Владимир Колычев - Тюрьма, зачем сгубила ты меня?
– Чайник не того? – усмехнулся Андрей. – Кто ж над ним так надругался?
– Да мой-то чайник сам накрылся, – усмехнулся Лыпарев. – А твой?
– Это ты о чем?
– О ком… Это и был тот самый Карцев?
– Какой тот самый?
– Ну, из-за которого тебе Бугримов втык сделал.
Андрей с невеселым видом кивнул. Действительно, было дело. Сегодня утром на служебном совещании начальник тюрьмы упрекнул его в том, что проглядел заключенного. Но упрек этот был скорее в бровь, нежели в глаз. Ведь Бугримов знал, что майор Сизов не сидел сложа руки, в рамках возможного контролировал ситуацию, сложившуюся вокруг Карцева.
– Ничего, разберемся.
– Но мужику невинность не вернешь…
Лыпареву легко было говорить. Вот если бы Карцев сидел в подведомственной ему камере, он бы сейчас сам оправдывался перед Андреем.
– А ты чего за его невинность беспокоишься?
– Ну а кто за этих невинных беспокоиться будет? Кто триста тринадцатую ведет?
Камера под номером триста тринадцать была тем самым петушатником, в которую и был определен Карцев. Именно Лыпарев и курировал эту камеру. Тем в общем-то и объяснялся его интерес к новоявленному изгою.
– Вот к тебе я его и определю.
– Да пожалуйста… Только ты, это, в курсе меня держи.
– В курсе чего?
– Ну кто-то же лишил его невинности.
– Почему кто-то? Михалев его фамилия. Рецидивист с пятнадцатилетним стажем. Всю жизнь по зонам, в голове сплошь уголовные понятия. Карцев карточный долг ему вовремя не отдал, тот его и опустил…
– Большой долг?
– Девятьсот тысяч. В отечественной валюте.
– Ничего себе!.. И какой срок был, ну чтобы долг отдать?
– Неделя.
– Михалев твой – полный идиот. Я бы на его месте и месяц бы ждал и два…
– А он деньги получил от жены Карцева. Сначала двое пришли, забрали деньги. Сказали, что от него. Затем еще двое. Тоже от него. Но денег уже не было. Теперь Михалев уверяет, что денег не получал…
– Карцев – полный лох. И его жена такая же дура.
– Не спорю. Михалев развел их обоих. Его люди забрали деньги, его…
– Может, его самого кинули?
– Тогда бы он не стал опускать Карцева.
– Логично… Может, я вызову его к себе, поговорю?
– Ты? Михалева? К себе? – удивился Сизов.
Федя Скачок был прожженным уголовником, Лыпарев всячески избегал общения с такими личностями. А если вызывал их к себе на разговор, то лишь в случае крайней необходимости, и то не по своей инициативе. А тут вдруг служебное рвение проснулось.
– Ну, если ты переводишь Карцева в мою камеру, то мне и с Михалевым разбираться, – смущенно, как будто в оправдание, сказал Лыпарев.
– Да нет, я сам с ним разберусь… А тебя в курсе держать буду, – покачал головой Сизов.
– Ну да, ну да. Так даже будет лучше… Но в курсе меня держи.
Лыпарев взялся за ручку двери, собираясь уходить.
– А чайник? – спросил Андрей.
– А, ну да! – спохватившись, махнул он рукой.
Чайник Лыпарев забрал. Но с таким видом, как будто он не был ему нужен. Если так, то не совсем понятно, зачем он вообще приходил.
* * *Дверь за спиной предательски закрылась, Карцев в испуге бросился к ней. Он-то думал, что в камере он не задержится, заберет вещи, и его сразу же отконвоируют в другую камеру.
Но, похоже, надзиратель бросил его на съедение тюремным волкам. А они все ближе и ближе. Федя Скачок во главе, за ним пакостный Дема и зломордый Гудок. Подходят к нему останавливаются, смотрящий злобно скалится.
– Ну и чо встал, гнида! На парашу сел, ну! – рявкнул из-за спины Скачка Дема.
В ожидании побоев, испуганно, прямо в штанах Карцев сел на край загаженного унитаза.
– А теперь поговорим, парашник позорный, – злобно оскалился смотрящий. – У «кума» был?
– Н-нет… Следователь вызывал…
– Кого ты лечишь, вонючка? С «кумом» ты снюхался, пес? «Куму» стучишь, падла!
– Не правда…
– Правда не правда, а свое ты, пидар, получил… Жене своей звонил?
– Откуда?
– От верблюда. В майорских погонах… Или в капитанских? Кому ты стучишь?
– Никому.
– А я говорю, стучишь!.. За это тебя и опустили! А бабки все равно готовь, понял! Или жена твоя на круг пойдет!..
– Не тронь мою жену! – неожиданно для себя взбесился Карцев.
Он вдруг вспомнил, что есть сила в его кулаках. И терять ему нечего. Он вскочил с унитаза и без размаха, по-боксерски, ударил Скачка кулаком в подбородок. Удар оказался настолько сильным, что смотрящий как подкошенный, без чувств рухнул на пол.
