Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

— Удивительно интересная история, — вежливо сказал я. Он кивнул.

— Я знал, что тебе понравится. Два дня репетировал. Ты вчера работал с французами?

— Осматривал местные достопримечательности, — ответил я. — Ребята из DST ошиблись. Это не тот человек.

— Знаю, — ответил Стрекалов. — Это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты пригляделся к окружению Сиретта.

— Зачем? — удивился я. — Есть там, правда, одна милая девушка…

— С весёлыми сиськами? — усмехнулся Стрекалов. — Ну, к этой мисс лучше присматриваться лёжа. Или на ощупь.

— У меня такое ощущение, что вы всё это время за мной подглядывали, — сознался я.

— Так и есть, — согласился он. — Только не подглядывал, а приглядывал, так будет правильней. Помнишь Чэна?

— И он тоже? — удивился я. — Надо же. Никому верить нельзя. А у вас, я вижу, сложились тёплые отношения с китайцами?

— Не только с китайцами. С Кэрроллом я знаком уже лет двадцать. В своё время он выставил меня из Англии.

— Кто такой Кэрролл? — удивился я. Стрекалов расхохотался.

— Твой приятель, лорд Гренвилл. В молодости у него был оперативный псевдоним: Кэролл.

— Ага, — сказал я.

Только сейчас я осознал, почему всё это время имя Чарльза казалось мне знакомым. Чарльз Латуидж Доджсон — настоящее имя Льюиса Кэрролла. Теперь понятно, почему Рихо так развеселился.

— Так, — рассердился я. — Всё мне надоело, жизнь стала немила, и вы, генерал, мне больше не указ. Тоже хотите поймать Абу аль-Хауля? Вам-то он зачем, вы же теперь покойник, да ещё с двухлетним стажем?

— Дурак ты, Андрюха, — серьёзно сказал Стрекалов. — Ни хрена не понимаешь. Сколько лет я с тобой мучаюсь, и каждый раз одна и та же прелюдия. Пока тебя не растолкаешь, пока тебе морду пару раз не набьют, толку от тебя — как от поросёнка — сала.

— Так объясните, — буркнул я. Стрекалов усмехнулся.

— Тебе как, попроще? Тогда расклад такой: сейчас в России делят власть. Между одними ворами и другими ворами. Поскольку я официально не существую, у меня развязаны руки. В отличие от тех людей, которые думают так же, как и я, но остались в России и ни черта сделать не могут. Денег у меня достаточно. За последние десять лет из России вывезено сотни миллиардов, и мне хорошо известно, кто владеет этими счетами. Пока ещё ни одна сволочь не отказала.

— Рэкет, — констатировал я. — Вы — уголовник, генерал.

— Я — экспроприатор, — жёстко ответил Стрекалов. — Ты же знаешь: говорить с этой мразью на языке закона можно, но очень недолго. Не смогут купить — убьют. Мы начали говорить с ними на их языке, и теперь к нам прислушиваются.

— Кто это — мы?

— Ты что же, думаешь, я герой-одиночка? Угоняю машины, продаю, а деньги раздаю по детским домам? Я ещё не сошёл с ума. В России достаточно людей, которые хотят жить в стране, а не на задворках Запада. Кто-то работает там, кто-то, как я, — здесь. Никаких переворотов, никаких революций — медленное и планомерное выдавливание сволочи из верхних эшелонов власти.

— А флаг у вас есть? — поинтересовался я. — В таком деле без флага нельзя.

Стрекалов даже не поморщился.

— Тебе знакомо такое понятие: «мондиализм», Андрюша?

— От французского «мир», насколько я понимаю, — я пожал плечами. — Впервые слышу.

— Тогда заткнись и слушай, — резко ответил Стрекалов. — Больше никто тебе такого не расскажет. «Мондиализм» является одним из наиболее влиятельных направлений в политике истеблишмента Запада. Если совсем коротко, это означает постепенный переход политической власти от традиционных государственных форм, типа президентской республики, к прямому правлению Мирового правительства. То есть — к крупнейшим финансовым структурам Запада. А уж если совсем точно — Америки.

— И что в этом нового? — улыбнулся я. — Если Сержу Дюпре покажется, что ему мешает президент Франции, то Ширак будет переизбран, и на его месте окажется нужный отцу человек, даже если он будет гомосексуалистом и клятвопреступником. Уж вам-то это должно быть известно.

— Ты это знаешь. Я это знаю. Все остальные будут уверены, что смена президента произошла в рамках конституции. Реально все решения в мировой политике принимаются узкой группой людей, в руках которых сосредоточено 90 % мировых финансов. Организационно эта структура состоит из различных неправительственных организаций. Основные из них — «Council on Foreign Relations», «Trilateral Commission» и «Бильдербергский клуб». Даже в России хвостик есть — Институт системных исследований.

