Михаил Серегин - Пациент мафии
Мария, прижавшись щекой к его широкой волосатой груди, жадно всматривалась в дорогие ей черты, на мгновение вспыхивающие во мраке демоническим красноватым свечением. Темин своим внешним видом всегда сильно ее возбуждал. Она обожала его.
Он действительно был очень привлекателен как мужчина: черные волосы, в которых не было и намека на седину, орлиный нос, придававший его лицу оттенок приятной мужественности, а особенно хороши были его глаза: серые, ясные и какие-то пронзительные. Они словно излучали магический свет, который манил и пленял Марию.
Мария лежала поперек широкой кровати, расслабленная и обнаженная после только что происшедшего соития, смятое одеяло было сброшено на пол.
Темин думал о чем-то своем, не глядя на Марию, а ей очень хотелось поговорить с ним. После секса она всегда ждала от него каких-то ласковых слов, и ей это было даже важнее самого процесса, несмотря на весь ее недюжинный темперамент.
Однако Темин, как раз наоборот, после занятий любовью становился замкнутым, отчужденным и порой даже откровенно грубым. Она терпела это, потому что действительно сильно любила. Было в ее чувстве даже что-то болезненное, патологическое, часто приносящее ей больше боли, чем радости. Но отказаться от него она была не в силах.
По опыту Мария знала, что нужно просто дождаться нового приступа желания у своего любовника, и тогда она получит и нежность, и страсть, и ласку. Поэтому она тяжело вздохнула, видя, что Темин никак не реагирует на нее, и перевернулась на другой бок.
Тем не менее долго она так лежать не смогла и принялась ласково шевелить волосы на груди Темина. Он досадливо отбросил ее руку. Мария еще раз вздохнула и с тоской уставилась в стену.
Однако долго ждать новой вспышки ей не пришлось: Темин, докурив сигарету и несколько минут еще посидев в задумчивости, сам потянулся к ее небольшой, но великолепной формы груди и принялся ласкать ее. Потом он приник к ней губами и начал совершать круговые движения языком вокруг соска.
Мария тихонько простонала от нарастающего желания. Эти ее стоны всегда сильно возбуждали Темина. И сейчас он почувствовал, как в нижней части его тела стремительно пошли бурные процессы.
Поняв, что желание охватывает его все сильнее и сильнее, Темин сменил нежность на страсть, оторвал губы от упругой груди и уже с силой начал сжимать ее, пощипывая сосок Марии. Она обвила его шею горячими руками и жадно припала к губам своего любовника. Язык ее проник в глубь его рта и яростно заскользил там.
Темин всегда поражался бешеному темпераменту своей любовницы, она приводила его просто в исступление. Резко отстранившись от ее рта, он с силой нагнул голову Марии вниз. Она моментально сообразила, чего он от нее хочет, и перенесла свое внимание на его член.
Этой техникой Мария владела в совершенстве. Она очень умело провела языком по возбужденной головке. От ее дрожащих движений у Темина по телу пробежала дрожь. Он сжал голову Марии руками, показывая, что ему хочется большей активности.
Мария тут же сильнее задвигала языком, а потом погрузила вздыбленную плоть целиком себе в рот, не переставая при этом работать языком. Темин уже стонал открыто, чувствуя, что вот-вот наступит вершина, к которой он так стремился. Однако Мария, чтобы избежать преждевременного пика, сменила ритм на более мягкий и спокойный.
Темин наслаждался ее ласками, тоже пытаясь оттянуть приятный момент. Он принялся гладить тело Марии, покрывая поцелуями ее склоненную голову.
Сама накалившись до предела, Мария вдруг резко поднялась и быстро и уверенно села сверху на Темина и принялась совершать ритмичные движения. Дыхание ее участилось, русые волосы разметались по плечам, в глазах горел какой-то безумный огонь.
Она всегда занималась любовью с полной самоотдачей, вся целиком погружаясь в этот процесс, и ничего другого в данный момент для нее не существовало.
Продолжая двигать бедрами, она откинулась назад, поглаживая рукой внутреннюю поверхность бедер Темина. Она уже чувствовала приближение высшей точки наслаждения, поэтому темп ее движений усилился, перерастая просто в бешеную скачку. Темину стало казаться, что его плоть сейчас просто воспламенится, когда Мария, издав протяжный стон, изо всех сил сжала бедрами бока своего партнера, отдаваясь во власть мучительной сладости.
Когда безумные ощущения спали, она упала лицом на грудь Темина. Тот приподнял ее и впился в губы Марии. Потом он развернул ее спиной к себе и вошел в нее сзади резко, глубоко, до конца. Мария низко охнула, то ли от боли, то ли от удовольствия, но Темин уже не заботился о ее ощущениях.
