Валерий Барабашов - Крестная мать
— Игореша, сынок, помоги мне найти этих извергов, — сквозь слезы и плач говорила Татьяна своему крестнику, который плакал вместе с ней — парня потрясла смерть Алексея Морозова. — Разве можно простить такое? Дядя Леша хорошо к тебе относился, ты же знаешь. А ты, может, через парней каких поспрашиваешь… Господи, да за что мне такое наказание?! 86
Одна-одинешенька на белом свете остала-а-ась… Помоги, господи-и!
Игорь понял ее по-своему, сказал, что сам теперь будет ходить в милицию, просить и требовать, чтобы убийц дяди Леши искали побыстрее, лучше. Такое, конечно, нельзя простить.
Горе переполнило ее душу, ослепило разум. Ненависть ко всем, кто лишил ее мужа и сына, заполнила все ее существо. Она отстраненно смотрела сейчас на то, как Ольга взялась поправлять на мертвом лице Алексея церковную бумажную ленту (ее сместило со лба порывом холодного ветра), не слушала и Игоря, который что-то сказал ей про милицию — вроде бы у него есть знакомый в уголовном розыске. Вяло и машинально подчинилась чьим-то рукам, усадившим ее на жесткий кухонный табурет. Но она теперь знала одно: ненависть ее, рожденная горем и страданиями, рано или поздно превратится в силу, которая поможет ей в справедливом и жестоком возмездии. Как иначе? Возмездие должно осуществиться!
И опять зарыдал оркестр. Непривычно легкий гроб подняли, поставили в белый автобус с черными широкими полосами по бортам. Татьяне помогли взобраться на его скользкую крутую ступеньку. Печальная процессия снова двинулась от ее дома…
— Я отомщу за тебя, Лешенька! — истово шептала она, склонясь над гробом, придерживая рукой покачивающуюся голову. — Они пожалеют о том, что с тобой сделали.
За окнами повалил мокрый густой снег, в автобусе потемнело, черные одежды Татьяны стали еще черней, а сердце ее совсем окаменело в твердой решимости отомстить, самой расправиться с убийцами мужа.
— Клянусь! — сказала она на кладбище, у раскрытой могилы. Алексей и Ванечка, точнее, их живые души должны были слышать эту ее страстную клятву!
Глава восьмая
Зеленые «Жигули», спрятанные в гараже, Серега с Вадиком решили разобрать на запчасти. Ездить на них, разумеется, было нельзя, продать целиком старую «тачку» по сносной цене вряд ли удастся, риск большой (наверняка машина в розыске), а мелочевка — разойдется. К тому же, двигатель у «жигуленка» оказался хорошим, не новым, но в очень приличном состоянии: хозяин, видно, недавно делал ему ремонт, вообще, следил — ни масляных потеков, ни отказов в работе. Серега несколько раз заводил мотор, слушал его жаркий мягкий выхлоп, удовлетворенно кивал — движок был что надо. Да, хорошо бы его толкнуть целиком, но на блоке цилиндров выбиты заводские номера. Да и бумаги, подтверждающие «покупку» машины, где возьмешь? Феликс тоже не советовал продавать двигатель в сборе: можно налететь на ментов, безопаснее продать его по частям.
В помощь приятелям шеф прислал Игоря, и втроем они рьяно взялись за дело. Правда, Игорь поработал один вечер, только и успели вынуть мотор из машины и раскидать его на части, а потом Игорь как-то неловко порезал палец, заохал, замотал его носовым платком и скоро ушел…
…Игорь, конечно же, сразу узнал машину Морозовых. «Жигуленок» был у них лет двенадцать-тринадцать, дядя Леша еще мальчишками катал их с Ванечкой — возил в лес, на речку, и даже давал порулить где-нибудь в безопасном малолюдном месте. Оба потом с восторгом вспоминали эти короткие волшебные минуты власти над автомобилем, клялись друг другу, что, когда вырастут, станут только шоферами, потому что нет интересней профессии на земле, а дядя Леша слушал их горячие заверения и весело, одобрительно смеялся.
И вот погиб на войне Ванечка, дядю Лешу убили, его, Игоря, друзья-приятели, а сам он разбирает машину Морозовых…
Игорю стоило больших усилий не выдать себя сразу, как только он увидел знакомую машину. Хорошо, что Серега с Вадиком целиком были поглощены делом, не обратили внимания на то, как Игорь, оцепенев, столбом стоял посреди гаража, во все глаза смотрел на машину, мгновенно вспомнив те жуткие минуты, которые он пережил у гроба дяди Леши… В ушах до сих пор бился надрывно-жуткий крик его крестной.
«Неужели это они сделали?! — с ужасом подумал Игорь, глядя на хлопочущих у двигателя приятелей. — Убили дядю Лешу, отрубили ему голову, забрали машину. А теперь я должен им помогать ее разбирать!»
— Ну, чего стоишь? — грубовато прикрикнул на него Серега. — Переодевайся да помогай. Сейчас движок выдернем, мы внизу уже почти все болты выкрутили. Эх, был бы тут подъемник!