— Виктор Викторович, вы мне объясните, чем вам не нравится идея объединённого Мирового правительства? — прерывая Стрекалова, напрямик спросил я. — Никаких проблем, никаких войн, и мусульмане поутихнут — тишь да гладь. По-моему, это вполне приемлемый вариант.

— Никаких войн, говоришь, — зло усмехнулся Стрекалов. — Война может начаться уже завтра, но это отдельная тема. А что касается будущего… Ты знаешь, что больше трети капиталов твоего отца, Сержа Дюпре, размещено в военной промышленности? Он владеет пакетами акций «Евромиссайлс», «Бритиш аэроспейс», «Аэроспасьяль», «Мицубиси», «Макки»… Это миллиарды долларов. По-твоему, он смирится с потерей этих денег? Следующий президент США гарантированно будет республиканцем, а это — Калифорнийская финансовая группа, это «Бэнк оф Америка», это «Локхид» «Рокуэлл» «Макдоннел-Дуглас» «Нортроп». Уже разработана новая программа военных расходов США. Полная замена «F-15» на «F-22», каждый стоимостью 188 миллионов. Тридцать новых подводных лодок и два авианосца — ещё 74 миллиарда долларов. Ты что же, считаешь, что кто-то способен отказаться от всего этого? Чёрта с два! Войны будут вестись до тех пор, пока это выгодно.

— Вам бы литературой заняться, Виктор Викторович, — демонстративно зевнув, заметил я. — Или политикой. Мы как-то застряли в мотострелковом полку под Кандагаром, так там был один замполит, который бойцов каждый вечер на политинформацию сгонял. Этот капитан за водку готов был собственный «калаш» продать, но до чего же красиво говорил, подлец… Почти как вы. А бойцы в это время отсыпались.

— Вот и проспали всю страну из-за таких мудаков, как этот капитан, — зло ответил Стрекалов. — Когда был Союз, сохранялся паритет. Американцы знали, куда им можно лезть, а где они могут и по сусалам схлопотать. А теперь? Россия имеет особое мнение? Да плевать на неё. В новом мировом порядке России отводится место сырьевого придатка и помойки. А мы хотим, чтобы с нашей страной считались, и не только потому, что у неё есть несколько тысяч ядерных боеголовок, а потому, что это богатая и развитая страна.

— Фантастика, — искренне сказал я. — Вы подумайте насчёт литературы, у вас должно получиться.

— Дурак ты. Такого шанса, как сейчас, у нас ещё никогда не было. Западу крайне выгодно привести к власти в России людей, которые начнут развивать производство и одновременно наведут порядок в финансовой сфере, ограничив перекачивание западных кредитов на швейцарские частные счета.

— Вы только что сказали, что России отводится место помойки, — напомнил я.

— А она в ней и останется, согласно их планам. Все ведущие аналитики мира сегодня сходятся в одном: самое гибельное для экономики страны — это пытаться сейчас что-то производить. Корейцы уже обожглись на этом. А в России пока ещё есть огромная научная и производственная база для развития именно высоких технологий, а не производства чайников со свистком, способных конкурировать с чайниками, которые клепают на Тайване.

— То есть вы собираетесь изобретать программируемые чайники с тремя свистками, затем — программы к ним и продавать всё это тем же американцам? — спросил я. — Креативненько. На госпремию тянет. Только для всей этой лабуды нужны деньги, а в России денег — нет.

— Деньги дадут американцы. Те же самые «мондиалисты», если нам удастся их обмануть, — ответил Стрекалов. — Западу в любом случае придётся вкладывать в Россию деньги, потому что это рабочие места и стабильная тихая ситуация в стране. Кому охота иметь у себя под боком помойку с ядерными ракетами и голодающим населением? Не ровён час — рвануть может. А так — всё тихо, все работают, жрут импортные гамбургеры, смотрят мыльные оперы, чайники клепают.

Помолчав, он неожиданно рассмеялся.

— Смешно ведь, честное слово. Я призываю тебя, сына миллиардера Дюпре, принять участие в крестовом походе против «мондиализма». Бред собачий.

— Вы прекрасно знаете, что у нас с отцом очень мало общего, если не считать фамилии, — ответил я.

— Его фамилия прикрывает тебя железобетонным колпаком, Андре. Если ты до сих пор этого не заметил, значит, головка у тебя совсем слабенькая.

— Родителей не выбирают, — буркнул я. — Вы бы согласились быть моим папой?

— На полчасика, — мгновенно ответил Стрекалов. — Отодрать тебя ремнём, чтоб ты неделю на задницу сесть не мог, и обратно, в друзья-приятели.