Он почувствовал в себе какой-то звериный инстинкт и исполнял функцию здорового самца. У Марии почти сразу возникло повторное желание, и Темин это ощутил. В нем поднялся всплеск какой-то агрессии, и он грубо и примитивно пользовал свою подругу, крепко обхватив ее бедра, сжимая их, входил и входил в Марию, то притягивая, то отдаляя ее от себя. Она мотала головой из стороны в сторону и была словно невменяемая. Темин и сам почувствовал себя одержимым…
Экстаза на этот раз они достигли одновременно. У Темина наслаждение вышло очень острым, у Марии более протяжным и расслабленным.
После того как все закончилось, она повернулась к Темину лицом, а затем легла на него сверху, зарываясь лицом в волосы на его груди.
В комнате повисла тишина. Двое утомленных любовников лежали молча, не в силах даже думать ни о чем.
Далекий гортанный крик донесся из леса – тоскливый и тревожный. Мария приподняла голову и замирающим голосом проговорила:
– Слышишь? Это леший кричит!
– Это сова кричит, – недовольно буркнул Темин и повернулся, пытаясь нашарить под кроватью пепельницу. – Черт! Слезь же наконец с меня! Прилипла – шевельнуться невозможно!
Мария медленно села на постели. Темин не мог видеть выражения ее глаз, но в голосе Марии прозвучал печальный упрек.
– Не любишь ты меня, Костик! А ведь ты – единственный человек, которому я готова отдать свою жизнь… Тебя никто так не будет любить, поверь мне! Из-за тебя я бросила все – друзей, сцену! Я ведь на Таганке играла – подумать только! Какие имена! И все это я бросила ради тебя…
Темин раздраженно затушил сигарету, порывисто сел и опустил ноги на пол.
– Вот только этого не надо! – в сердцах бросил он. – Терпеть этого не могу! Слюни эти… Не строй из себя девятиклассницу в белом фартучке! Любит – не любит… И из театра ты не сама ушла, а вышибли тебя – за наркоту!
Мария издала горлом странный звук – будто поперхнулась – и, помолчав немного, ответила ровным бесцветным голосом:
– Ничего ты не понимаешь. Все было совсем по-другому. И наркотики – это я уже с тобой пристрастилась… Все порвано, а впереди что? Со шпаной твоей на дело ходить? – Она неожиданно всхлипнула. – Мне так хочется куда-нибудь уехать! Где тепло, красивые белые дома и красивые люди…
Темин с неудовольствием вслушивался в срывающиеся интонации ее голоса, а потом придвинулся ближе и, найдя в темноте гибкое жаркое тело Марии, неловко обнял ее и прижал к себе.
– Ну, все, все! Закончили! – грубовато сказал он. – Не раскисай! Ты же знаешь, что ты мне нужна!.. Но никуда мы с тобой пока не уедем – мы оба на крючке. У тебя много денег? Ну то-то! И у меня то же самое…
– Но ты же можешь продать этот дом! – с надеждой шепнула Мария. – Он такой неуютный. Я его ненавижу!
– Дом фактически мне не принадлежит, – хмуро ответил Темин. – Он только оформлен на меня. А настоящий хозяин Корнеев.
– Как мне все надоело! – вздохнула Мария. – Корнеев, Корнеев! Послал бы ты его подальше!
– Ты думаешь, что говоришь? – сердито спросил Темин, отталкивая девушку от себя. – У меня из-за тебя и так куча неприятностей! А ты еще лепишь что попало! Придержи язык, предупреждаю тебя!
Он зажег ночник и, повернувшись спиной к Марии, принялся надевать брюки. Потом он обернулся, намереваясь что-то сказать, но грубые слова застыли на его губах. Мария стояла на коленях посреди смятой постели и сквозь упавшие ей на глаза спутанные волосы мрачно смотрела на Темина. Руки ее безвольно свисали вдоль тела.
Темин невольно впился глазами в эти покорно опущенные плечи, аккуратные полушария грудей с большими розовыми сосками, плоский, бесстыдно выпяченный живот, покрытый внизу золотистым пушком, призывный изгиб бедер. Кожа у нее была гладкая, цвета топленого молока – Темину захотелось немедленно дотронуться до нее, впиться в нее зубами. Он был без ума от этого тела и ничего не мог с собой поделать. Он только недоумевал, как могла природа наделить женщину таким телом, совершенно забыв при этом о ее лице. Лицо Марии – плоское, застывшее, порой просто отвратительное, отпугивало его.
«Как она в артистки-то попала? – удивлялся он. – Ну да, там грим, то-се… И потом, они, я слышал, все туда через постель попадают, а в постели она, конечно…»
