Юрий Комарницкий - Возвращение на Подолье

Такие в тюрьме попадались редко. Стройные, большеглазые в коротеньких юбочках, они мало реагировали на окрики конвоя: “Стоять! Повернуться к стенке!”

Одна из девушек метнулась к Харасанову, и всунула свою руку в щель расстегнутой на его животе рубашки.

— Ой, мужик! Не могу! Хочу с тобой в койку! — выкрикнула она и захохотала. Несмотря на то, что сделала она это картинно, слова звучали искренне. Могучее тело Харасанова наполнила огненная струя желания. Мозг прошили болючие иглы памяти. Невыносимо захотелось на волю.

Прапорщик толкнул его кулаком в спину.

— Пашел, пашел! Не раскатывай губу, а то встанет!

Конвой захохотал.

Возбуждение Харасанова не покидало. Тело налилось такой силой, что, казалось, он в состоянии взмыть вверх.

На одном из переходов двое конвойных куда-то ушли с дежурным офицером. “Ведут на второй корпус, — подавляя нервный тик, подумал Харасанов. — Где-то там столярка… Поближе к ящику.”

Они вышли на территорию тюремного двора. Прапорщика сменил солдат с автоматом наперевес. Рассвет только-только загорался. Все еще было погружено в мрак ночи.

Неподалеку от тюремных ворот стоял милицейский фургон. В его открытое нутро два милиционера загоняли уже знакомых Харасанову девиц. “Повезут в райцентр на суд, поэтому и приехали в такую рань”. Мысли упорно бежали в еще непонятном ему направлении. Дежурный на пропускнике, явно с похмелья, забыл закрыть ворота. Вспомнились слова китайца Ван-Ден-Сеня, тренера по каратэ: “Хорошего бойца двадцать человек никогда не остановят.” Эти слова были сказаны без малого пятнадцать лет тому назад. И все же, по возможности, он форму поддерживал. “Вот сейчас упущу момент — и конец. Рано или поздно они меня угробят!” На окрик конвоира: “Харасанов, что за фокусы! А ну, пошел!” Он зло ответил:

— Чего орешь? Шнурки отняли, ботинок свалился.

Он присел, одевая умышленно сброшенный ботинок. Когда возвращавшиеся прапорщики поравнялись с ним, он с хрипящим выдохом ребром ладони проехался одному по глотке. Удар пяткой в грудь конвоиру был такой силы, что даже стенка, о которую тот ударился, издала крик боли. Еще удар, и с его конвоем было покончено. Оставались конвоиры девушек. Кошачьей тенью Константин подкрался к автофургону. Милиционеры, которые подсаживали девиц в автофургон только для того, чтобы пощупать женские прелести, успели испуганно вскрикнуть, прежде чем волосатые руки отняли у них жизнь. Изумленным девушкам он успел бросить слова:

— Кто хочет на волю, оставайтесь в машине!

Через несколько секунд сквозь открытые ворота тюрьмы выскочил ревущий автофургон и на полной скорости скрылся в мраке казахстанского рассвета.

XV. Больница на 70-й шахте

Франца повезли в райотдел милиции только через три дня. Всевозможные догадки роились в голове. Когда его вели по коридору, перехватило дыхание. Он увидел Наташу. Она хотела ему что-то сказать, но конвоир затолкнул его в кабинет следователя.

В кабинете находились, ставший ему ненавистным, капитан Батырев и незнакомая пожилая женщина.

— Я следователь, моя фамилия Богданова. Ваше дело передали мне.

Во избежание прошлых издевательств Франц решил идти ва-банк.

— У меня заявление к прокурору, буду говорить только в его присутствии.

Богданова, успев перехватить ненавистный взгляд на капитана Батырева, все поняла.

— Дознавателей больше не будет… И потом, тут ваша девушка принесла заявление. К вам есть особый разговор.

Батырев засуетился и вышел из кабинета.

— Значит так… Мы провели экспертизу, укусы на теле Сотникова действительно есть. У вашей Натальи так же множество синяков, но… — она замялась и виновато на него посмотрела.

— Вы что-то не договариваете, говорите, я у вас уже привык ко всему.

— Дело в том, Бялковский, что при обследовании Сотникова медики обнаружили у него наличие такого заболевания как сифилис. Выяснилось, что Сотников состоит на учете в кожвендиспансере… Вторая стадия.

От омерзения закружилась голова, стошнило. При мысли, что больной сифилисом изнасиловал Наташу, хотелось разбить о стенку голову. Кроме всего, он более двух месяцев жил у Сотникова на квартире. Возможность бытового заражения не исключалась.

— Вот, вот, — словно читая его мысли, продолжала Богданова. — Я вас отпущу под подписку и советую немедленно с вашей девушкой провериться в кожвендиспансере.