Игорь хотел сразу же повернуться и уйти, но понял, что делать этого нельзя. Какого-то убедительного повода для такого шага он придумать не сумел, а уйти без объяснений — подозрительно, Серега сразу бы насторожился, а позже обязательно сказал бы Дерикоту. А с тем разговаривать сложно, у шефа волчий нюх, он тут же заподозрит неладное, начнет трясти душу — как, что, да почему? Попробуй скажи ему неправду — не поздоровится, как и дяде Леше, у Феликса разговор короткий. Тут и секунды сомневаться нельзя. Шеф безжалостен. Можно, конечно, признаться, что он, Игорь, просто не в состоянии разбирать машину отца школьного друга, соседей по дому, крестной матери. Как еще на это прореагирует Феликс? Он, Игорь, станет в этой ситуации опасной фигурой: сам Морозова не убивал, машину его не угонял, а чувства и полуродственные связи с семьей погибшего могут определенным образом изменить его мысли и поведение, и как бы не вышло из всего этого беды.
Эти мысли мгновенно пронеслись в голове Игоря, и он понял, что лучше всего сделать вид, что ничего такого не случилось — эту зеленую машину он видит впервые.
Молчком он взялся помогать Сереге с Вадиком, молчком же слушал оживленный треп по поводу того, где лучше торговать запчастями — на Северном или на Дмитровском рынке, лихорадочно при этом размышляя: «Как быть? Во-первых, конечно, нужно уйти отсюда как можно скорее, придумать что-нибудь; во-вторых, сказать крестной — она же просила помочь ей найти убийц мужа». Но сказать ей — значит, заложить своих приятелей, отдать их в руки милиции. И он хорошо знает, ч т о за этим последует. Не пройдет и нескольких дней, как его труп, возможно, обезглавленный, найдут где-нибудь в лесу, а скорее всего, ничего не найдут. Будет считаться «без вести пропавшим».
— Где это вы такой рыдван раздобыли? — как можно беспечнее спросил Игорь у Сереги. — Сбыть его — проблема, гнилой наполовину.
— Ну, «жигуль» бы еще побегал, — возразил Сере-га, орудуя гаечными ключами под машиной, в смотровой яме. — Пробег у него небольшой, сто десять тысяч всего.
— Может, это второй круг на спидометре, а то и третий, мы-то откуда знаем? — вставил Вадик, подсвечивающий Сереге переносной лампой.
— Вряд ли. — Серега шумно высморкался. — Хозяин «тачку» берег, по всему видно. И ездил аккуратно. А кузов можно подварить. Мы его подлатаем, покрасим да толкнем, у меня один мужик спрашивал. «Лимон», а то и полтора возьмем за него. А насчет где взяли, Игорек… Дядя один отдал. Правда, сначала не хотел, за лопату хватался, кулаками махал. Козел! Жорке «мерс» помял…
— Понятно.
— А понятно, значит, лишних вопросов не задавай. — Серега поднажал на монтировку, и корзина сцепления отделилась от двигателя. — Распродадим «тачку» на запчасти, поделимся. Как всегда.
— А шеф от кого про нее узнал? Сказал мне: иди, помогай ребятам.
— От Бизона, наверное. Шеф все должен знать.
— Раньше без мокрухи обходились… — Игорь судорожно сглотнул слюну, зябко повел плечами — в самом деле, до этого случая они не убивали: угоняли машины или вымогали деньги угрозами. — Теперь легавые не только машину будут искать.
— Да этого жлоба никто и не собирался убивать. — Серега курил там, в яме, голос его был сердитым, мрачным. — Если бы он сам в бутылку не полез, ничего бы и не было. Сначала «мерс» Жорке разбил, потом махаться стал… Ну, Жорка и озверел, за топор схватился… Ладно, хватит об этом, дело сделано. Знали и — забыли. Сейчас движок выдернем да раскидаем. Тут немного осталось.
Серега говорил что-то еще: про поршни, коленвал и вкладыши, которые надо хорошо промыть и очистить от нагара, чтоб блестели, как новые. Вадик поддакивал ему, соглашался, а Игорь напряженно думал о своем. Теперь он знал практически все. И впервые за недолгие еще месяцы, которые он работал на фирме Дерикота, Игорю стало страшно. Он вдруг, по-настоящему, испугался, кожей, нервами ощутил, что ввязался в серьезное дело, что это не игра в казаки-разбойники и сам он — член хорошо организованной и безжалостной банды, которая не пощадила за промах на дороге отца его друга, как не пощадит при случае и его самого, что люди, с которыми он подружился — самые настоящие бандиты.
Феликс, когда принимал его на работу, говорил о своей фирме в приподнятых тонах, сулил золотые горы за непыльную и приятную работу — возить его, президента-шефа, на шикарном и дорогом лимузине за очень приличные деньги. А при случае помочь его парням по автомобильной части — когда в командировку с ними съездить, когда с машиной повозиться.
