже давно знал, что Тульчинский в свое время окончил Каспийскую мореходку, прошел спецкурсы по подготовке боевых пловцов. В 1997 году — инструктор спеццентра морского спецназа «Дельта». С апреля 1998 года — «свободный» агент ГРУ (агентурный псевдоним «Влад»). Но (небольшая деталь) ведомство военно-морской разведки его к работе привлекало не часто.
Женат. Имеет приемную дочь. Отец — Юрий Юрьевич Тульчинский, подполковник Службы внешней разведки (скончался в 1995 году от сердечного приступа). Мать — Татьяна Ивановна Тульчинская, пенсионерка, бывшая библиограф «Ленинки».
— По какой причине вы уволились из «Дельты» до смены ее приоритета? — наконец спросил Артемов, оторвавшись от бумаг. — Я имею в виду 1997 год, — пояснил он, снимая очки.
— Перевели приказом, — ответил Тульчинский. Сегодня он встал по звонку из «Аквариума» и услышал в трубке деловой женский голос, назвавший его по имени-отчеству: ему предложили прибыть на Полежаевскую, 76 в 12 часов. Сорок минут назад в неприметном КПП «Аквариума» часовой проверил его удостоверение и вызвал сопровождающего. В центральное здание, ранее предназначавшееся для госпиталя, вели каменные ступени. В самом здании был довольно просторный вестибюль с мемориалом героев военной разведки, длинные коридоры. В приемной Артемова — а точнее, в смежной комнате кабинета полковника — он наткнулся на проницательный взор секретарши. Она звонила, заключил Влад.
Следующий вопрос полковник Артемов задал, как показалось Тульчинскому, в лоб:
— Где вы были 1 июля?
— Этого года?
— Разумеется.
Владу незачем было морщить лоб и вспоминать: он морщил его, когда собирался в штаб-квартиру ГРУ и буквально перешагивал через не распакованные еще сумки и чемоданы, слушал ворчливый голос жены, стоял в очереди в туалет, который заняла его приемная дочь, вставшая раньше секретарши Артемова.
Голос Влада прозвучал с неприкрытым сарказмом:
— В Сочи. Отдыхал с семьей. Гостиница «Славянская». Номер комнаты 302.
Об этом знал и сам полковник. «Алиби» Тульчинского намеренно проверялось оперативными работниками ГРУ. Сам Артемов в это время «метался», находясь на грани нервного срыва, между военно-морским госпиталем в Астрахани и спеццентром «Дельта».
— К чему эти вопросы? — искренне удивился Тульчинский. Он был подстрижен ровно и коротко, скорее фирменной машинкой с регуляторами для длины волос, выбрит гладко. Черные брови бывшего боевого пловца сошлись к переносице, сильные пальцы нервно хрустнули — еще больше ему не понравилась повисшая в кабинете пауза. Руководители советской разведки смотрели на него с портретов строго, подозрительно. Каждый подозревал, как и положено, анализировал сказанные этим «мелким» гостем слова, сопоставляя их с его же внешними данными. Хотя бы с его суровыми, чертами лица, «раскачать» которые было делом сложным. Тульчинский прошел не одну хорошую школу, был закален не в одной боевой операции. А еще он был «выездным» агентом: три работы «по контракту» за границей. Имена тех, кого он устранил, Артемова мало интересовали. Однако он досконально изучил легенды, под которыми работал агент, его стиль, выявил кое-какие интересные моменты.
Тульчинский был выдержан и не стал повторять свой вопрос.
Нарушил молчание Артемов:
— Я хочу напомнить вам год 1997-й, когда вы работали инструктором в спеццентре «Дельта». События, которые пришлись на конец августа. Тогда, если помните, погибла группа курсантов в количестве шести человек.
«Дела давно минувших дней», — в первую очередь подумал Тульчинский. Но сердце в груди екнуло. Он просто кивнул: «Да, я помню».
— Это дело тогда замяли, — продолжил Артемов, разрешив собеседнику закурить и пододвинув к нему пепельницу. — Так и не удалось выяснить истинных причин трагедии.
— То есть, если я правильно понял, — пыхнул дымом «Кента» Тульчинский, — сейчас вы решили довести его до конца?