Развинченной походкой, без ремня и шнурков, Франц вышел в коридор.

Больницу они нашли на отшибе города в районе угольных шахт. Здание больше напоминало тюрьму: зарешеченные окна, прогулочный дворик, на стенах колючая проволока.

Поверхностное обследование на сифилис дало отрицательный результат. У Наташи ничего не обнаружили. Заведующая отделением, дородная блондинка Ольга Оскаровна, узнав откуда Франц, долго не могла успокоиться.

— О, Господи! С таких чудесных мест приехать в Караганду. Сифилиса у вас нет, но проведем, на всякий случай, превентивное лечение. Пройдете курс, и, мой вам совет, — немедленно уезжайте! Этот город концентрирует в себе столько грязи, что вам и не снилось.

Франца переодели и поместили в палату на первом этаже. Как оказалось, половина больных в этой палате были сифилитики с открытой формой.

Неожиданно он услышал знакомый голос. С койки подымался Сотников.

— Ну, что будем делать, студент? Привез мне сифилис с Украины? Как будешь рассчитываться?

От подобной наглости у Франца перехватило дыхание. Обозреваемый любопытными взглядами, он в растерянности молчал.

Ободренный его молчанием Сотников подошел ближе. Потянуло алкоголем. Из кармана пижамы Сотников вытащил складной нож, и предложил Францу выйти во двор.

Больные увязались следом за ними. Не дожидаясь когда Сотников его ударит, Франц схватил его за руку и вырвал нож. На шум прибежали санитары.

Расталкивая любопытных и посетителей, Франц прорвался в кабинет к заведующей.

— Ольга Оскаровна, Сотников утверждает, что я его заразил сифилисом. Если вы что-либо не предпримете, я его убью.

Ольга Оскаровна невозмутимо улыбнулась.

— Бялковский, здесь к новости кто кого заразил относятся не более чем с любопытством. Находящийся здесь контингент, в основном, подонки. Что касается Сотникова, плюньте ему в рожу… Сифилис он подцепил три года тому назад в московском аэропорту.

Франц облегченно вздохнул.

— И все же, Ольга Оскаровна, почему у вас в одной палате люди с сифилисом, гонореей и просто обследуемые?

Она сердито хлопнула ладонью по столу.

— А вы что думали, у нас здесь особенные условия?.. Нечего было лезть в болото. Получили индивидуальную кружку и ложку — и будьте довольны.

Франц поднялся на второй этаж. В палате Наташи было девять человек. Женщины всех возрастов — от древних старух до несовершеннолетних девочек, зараженных отцами и матерями — бесцельно слонялись по комнате.

Франц вызвал Наташу.

— Здесь Сотников, — обрушил на голову девушки неприятную весть. — Обвинил меня, что я его заразил сифилисом.

Наташа испугалась. Она схватила Франца за руку и попросила не уходить.

— Перестань дрожать. К тебе он не сунется, а если что — позови меня.

В прогулочный дворик она пойти не согласилась. Уговаривать ее Франц не стал.

Светило солнце. Разморенные теплом больные лениво бродили по вытоптанному “пятаку” земли. Некоторые сидели за деревянным столом — играли в домино.

Кто-то невидимый подошел сзади, положил руку на плечо. Франц оглянулся, это был Сотников. Его лицо было мрачнее тучи, он был трезв.

— Давай, студент, поговорим. Отойдем в сторону, чтобы нас не слышали.

Они сели на скамейку у стены.

— Короче, я забираю из милиции свою заяву на тебя, а ты уговори свою Наташу…, пусть заберет заявление об изнасиловании.

Францу опять стало противно. За короткое время в этом городе он превратился сначала в подонка, пусть не произвольно, но все же косвенно, подставившего свою девушку. Затем в заключенного. А вот теперь его превращают в барыгу, торгующего честью близкого человека. Но продолжать диалог с таким как Сотников на кулаках, не было смысла. Он это уяснил.

— Сходи поговори с Наташей. По твоей милости она тоже здесь. Но, запомни, если тронешь ее хоть пальцем — я тебе оторву голову.

О соблюдении медицинской тайны в этой больнице никто не слышал. Любому из больных стоило зайти в ординаторскую, чтобы получить справку от какого заболевания лечится интересующий его человек.

Через дорогу от больницы в убогом домишке, больше напоминающем сарай, находился винный магазин. С разрешения санитаров больные бегали за вином и к вечеру в палатах разыгрывались пьяные оргии. За устрашающей стеной прогулочного дворика располагалась территория дровяного склада. Поклонники Венеры[32] и Бахуса перелазили через стену и совокуплялись на лоне казахстанской природы.