Валерий Рощин - Черная бездна
Не опуская пистолета и не сводя взгляда с очкарика, шарю левой рукой.
– Леона, ты как?
– Голова-а, – стонет она.
– Встать можешь?
– Да…
Девчонка поднимается и подходит ближе.
Держа оппонента на прицеле, осторожно перемещаюсь вдоль левого борта…
Подталкиваю девицу свободной рукой:
– Забирай своего дедушку. И поживее!
Покачиваясь на ватных ногах, девчонка обходит машину и хватает старика за плечо. Но не тут-то было – очкарик не собирается отдавать добычу.
Ладно, подойдем к процессу творчески: вам дедулька нужен живым, а мне на жизнь и здоровье вашего водилы наплевать. Исходя из данной аксиомы, коротко, почти без замаха, бью сидящего за рулем мужика в коленный сустав. Взвыв, тот хватается за ногу.
И снова переглядки. Но на сей раз очкарик становится сговорчивее – бросив старика, он опускает оружие.
«Другое дело», – киваю я и жестом приказываю водиле сдать назад.
Девчонка подхватывает Сальвадора, тот кряхтит и охает.
Небольшое итальянское авто катится под горку. Очкарик на ходу запрыгивает на заднее сиденье. Обезоруженный мной крепыш, схватившись за брюхо, пытается догнать машину…
Ну, вот и покончено с неприятным и крайне неожиданным дельцем: «Фиат» укатился, незнакомцы ретировались вместе с ним, а мы с Леоной резво шагаем в направлении оживленного порта. Сунув в карман пистолет, я качу перед собой инвалидную коляску, девушка на ходу приводит в порядок растрепанные волосы. Сальвадор ерзает, зачем-то поднимает воротник, волнуется. Немудрено – не каждый день тебя пытаются похитить.
– Что это было, Леона?
– Не знаю… – ускоряет она шаг.
Ее голос дрожит, взгляд беспокойно сканирует улицу. Но не так, как это бывает у по-настоящему испуганной женщины. Похоже, ей известна причина произошедшего, и сейчас она пытается предугадать, не ждет ли за поворотом очередной сюрприз.
Что ж, у вас тоже могут быть свои тайны. Почему я так считаю? Да потому что сам никогда и никому не рассказываю о своих служебных делах. Так уж нас приучили в самой закрытой и таинственной спецслужбе…
Мы возвращаемся на борт «Costa Fortuna». Жаль, что не получилось полноценной прогулки по Неаполю – сейчас третий час, а лайнер простоит у причала до девятнадцати. Мы могли бы посидеть с девицей в итальянском ресторанчике, выпить вина, поглазеть на колоритную южную публику, поболтать…
Сальвадор оглядывается, мычит и показывает скрюченным пальцем на уличных торговцев, расположившихся по соседству с обширной стоянкой мотоциклов и скутеров. Девушка беспрекословно поворачивает к базару.
– Хотите приобрести сувениры? – удивлен я несвоевременным интересом.
– Нет, просто Сальвадор не любит яркого солнца.
Понятно. В заварушке он потерял кепку с длинным козырьком, а на лотках продают именно такие.
Мы останавливаемся у дешевого разнообразия, и я снова замечаю взгляд девушки, внимательно прощупывающий округу.
Старик тем временем впервые за неполные сутки знакомства демонстрирует осмысленные действия: примеряет кепки, подыскивая нужный размер. Остальные параметры покупки, похоже, его не волнуют. Продавец подносит зеркало, что-то тараторит на своем басурманском, сопровождая слова импульсивной жестикуляцией. Сальвадор лишь отмахивается, кидает на лоток купюру и нагибает голову, чтобы водрузить на нее обнову.
И тут я успеваю заметить то, что ускользнуло от внимания на трапе, в процессе битвы и бегства из переулка – бледную татуировку, украшавшую плешивое темечко. Толком рассмотреть изображение не получается. Промелькнувший рисунок напомнил руну или замысловатый иероглиф – я не большой знаток телесных художеств. Да и какое мне дело до былых чудачеств малознакомого старичка?
Надев и ощупав узловатыми пальцами кепку, он по-гагарински машет рукой: «Поехали!» Мы продолжаем движение в сторону порта.
– Почему мы так торопимся? Думаешь, они бросятся нас догонять?
– В каюте спокойнее, – отвечает Леона.
Коляска лихо выруливает на кривую улочку, упирающуюся в портовые сооружения. Над плоской крышей терминала виднеется белоснежная корма нашего судна с колышущимся на ветру итальянским флагом.
Выходим из тенистой улочки на солнечную сторону оживленной магистрали, до цели остается не больше двухсот метров. По ту сторону магистрали раскинулась автомобильная стоянка, за ней склад грузовых контейнеров и терминал, а дальше – трап почти родной «Фортуны».