Дема не растерялся, пнул Карцева. Но тот еще не успел испугаться собственной смелости. И уже с размаху, внутренней стороной ладони, сжатой в кулак, ударил его в нос, да так, что парень, присев на корточки, взвыл от боли и унижения. Гудок схватился за нож, но Карцев успел отскочить к двери.
– Ну все, петушина, хана тебе! – заорал уголовник.
Но в это время в камеру ворвался надзиратель. Он правильно оценил ситуацию – схватил Карцева за шкирку, вытащил в коридор и закрыл за ним дверь.
Разбираться с ним не стали. Заперли в специальный «стакан» и выпустили оттуда лишь после того, как в камере поработал тюремный спецназ.
Майор Сизов не скрывал своего удивления.
– Михалеву? В морду?.. В карцер бы тебя за это.
– Он сказал, что жену мою по кругу…
– За такое не бьют, за такое убивают… В триста тринадцатую камеру его переводим, – обращаясь к кому-то из надзирателей, сказал он.
Перевод должен был состояться незамедлительно. Карцеву позволили зайти в свою камеру – забрать вещи.
Бывшие сокамерники стояли в коридоре, лицом к стене. И Федя Скачок был среди них. Увидел Карцева, со страшной угрозой в глазах покосился на него. И обращаясь к корпусному, сказал:
– Из-за пидара же страдаем, начальник!
– Смотри, как бы сам яблочком с дырявой тарелочкой не стал! – злорадно ухмыльнулся тот. – Петух тебе рыло пробил. Пусть теперь братва ваша разбирается, пробивать тебе тарелочку или нет…
Скачок досадливо закусил губу, вжался лбом в стену и с такой силой сжал руками затылок, что хрустнули костяшки пальцев.
Карцев зашел в камеру. Матрац его и белье давно уже нашли место на полу под шконкой возле сортира. Там же лежала и его сумка. Но сейчас, помимо его вещей, на полу валялись матрацы, белье и пожитки других заключенных. Судя по всему, в камере состоялся грандиозный шмон. Скачок винил в этом Карцева, но дураку ясно, что виной всему был он сам. Не надо было насильничать и творить беспредел, тогда бы и его самого никто не трогал…
Глава 9
Сизов давил на Михалева и взглядом, и словом.
– Что, Федя, обидел тебя Гоша, да? – презрительно усмехнувшись, спросил он.
– Ты думай, что говоришь, начальник!
От возмущения уголовник перешел на «ты». Андрей сделал вид, что не заметил этого.
– Меня нельзя обидеть, понял!
– А Карцева что, можно обижать?
– Я здесь при чем?
– Ты же его опустил.
– Я?! С чего ты взял, начальник?.. Он сказал? Так он ничего не мог видеть…
– Ты откуда знаешь, мог он видеть или нет?
– Так это, я же смотрел… Ну в смысле, видел все…
– Почему же не остановил?
– Так его же по понятиям опускали…
– И в чем его вина?
– Ну, стукач он…
– Это всего лишь догадки твои. Твои! Твои, Федя, догадки! И по твоей отмашке Карцева опустили!
– Не знаю ничего, начальник… А опустили его за то, что делюга у него позорная. Я же знаю, он же сначала взлохматил бабу, а потом ее зажмурил…
– А ты – поборник справедливости?
– Ну да.
– Значит, ты Карцева и наказал?
– Да. То есть нет. Ты меня не путай, начальник…
– Ты сам, Федя, путаешься. Потому что дурака включаешь… Ты держал Карцева. Демин с тобой был и Лебяжин. И кто колбасил, скажу… Погудова работа, да?
– Ты… Вы откуда знаете? – озадаченно спросил Михалев.
Его явно смутил точный расклад позиций, который дал ему Андрей.
– Карцев ничем не мог видеть. Но тем не менее, я все знаю.
– Значит, кто-то другой стучит, – озвучил свою догадку рецидивист.
– Это сейчас не важно, кто и на кого стучит, – пристально глядя на Михалева, жестко сказал Сизов. – Важно то, что ты Карцева унизил. И дело совсем не в том, что ты его подозреваешь в стукачестве. Ты опустил его за карточный долг.
– Ну а если так? – вскинулся уголовник.
– Тогда у меня к тебе вопрос. Зачем ты сделал петухом курицу, которая могла снести тебе золотое яичко?
– Не понимаю, о чем разговор.
– О том, что петух яйца нести не может. Тем более, золотые. Не видать тебе, Федя, денег. Вернее, второй партии денег… Первую ты уже взял, а второй не будет…
– Ничего я не брал, начальник, – разволновался Михалев. – Кинуть меня Гоша хотел, фуфло прогнал, типа кто-то мимо меня деньги забрал…
– И за это ты его опустил?
– Ну, не я конкретно…
– Но тем не менее… И все равно не понимаю, зачем ты это сделал.
– А потому что понял, что не видать мне денег.