— И это тоже, — непонятно ответил старший офицер, в очередной раз выдерживая паузу. — Дело в том, Владимир Юрьевич, что в то время, когда вы отдыхали в Сочи, трагедия повторилась с поразительной точностью. При невыясненных обстоятельствах в центре спецподготовки погибла еще одна группа боевых пловцов. Шесть курсантов и инструктор.
Этим заявлением Артемов сумел «раскачать» неподвижные черты собеседника, даже изменить цвет его лица. Красивый и ровный сочинский загар сдуло словно порывом ветра, под ним обнажилась белая, как погребальный саван, кожа, которая в конце метаморфоз словно пропиталась сукровицей. Тульчинский сидел перед старшим офицером с порозовевшим лицом и чуть подрагивающими руками.
— Как это... п-погибла? — заикаясь, спросил он. Ему казалось, что та неприятная история, случившаяся буквально у него на глазах, закончилась пять... нет, уже шесть лет назад. Он пережил несколько тревожных дней и несколько месяцев переживал их последствия. Он вскакивал по ночам с выпученными глазами и мокрым от мерзкого липкого пота; отпугивал кошмарные видения куревом, спиртным, но они лишь меняли очертания на менее четкие, однако снова обострялись на следующую ночь. И сам он походил на тех несчастных погибших пловцов: синее лицо с солеными капельками, непослушные, уже начинающие коченеть руки...
«Но как же такое могло повториться? — недоумевал Тульчинский. — Сто, тысяча процентов, что не могло». И причин достаточно. Одна из них — это «смена приоритета» военно-морской базы.
— Так почему вы уволились из «Дельты» в августе 1997 года?
На этот раз ответ Влада был более правдивым, даже по-братски откровенным.
— Тогда там чистили всех подряд, и я попал под метлу.
Артемов поменял положение на крутящемся виниловом кресле. Он был одет в строгий, но модный темно-серый костюм. Вообще же придерживался правила: нужно быть не красивым, а стильным. А «стильный» в свою очередь, как сказал режиссер Юрий Грымов, — «не дорого одетый». Стиль ко всему прочему — это мимика, жесты и прочее. В этот список Артемов мог включить и свою самобытную секретаршу — например, как средство коммуникации и контакта с гостями его смежных хором.
— Руководством мне поручено сообщить вам некоторые детали, которые помогут вам на месте оперативно разобраться в обстоятельствах этого дела.
— Вы что, отправляете меня в командировку? — удивился Тульчинский. — В спеццентр?
— Именно, — невозмутимо подтвердил Артемов. — Вопрос о вашем привлечении решен и согласован с вашим руководством. Поедете под видом инструктора — чтобы не вызвать подозрений среди личного состава центра. После его «реанимации» в мае этого года центр завалил нас рапортами о нехватке в подразделении опытных офицеров и инструкторов. Вы, кстати говоря, также напишите рапорт. Задним числом. Возможно, вас зачислят на должность старшего инструктора. Старший лейтенант Беглов, если мне не изменяет память, просит перевести его в другую часть.
Однако дальше Артемов сообщил, что на военно-морскую базу «потянулись» старые кадры.
— Таких четверо, вы их хорошо знаете. Вот их фамилии.
Тульчинский принял лист бумаги, который полковник вынул из сейфа, и заслезившимися от табачного дыма глазами прочел:
Капитан 2-го ранга ПАНИКЯН Артур Викторович — командир части.
Капитан-лейтенант КОЛЧИН Олег Владимирович — специалист-психолог.
Старший мичман ОФИТОВ Александр Владимирович — инструктор по рукопашному бою.
Мичман ЮРМИН Сергей Геннадьевич — инструктор по огневой подготовке.
«Колчин, — отметил Тульчинский вторую фамилию. — Олег Колчин. Неужели Олегу не надоела эта работа и он вернулся в центр?» С Колчиным они познакомились в начале 1997 года, а по прошествии нескольких месяцев произошло то ЧП. После о Колчине Влад ничего не слышал.
В реальный мир Тульчинского вернул голос старшего офицера.
— У нас есть веские основания полагать, что кто-то именно из этой четверки напрямую причастен к гибели обеих спецгрупп. Смотрите, что получается. В августе 97-го погибают курсанты, как таковой центр перестает существовать ровно через месяц. Но стоило ему «открыться» в этом году, как спустя тот же месяц история повторяется. Грубо говоря, между происшествиями лежит не пропасть в шесть лет, а всего лишь восемь недель — это по максимуму.
