Клайв Касслер - Айсберг
— Мы сказали ему правду, насколько это было возможно. Все остальное — пусть это будет хоть пятьдесят процентов — только догадки. Единственный реальный факт, который мы назвали, это имя Фири.
— Цирконий. — Ханневелл смотрел в никуда. — Атомное число — сорок.
— Я едва прополз курс геологии, — заметил Питт с улыбкой. — Почему цирконий? Что делает его причастным к массовому убийству?
— Очищенный цирконий — необходимый компонент при создании атомных реакторов, потому что он совсем или почти совсем не поглощает радиацию. Любая страна в мире, имеющая возможность вести исследования в области атомной энергетики, отдала бы все на свете, чтобы добывать его вагонами. Адмирал Сандекер уверен, что Фири и его ученые действительно открыли крупные залежи циркония. Это значит, что цирконий находится под водой, но достаточно близко к поверхности, и что добыча его экономически выгодна.
Питт поглядел в окно на бесконечное, ничем не нарушаемое водное пространство. В море вышло рыболовное судно с цепочкой тянувшихся за ним лодок. Хрупкие суденышки двигались так спокойно, будто под ними было тонкое стекло. Он почти не замечал их, пристально разглядывая экзотическое побережье.
— Черт возьми это предпринимательство, — пробормотал он достаточно громко, чтобы, несмотря на шум мотора, его услышал Ханневелл. — Проблема разработки сырья на морском дне оказывается слишком сложной.
— Да, но не неразрешимой. «Фири лимитед» наняла ведущих мировых экспертов по вопросам разработки морского дна. Вы знаете, каким образом Кристиан Фири создал свою империю? Он добывал алмазы у берегов Африки. — Ханневелл произнес это с оттенком некоторого восхищения. — Ему было всего восемнадцать. Он был матросом на старом греческом фрегате, когда покинул корабль в маленьком портовом городке Бейре на побережье Мозамбика. Через короткое время он оказался втянутым в «алмазную лихорадку». Там в те дни стоял алмазный бум, однако крупные компании уже расхватали все выгодные участки разработок. Вот тут-то Фири и обошел всех — у него был проницательный и творческий ум. Если алмазные залежи можно обнаружить на земле, думал он, то почему бы им не лежать под водой на континентальном шельфе? Каждый день в течение пяти месяцев он нырял в теплые воды Индийского океана, пока не обнаружил участок морского дна, подававший надежды. Теперь его задача была собрать достаточную сумму для приобретения нужного оборудования. Фири прибыл в Африку, не имея ничего, кроме рубашки. Просить у белых, располагавших деньгами, но заинтересованных в самостоятельных разработках, было бы пустой тратой времени. Они забрали бы все себе, оставив его ни с чем.
— Иногда один процент чего-то лучше, чем девяносто девять ничего, — вставил Питт.
— Но не для Кристиана Фири, — ответил Ханневелл, как бы защищая его. — Он обладал истинным здравым смыслом, присущим исландцам, — делись прибылью, но не упускай ее. Он отправился к черным мозамбикцам и предложил организовать их собственный синдикат, разумеется, с Кристианом Фири в качестве президента и генерального директора. Как только черные мозамбикцы выделили ему средства на приобретение посудины и оборудования, Фири начал работать по двадцать часов в сутки, пока не отладил все предприятие. Пять месяцев ныряния окупились вполне — разработки почти сразу же стали давать высококлассные алмазы. Через два года компания Фири оценивалась в сорок миллионов долларов.
Впереди, на несколько сот футов выше «Улиссес», Пнтт заметил черное пятнышко.
— Похоже, вы досконально изучили историю Фири.
— Может это прозвучит странно, — продолжал Ханневелл. — но Фири редко останавливался на каком-либо проекте более нескольких лет. Большинство людей истощают предприятие до основания. Но не Кристиан. Когда он преуспел в смелых своих мечтаниях, он передал все дело людям, финансировавшим начало этого предприятия.
— Вот так все и отдал?
— Всю техническую документацию, всю наличность и активно разрабатываемые трубки. Он распределил всю наличность между местными акционерами, создал администрацию из черных мозамбикцев, способных эффективно управляя предприятием без него, и сел на первый корабль, отплывавший в Исландию. Среди немногих белых, заслуживших глубокое уважение африканцев, имя Кристиана Фири занимает одно из самых высоких мест.
Питт внимательно следил за блестящей черной точкой в северной части неба, постепенно превратившейся в сверкающий реактивный самолет. Он наклонился вперед, стараясь защитить глаза от голубого блеска. Это был английский реактивный самолет новой конструкции, вмещающий до двенадцати пассажиров на борту, способный облететь полземного шара без дозаправки. Едва Питт осознал, что неизвестный самолет от носа до хвоста выкрашен черной краской, как тот исчез из поля зрения, улетев в противоположном направлении.
