Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой
– У вас на конкурсе умер человек. И не просто умер – его убили. О чем вы говорите, какое продолжение конкурса? – возмутился Коробов.
– Господин ведущий говорит, что шоу все равно должно продолжаться, – не удержавшись, иронически заметил я.
– Вот именно! – воскликнул ведущий, глянув на меня. – Насколько я понял из всего случившегося, шеф-повар Максимов был отравлен не сегодня. По крайней мере, отравили его не на кухне во время приготовления конкурсных блюд. Вполне возможно, что он был отравлен за завтраком, дома. Или, вообще, вчера. Это значит, что смерть Максимова к конкурсу прямого касательства не имеет. Смерти, они время от времени случаются, и от этого, увы, никуда не деться.
– А вот это полная чушь, – не очень вежливо заметил Коробов. – Все люди в конце концов умирают. И по разным причинам. Смерть же шеф-повара Трофима Максимова, претендующего на первое место и на сказочный приз в виде действующего ресторана в центре Москвы, имеет прямое касательство к данному конкурсу.
– Это не факт, – возразил лысоватый ведущий. – Максимова могли отравить и по иным причинам.
– Не исключено, – согласился Коробов. – Но даже личные, как вы говорите, причины связаны с личностью шеф-повара Трофима Ивановича Максимова, участника конкурса, умершего во время его проведения. И не обращать на это внимания непозволительно.
– Тогда позвоните Босянину сами… – насупился лысоватый ведущий. – Хотите, я дам вам телефон его приемной?
– Так это вы с ним разговаривали, когда мы допрашивали супругу Максимова? – догадался я.
– Нет, я беседовал с Каровой, руководителем его аппарата. Но она говорила со мной по его личному распоряжению, – охотно ответил ведущий, поглядывая в сторону Володи.
– Я вас понял, – произнес Коробов недовольно. – Вы, господин ведущий конкурса, можете позволить себе делать что угодно: отплясывать на трупах сальсу, пить вино из чаш, сработанных из людских черепов, и устраивать вакханалии с девицами в поварских колпаках в склепах заброшенных кладбищ. Но это будет возможно только тогда, когда все необходимые следственные действия будут закончены.
– И когда они будут закончены? – с надеждой спросил лысоватый ведущий.
– Сегодня, – коротко ответил Коробов. – Кстати, пройдемте вот за тот столик. Мне необходимо снять с вас показания.
– К вашим услугам, – осклабился ведущий, который, похоже, не чувствовал за собой никакой вины.
Мы прошли к «допросному» столику, отделенному от остальных широким коридором, и сели. Приготовившись к снятию свидетельских показаний, Володя строго посмотрел на лысоватого ведущего:
– Хочу вас заранее предупредить, что отказ или сознательное введение следствия в заблуждение грозит заведением уголовного дела уже на вас самого, – произнес Коробов строго официальным тоном, поправляя на столе разложенные бумаги. – Итак, ваше имя, отчество, фамилия, год и место рождения, род занятий?
– Илья Николаевич Касинский, сорок восемь лет… То есть, – он поправился, – одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения. Место рождения – город Пермь. Род занятий – шоумен, ведущий программ.
– Были ли вы знакомы с покойным? – сухо спросил Коробов.
– Нет, не был, – ответил Касинский.
– Что вы можете рассказать о случившемся?
– То же, что и все, полагаю… – Касинский недоуменно посмотрел на Коробова.
– А именно?
– Ну… Максимов подошел к членам жюри, раскинул руки и рухнул лицом прямо на ступени, – ответил шоумен.
– Это все? – посмотрел на лысоватого ведущего Коробов.
– Да, это все, – ответил Касинский и развел руками. – А что, его и правда отравили?
– Такое заключение дал эксперт, – заявил Коробов. – Вы, случайно, не знаете, кто это мог сделать?
– Ну, что вы, откуда? – пожал плечами Касинский.
– А мысли, какие-нибудь соображения по этому поводу у вас имеются?
– Да какие там мысли, – не очень уверенно произнес лысоватый шоумен. – Хотя…
– Что – «хотя»? – быстро проговорил Коробов.
– Его могли отравить конкуренты, – нерешительно озвучил свою мысль Илья Николаевич.
– Кто именно?
– Ну-у, я не зна-аю, – протянул ведущий программ. – Я просто предположил, а искать вам.
– Значит, вы полагаете, что Максимова отравил кто-то из его конкурентов, так? – посмотрел на Касинского Коробов.
– Так, – ответил Илья Николаевич.
– Но, несмотря на это, вы готовы продолжать конкурс, – закончил свою мысль Володя.
