Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников
Егор, как часто с ним случалось в такие минуты с тоской вспоминал о сыне… ну, и, конечно, не обходилось без Кати. Правда, воспоминания о ней вызывали такое тяжёлое ощущение как от потери всего на свете.
«Душевную тоску сейчас могла заглушить разве что водка, — подумал он, — и ещё эти… Катины капронки», — о них Егор вспомнил совсем не потому, что трижды побывал в капроновой петле, скорее, впервые за долгое время представил в них Катины ноги — от лодыжек до самой талии…
— Извини, брат… — неожиданно явился Заур, застав Егора на прежнем месте, — …не вышло забрать в свой взвод. Иса против. Не дал. У меня был план на тебя и просто ты мне симпатичен, по — братски: понял, что ты чёткий, я сразу это вижу, сам такой, говоришь по делу, значит, не балабол, каких здесь вдоволь, будь у них по семь ртов, как у уаигов. Жаль только, что к Сулиму идёшь…
— Почему — жаль?
— Не нужно тебе к нему, — сказал Заур. — Лучше к Абхазу тогда…
— Почему так считаешь?
— Ну, была ситуация… — признался Зазиев и замолчал, совсем не собираясь её прояснить.
«Чего из тебя по слову выдавливать надо?!» — хотел было возмутиться Егор, но раздумал:
— Поделишься, какая?
— Да… без проблем… — с задумчивый видом согласился Заур, думая о чём — то другом. — Короче, не так давно был в батальоне капитан — из бывших… федерал… зам или даже комбат какой — то… Грамотный такой офицер: карты, схемы, план обороны… кажется, всё мог решить. Ходарёнок людей собирал, а этот — «Сивый» его позывной — планировал. Придумал, как разоружить батальон Кировоградского спецполка, охранявший Донецкий аэропорт… Но пока Ходар якобы утверждал план Сивого, ночью двадцать шестого комбат с «Альфой» блокировал аэропорт и уговорил охрану сдать аэропорт и оружие без сопротивления. Оружия там было много — несколько оружейных комнат и склад… даже четыре миномёта там нашлось. На утро решено было Кировоградских на автобусах отправить в Киев, но те, за ночь, организовали оборону и навели авиацию. У нас появились потери, а в отсутствии координации действий и единого командования произошла полная неразбериха. Бои в окрестностях аэропорта вели несколько отрядов ополчения, которые также несли потери. Вечером уцелевшие сумели вырвались из аэропорта с ранеными на двух КАМАЗах, но, в результате отсутствия связи и опознавания «свой — чужой», были расстреляны своими же на въезде в город — на «опорнике» посчитали, что Кировоградские пошли на прорыв… Больше пятидесяти ополченцев из разных отрядов погибло, в двое больше — раненных. Сивый был зол на Ходара. По сути Сивый готовился к полномасштабной войне, а Ходар — наверное, думал, что решит все проблемы худым миром… «Альфа» Медведчука изъяла на захваченном складе миномёты, которые, короче, оказались бесполезными, поскольку мины хранились без взрывателей, раздельно. Их парни просто не взяли. А склад на отходе расстреляли из гранатометов… «Альфа», конечно, крутой спецназ, но не армейский, не приучен проверять взрыватели у мин. Думаю, они из минометов и стрелять не умели, и большинство вряд ли знало, что за штука такая — взрыватель. Такая война — не их профессия. Тогда Ходар и Сивый сильно повздорили. Сивый обвинил комбат, что тот ни черта не смыслит в войне и ему надо поучиться военному делу: вроде, воевать — не террористов мочить по сортирам; ну, а Ходар, походу в отместку, отстранил Сивого от должности и назначил командовать чеченским взводом, вместо Джамалдаева. Я Сулима знаю — Сулим ни за что такое не согласился бы. Но Сивый командовал, короче, недолго. Не знаю, что там случилось дальше, вроде как Сивый подался в Луганск, к «Плотнику». Чеченцы хвалились ещё, будто сопроводили его туда. Через день никто про него уже не помнил. Но я думаю, что по приказу комбата его могли ликвидировать… Зачистить, как поступают с неугодным или упорным соперником. Такое случается часто, когда залётные попадают в батальон или застукают кого за мародёрством — вывезут в поле и зарежут как барана.
Егор слушал молча, без ужаса в глазах, угрюмо всматриваясь в темноту, как в холодные непроглядные зеркала.
— Такое возможно? — наконец, спросил он.
— Э! Сколько раз было! Комбат, как полномочный, вроде не специально, но, сам понимаешь, выводит на эмоции своими приказами и решениями никого — нибудь, а самых нетерпимых, а те решают возникшую проблему как умеют. Сам, конечно, глаза закрывает на это. На войне свои командиры, своя власть есть. А власть всё спишет, как говорят?
— Война, говорят, спишет.
— Ай, да! Точно! Напутал немного… Хотя, разве разница есть? Сулим, он как военная власть, мог не стерпеть Сивого, короче… Но ты не бойся, я за тобой приглядывать буду!
Бис впервые улыбнулся, но улыбкой совсем нерадостной. Было заметно — насторожился.
— Я тебе говорю… — важно настоял Зазиев, — …не бойся, короче! — добавил он, напоследок.
Егор не испугался. Он смутился собственной кривой улыбки, вдруг вспомнив — зачем он здесь. Из памяти совсем неожиданно вывалился наблюдавший Егора медицинский психолог, который в последнюю встречу сказал:
«…американские солдаты в Ираке и Афганистане умирают ежедневно. Вернувшиеся с войны ветераны убивают себя каждые восемьдесят минут. Двадцать два человека в день! Статистика ошеломляющая: на одного убитого там — двадцать пять военных — самоубийц здесь! Причины суицидов известны — посттравматические стрессы, полученные травмы и ранения. Психические проблемы, вроде твоих, наблюдаются у каждого пятого американского солдата, который вернулся с руками и ногами, не говоря уже о твоём случае. Наверное, думаешь: причём тут американцы? Просто в России подобную статистику не ведут. Она никому не интересна. Потеря одного ветерана, совершившего самоубийство в Америке — ещё не трагедия, но уже сигнал; а подобное для России — вообще не беда. Бабы новых солдат нарожают! Убить себя — я, пожалуй, тебя не остановлю… не смогу… никто не сможет. Лично я не против самоубийства в принципе, не считаю его ошибкой или грехом. Существуют такие ситуации, в которых действительно кажется — лучше умереть, чем продолжать страдать. Просто знай, что во время самоубийства, ты убиваешь не только себя, ты убиваешь все воспоминания о себе. Все будут помнить только это… Вся твоя жизнь в памяти близких тебе людей сведётся к