— И чего же еще похвального совершил Фири? — спросил Питт.
— Марганцевые рудники на острове Ванкувер в Британской Колумбии и разработки нефти на континентальном шельфе в Перу — это всего несколько примеров. Он превратил «Фири лимитед» в крупный промышленный концерн, специализировавшийся на глубоководных геологических исследованиях. И ничего больше.
— А семья у него была?
— Нет. Его родители сгорели при пожаре, когда он был еще совсем юным. Была у него сестра-близнец. Я, собственно, ничего о ней не знаю. Фири отдал ее в школу в Швейцарии, которую она закончила и, по слухам, позднее занялась миссионерской деятельностью в Новой Гвинее. Совершенно очевидно, что успехи брата в бизнесе для нее ничего не значили…
Ханневелл не успел закончить фразу. Он качнулся в сторону Питта с невидящим взглядом, рот открылся, будто от удивления. Питт увидел, что старик упал ничком, и весь его облик говорил о том, что он, вероятно, мертв. Плексиглас лопнул и разлетелся по кабине множеством мелких осколков. Питт отшатнулся вбок и выставил вперед руку, прикрывая лицо от обжигающих волн холодного воздуха. Сразу же он потерял контроль в управлении. «Улиссес» резко задрал нос вверх, отбросив Питта и лежавшего без сознания Ханневелла назад на спинки сидений. Тут Питт понял, что по фюзеляжу строчат из пулемета. Неожиданный бесконтрольный маневр вертолета спас ему жизнь. Пулеметчик, находившийся на борту черного самолета, выверил траекторию слишком поздно, а потому большая часть огня на поражение ушла в небо.
Таинственный самолет не смог подладиться под малую скорость вертолета и стал делать круги, готовясь к новой атаке. На этот раз Питт приготовился тоже. Пилот самолета пролетел под Питтом, не имея возможности использовать пулемет. Мрачная улыбка пробежала по лицу Питта, когда он снизил вертолет до двадцати футов над водой. «На победу рассчитывать не приходится, но хоть бы маленький шанс», — думал он. Питт крепче ухватился за рычаги управления своего беззащитного вертолета и завис над водой, в то время как самолет бросился прямо на него.
Пулеметчик, лежа лицом вниз, посылал смертоносный огонь из открытых дверей грузового отсека, ожидая, когда он окажется на одной линии с вертолетом. Питт направил «Улиссес» прямо вверх на атакующий самолет, нанося сокрушительные удары лопастями винта вертолета и разрезая на куски горизонтальный стабилизатор самолета. Рокот самолета смолк, в небе стало тихо. Только ветер свистел в ушах Питта. Он успел взглянуть на неизвестный самолет как раз в тот момент, когда тот рухнул в море.
Питту и лежащему без сознания Ханневеллу было не намного лучше. Все, что он мог, — это сидеть и ждать, когда покалеченный вертолет камнем свалится с высоты в семьдесят футов в холодные воды Атлантики. «Улиссес» упал набок в прибрежные воды Исландии на глубину шесть футов и на расстояние футбольного поля от берега. К счастью, обжигающая холодная вода вернула Питту сознание. Его лицо исказилось от боли. Он отстегнул привязанные ремни и набрал в легкие воздух раньше, чем проходившая волна накрыла вертолет, быстро освободил лежавшего без сознания Ханневелла и поднял его голову над водой. Вдруг Питт подскользнулся. Он успел схватить Ханневелла за меховой воротник куртки и вместе с ним, борясь с накатами волн, стал плыть к берегу.
Если раньше Питт недоумевал, как люди могут тонуть, теперь это ему было понятно. Ледяная вода пронизывала каждый дюйм его кожи миллионом иголок. Уши были заложены, а голова охвачена сплошной невыносимой болью. Наконец, ударившись коленями об основание скалы, он попытался встать на ноги, поднял голову и с благодарностью вдохнул чистый исландский воздух. И в этот момент, в этом самом месте он поклялся себе, что если когда-нибудь решит покончить жизнь самоубийством, то ни в коем случае не будет топиться.
Он вышел из воды на берег, то неся, то волоча Ханневелла, будто один пьяный тащил другого. Сделав несколько шагов по берегу, Питт опустил свою ношу на землю и стал проверять у него пульс и дыхание. И то, и другое было учащенным, но постоянным. Тут он взглянул на левую руку Ханневелла. Она целиком была изрешечена пулями в районе локтя. Питт снял с себя рубашку, оторвал оба рукава и крепко перевязал рану, чтобы остановить кровь, посадил Ханневелла, прислонив его спиной к скале, и поднял раненую руку повыше.