– Эта моя готовность вызвана отнюдь не моим личным желанием, а пожеланием, вернее, распоряжением… – тут Касинский вытянул указательный палец и указал им в потолок. – Я же вам об этом уже говорил. А я – простой исполнитель. Я делаю свою работу. А потом мне за это платят, наконец!
– Что вы делали на кухне, когда повара готовили свои блюда? – спросил Коробов, сведя брови к переносице. – Вы ведь заходили к ним? Зачем?
– Ну, смотрел… – нерешительно ответил Илья Николаевич.
– Что смотрели? За кем смотрели? – продолжал наседать на ведущего программ Коробов.
– За готовностью блюд, – ответил Касинский.
– Вы так хорошо разбираетесь в кулинарии, что вот так, на глаз, можете определить, готово блюдо или нет? – насмешливо посмотрел на лысоватого шоумена Коробов.
– Нет, но…
– Сколько раз вы заходили на кухню? – не дал договорить Касинскому следователь по особо важным делам.
– Несколько раз, я не считал, – ответил Илья Николаевич. – Но это мне нужно было по работе…
– С кем вы разговаривали из шеф-поваров? – спросил Коробов.
– Ни с кем, – быстро ответил Илья Николаевич. – Я было попробовал спросить одного из них, Голубева, скоро ли поспеют его крученики…
– Что? – переспросил Коробов.
– Крученики, – повторил Касинский. – Это… такой мясной рулет…
– Ну и?
– Ну, и он буркнул, чтобы я его не отвлекал, и разговаривать со мной дальше не стал, – произнес Илья Николаевич.
– А с другими шеф-поварами вы не пробовали говорить?
– Нет. Они бы ответили мне то же самое. Если бы, вообще, что-либо ответили…
– Ясно… – Коробов потерял интерес к Касинскому. – Тогда напишите вот здесь: «С моих слов записано верно», – он ткнул пальцем туда, где надлежало написать эту фразу. – И ниже распишитесь.
– Пожалуйста, – сказал Касинский, отдавая Коробову бумагу.
– Свободны, – глухо произнес следователь по особо важным делам и добавил официальным тоном: – Позовите ко мне шеф-повара Голубева.
* * *Владимир Сергеевич Голубев служил шеф-поваром в ресторане «Ерема». Конечно, ему, как и всем участникам, хотелось выиграть конкурс, заполучить ресторан «Добрыня» на Театральной площади в собственность и положить в карман сто тысяч рублей (чтобы отметить выгодное приобретение). И хотя повар он был классный, похоже, он все же понимал, что ему ничего не светит, поскольку и Максимов, и Сундуков были намного сильнее его в поварском искусстве. Но вот если выбить из участия в конкурсе шеф-поваров Максимова и Сундукова, то на первое место в конкурсе он вполне мог бы претендовать. Поэтому поначалу для него все складывалось весьма удачно: Максимов мертв, Сундуков – под подозрением, и его вот-вот арестуют. Кто-то сверху, всесильный и всемогущий, словно подыграл Владимиру Сергеевичу, и он вполне мог бы стать обладателем ста тысяч рублей и, главное, ресторана «Добрыня». А то, что конкурс будет продолжен, Владимир Сергеевич уже прекрасно знал, поскольку являлся братом весьма могущественного человека из Администрации Президента. А этот человек из Администрации Самого учился некогда в Технологическом институте Костромы в одной группе с Босяниным и являлся позже какое-то время его начальником, когда Босянина с Урала перевели в Москву.
Когда шеф-повара узнали, что Максимова отравили и конкурс вряд ли будет иметь продолжение после такого инцидента, Голубев позвонил братцу и попросил его похлопотать о том, чтобы конкурс «Кулинар-2013» был продолжен. А поскольку дела личного плана чиновных бонз совершаются почти мгновенно (в отличие от дел государственных, им порученных), то братец шеф-повара немедленно связался со своим старинным другом Босяниным, и тот отдал устный приказ: конкурс продолжать независимо ни от каких обстоятельств. После чего руководитель аппарата Босянина госпожа Карова лично позвонила Касинскому и передала ему приказ шефа…
Конечно, все это мы узнаем с Володей позже, а покуда шеф-повар ресторана «Ерема» Владимир Сергеевич Голубев присел напротив Коробова и смиренно приготовился отвечать на его вопросы.
Кстати, подошел он к нам размеренным и тихим шагом, почти крадучись, что указывало на явное себялюбие и повышенное честолюбие в характере Голубева, не исключая его расчетливость и некую глубокомысленность, позволяющую продумывать свои шаги по жизни на несколько ходов вперед, как делают это шахматисты.
После дежурных вопросов об имени-отчестве, месте работы и прочем Коробов неожиданно в лоб и с ходу задал такой вопрос:
