Максим Шахов - Игрушка из Хиросимы
Она вскочила и направилась к двери. Окликнув ее, Бондарев поманил пальцем.
— О’кей, — произнес он, когда она склонилась над ним. — Ты победила. Завтра я покину ваш негостеприимный город. Попроси Наши привезти мои вещи, они у Кйоко. Но сейчас присядь и ответь на несколько моих вопросов. Я хочу кое-что выяснить, прежде чем удеру отсюда с поджатым хвостом.
Она села. Ее улыбка была вымученной, как будто она подчинялась насилию. Отчасти так оно и было.
Когда же Мизуки услышала вопросы, ее лицо исказилось, как от боли. Она вскочила со слезами на глазах и срывающимся голосом выкрикнула:
— Я не знаю ответов! И не хочу знать! Ты на ложном пути, Константин. Кроме того, тебе незачем копаться в этом перед отъездом.
С этими словами Мизуки выскочила из палаты.
Бондарев закрыл глаза, твердо зная, что никуда не полетит завтра утром, потому что он находился не на ложном, а на правильном пути. И этот путь, если пройти по нему до конца, должен привести Бондарева к одному из самых кровавых преступлений в истории человечества.
А заодно, и к его собственной смерти.
21
В десять часов вечера в палату заглянул улыбчивый здоровяк Наши и осторожно поставил возле кровати сумку Бондарева. Майор притворился спящим. У него не было сил на ответную улыбку или изъявления благодарности.
Около полуночи дежурный врач и медсестра отключили его от капельницы и пожелали ему доброй ночи. Скривившись, он пожаловался, что не может уснуть. Ему предложили снотворного, но он попросил обезболивающее и был вознагражден уколом.
Оставшись один, Бондарев пару раз задремал, но в целом боролся со сном достаточно успешно. У него были другие планы.
Примерно в половине четвертого утра, когда ночной мрак сменился голубоватыми сумерками, он сел на кровати и подождал, пока комната перестанет кружиться перед глазами. Через несколько минут он был на ногах. Достав из сумки чистые шмотки, переоделся. Бумажник с деньгами был на месте. Оружие осталось во дворе чертовой фабрики.
Прокравшись по пустынному коридору, Бондарев успешно миновал два дежурных пункта и выскользнул из больницы. Такси на улицах хватало, так что голосовать долго не пришлось. Таксист опасливо покосился на разукрашенную физиономию седока, но протестовать против его вторжения не отважился и послушно поехал к мосту на улице Хакасу, запомнившейся Бондареву по совместной прогулке с Кйоко.
Вообще-то мостов они пересекли не меньше десятка, пока не нашли нужный, но пачка иен помогла таксисту соблюдать терпение и выдержку. К счастью, Бондарев смутно помнил дорогу. В пять часов утра он увидел нужное место, расплатился и вышел. Это был дешевый, если не сказать, убогий район дешевых магазинов, отелей и забегаловок. Несмотря на раннюю пору, по улицам уже передвигались какие-то подозрительные личности, напоминавшие персонажей азиатского боевика. Бондарев подумал, что будничная Япония выглядит совсем не так, как в познавательных телепередачах или на фотографиях наивных туристов. Стоит немного удалиться от центра, и ты оказываешься в реальном, опасном мире, не приукрашенном рекламными вывесками и отвлекающей мишурой. В районе, где он сейчас находился, занимались не нанотехнологиями или рисованием иероглифов. Здесь потребляли наркотики, торговали женщинами, воровали и пьянствовали.
Не прошло и полчаса, как Бондарев вселился в крохотную комнатушку на четвертом этаже отеля под названием «Сикора». От обоев несло плесенью, окно выходило в грязный закоулок с мусорными баками, но кровать оказалась мягкой, а постельное белье — свежим. Опустив жалюзи, он разделся, упал на подушку и проспал до полудня.
Жажда и голод давали о себе знать. Телефона в номере не было, поэтому пришлось тащиться вниз и заказывать обед там. Когда принесли воду, рисовый суп и неизбежные морепродукты, Бондарев с аппетитом поел, после чего снова завалился спать. Слабость постепенно отступала. Горло уже не болело, голова приходила в порядок, головокружение прошло. Когда он открыл глаза следующим утром, то чувствовал себя относительно хорошо.
Стараясь не кряхтеть, как старик, Бондарев встал, проделал небольшую разминку и начал собираться. Время не просто шло, оно летело. Через четыре дня судно с дедами-морозами отходило в Россию. Нужно было спешить.
Воспользовавшись такси, он добрался до фабрики игрушек Такахито. Здесь без труда отыскал арендованную «Тойоту», на которой приехал сюда в ту роковую ночь, когда был избит до полусмерти шайкой «черномасочников».
На территории фабрики кипела работа. Заглянув за ограду, Бондарев увидел электрокары, груженные контейнерами, и рабочих, снующих возле склада. Нетрудно было догадаться, что контейнеры набиты коробками с чудо-роботами. Немного поразмыслив, он принял нестандартное решение. Можно сказать, его осенило. Вернувшись в «Тойоту», отправился в ближайший магазин электротехники и приобрел там смартфон. Затем, отыскав кафе, в котором действовал вай-фай, подключился к Интернету и занялся поисками.
То, что он искал, обнаружилось на самом северном острове — маленький частный аэродром, где можно было взять напрокат вертолет и даже скромный двухместный самолетик. В самолете необходимости не было, а вот вертолетами Бондарев заинтересовался. Ему уже доводилось летать на похожих. Асом он себя не считал, но держаться в воздухе и совершать простейшие маневры умел. В общем, это было то, что надо.
Бондарев закрыл ноутбук и отправился в путь.
У въезда на аэродром высился выцветший щит, гласивший: «ЧАСТНЫЙ АВИАКЛУБ ТАЙТИ И К°». На нем был изображен красный самолет, летящий над облаками среди журавлей и орлов. За штурвалом восседал, надо полагать, владелец клуба — неправдоподобно широкоплечий японец в шлеме и с белым шарфом, развевающимся за спиной. Прямо поверх этого бездарного рисунка был налеплен бумажный плакат с перечнем доступных летательных аппаратов и расценками. Бондарев остановил свой выбор на вертолете «Сукоши Хачи», что в переводе означало «Быстрая пчела».
Господин Тайти, абсолютно не походивший на бравого пилота с плаката, оказался кряжистым толстяком в засаленном комбинезоне.
— Показать лицензию, пожалуйста, — пророкотал он, икая в грязную ладонь. — Имея лицензия, платить двадцать тысяч иен в час.
Это было около двухсот баксов.
— Нет лицензии, — сказал Бондарев. — Дома забыл.
— Нет лицензия, будет сорок тысяч.
— В долларах берете?
— Пятьсот долларов.
— По курсу четыреста, — попробовал торговаться Бондарев.
— Здесь мой курс, — отрезал толстяк. — Пять сотен.
Решив, что денег Борового ему не жалко, Бондарев отсчитал требуемую сумму и вскоре предстал перед механической «пчелой», выкрашенной в траурный цвет. Надо полагать, господин Тайти насмотрелся американских боевиков с вертолетами «Кобра», и они пришлись ему по вкусу.
— Падать на город большой запрет, — сказал он, грозя Бондареву грязным разводным ключом. — Бросать вещи вниз тоже запрет. Твоя понимать?
— Моя понимать, — буркнул Бондарев.
Он помог Тайти вытолкать маленький, почти игрушечный вертолет из ангара. Провел ладонью по его гладкому боку, улыбнулся. Настроение было приподнятым. Наконец-то он готов заняться настоящим делом.
22
Дымя сигаретой, Бондарев летел над рекой Ота, направляясь в сторону фабрики. Он держался на километровой высоте, достаточно высоко, чтобы не привлекать внимания, и достаточно низко, чтобы различать, что происходит внизу.
Отличить охранников фабрики от рабочих было легко. Их было человек десять, двое из которых вооружены карабинами, как часовые военного гарнизона. Когда Бондарев зашел на разворот и начал описывать третий круг, из ворот выехал грузовичок с фургоном и бойко покатил по дороге. Проследив за ним, он увидел, что грузовик направляется к речным докам, где стояло несколько кораблей. Среди них находилось темное, низко сидящее судно с красной полосой вдоль борта. Попетляв среди портовых сооружений, грузовик остановился возле него. Бондарев взял курс на восток, описал дугу и, снизившись до трехсот метров, сумел прочитать название. На борту небольшого сухогруза было начертано: «Kuro Umihebi», а выше шли белые иероглифы, означавшие то же самое. В переводчике майор не нуждался. Ему было плевать, что означает это самое «Куро Умихеби»: осьминог, окунь или какой-нибудь морской дракон. Главное, что теперь он мог отличить судно от других, довольно похожих друг на друга.
Закурив новую сигарету, Бондарев сделал еще один круг. Судя по активности грузчиков на причале, «Куро Умихеби» готовился к отплытию в Россию. Чтобы достичь Мурманска в назначенный срок, ему предстояло проходить по 300 морских миль в сутки, то есть делать по 20 километров в час. Так что время на судне не теряли. Не успели грузчики разгрузить первый грузовичок, как на причал вырулил второй, с логотипом «Такахито» на борту фургона.