Поток останавливается. Мы минуем проезжую часть и попадаем на стоянку, плотно заставленную легковыми автомобилями.
Кажется, прорвались.
Лавируя в узких проходах, слегка сбавляем темп. Ведь до круизного порта рукой подать…
И вдруг Сальвадор снова мычит, вытянув руку и тыча вправо пальцем.
Ну что там еще?!
Ого! Старик хоть и слабоумный, а за жизнь свою переживает – будь здоров! Справа перед въездом на стоянку тормозит знакомый «Фиат» светлой масти, из салона выскакивает все та же троица и бежит наперерез.
– Чтоб вас Фобосом накрыло! – негромко ворчу, оценивая общее расстояние до трапа.
Получается далековато. Был бы один – оторвался бы, а с «прицепом» не получится…
Вынимаю трофейный пистолет. Он с навинченным на ствол глушителем и с полным магазином. Быстро оглядываюсь по сторонам.
Нет, стрельба не годится. Все-таки неподалеку толпы прохожих, да и нет у меня желания встревать в уголовное дело.
– Решай же что-нибудь! – теребит мою руку Леона. – Решай скорее – они уже рядом!..
Часть вторая. НЕАПОЛИТАНСКИЙ ЗАПЛЫВ
Пролог
Тунис, порт Бизерта
Тунисский залив
Весна 1943 года
Рабочая лошадка «люфтваффе» – транспортный U-52 приземлился на полевом аэродроме юго-западнее Бизерты. Было раннее утро – солнечные лучи едва коснулись мелкой ряби на поверхности Тунисского залива.
Подняв облако пыли, самолет развернулся у дальнего барака и остановился. Открылась дверца, из темного проема по очереди спрыгнули трое мужчин в тропической полевой форме без знаков различия. Каждый нес небольшой армейский ранец, автомат и подсумок с запасными магазинами. К самолету тотчас подкатил автомобиль защитного бежевого цвета.
Ровно через пятнадцать минут штурмбаннфюрер Шмидт сидел в большой штабной палатке и потягивал крепкий кофе. Напротив – через сколоченный из досок стол – склонил голову над текстом секретного пакета генерал-фельдмаршал Роммель. «Лис пустыни» (таковым было прозвище талантливого полководца) выглядел уставшим и подавленным. Его лицо обветрилось и потемнело, вокруг глаз появились морщины.
Шмидт неплохо знал фельдмаршала и уважал этого масштабного мыслителя, решительного бойца и великодушного рыцаря, талантливого полководца и человека необыкновенного личного обаяния.
Дальний угол, закрытый от посторонних желтым брезентом, занимали шесть стальных сейфов – высоких и монолитных, словно вытесанных из гранита. Вокруг палатки, на некотором удалении, разреженной цепью стояли часовые. У входа замерли два верных товарища Франца Шмидта: оберштурмфюреры СС Петер Флейг и Хуго Шрайбер. Последние пару лет Шмидт неизменно включал этих толковых офицеров в состав дивизеншутцкоммандо, для выполнения секретных заданий рейхсфюрера.
– Вам не помешало бы отдохнуть, господин фельдмаршал, – заметил Шмидт.
Ознакомившись с содержанием только что доставленного из Берлина секретного донесения, Роммель усмехнулся:
– Что, плохо выгляжу?
– Мы познакомились с вами в июне сорок второго под Тобруком, и тогда вы показались мне неисправимым оптимистом. А сегодня вы мрачны и подавлены.
– Я рад, что ты прибыл, Франц, – изобразил на лице подобие улыбки Роммель. – Видишь ли, девять месяцев назад наши дела в Северной Африке складывались куда успешнее, чем сейчас.
– Неужели все так плохо?
– Эх-х… – вздохнул легендарный командующий, – если бы фюрер выполнил данное обещание и обеспечил мой корпус топливом и подкреплением, мы давно овладели бы Каиром, Суэцким каналом и выиграли африканскую кампанию.
– Я слышал, будто к вам перебрасывают войска по воздуху.
– Поздно. Слишком поздно. Американские бомбардировщики ежедневно прилетают из Европы, английские – с Мальты. Британские наземные силы превосходят мой корпус по количеству танков и самолетов примерно в шесть раз. Более того, противник высаживает силы на побережье Марокко и Алжира…
– Но вы по-прежнему держитесь! – попытался подбодрить фельдмаршала Шмидт.
– Держимся. Но суть вопроса, к сожалению, состоит не в том, когда наступит перелом, а сколь долго мы еще выдержим. Ладно, хватит о грустном! Я на самом деле рад тебя видеть, ибо собрать «посылку» стоило гораздо меньших усилий и нервов, чем сохранить и переправить ее в Германию.
