Дмитрий Черкасов - Крестом и булатом. Вторжение
Однако у каждого явления всегда есть оборотная сторона.
И безнаказанность одних выливалась в издевательства над другими. Власть предержащие, неспособные справиться с боевиками в горах или договориться с вменяемыми главами равнинных тейпов, переориентировали удары силовых структур на смуглых и горбоносых жителей городов Центральной России, которых не надо было отлавливать с привлечением воинских подразделений и которые имели совершенно определенные места жительства. Под гребенку пошли все — и чеченцы, и азербайджанцы, и осетины, и кабардинцы, и дагестанцы. Все, чья внешность вызывала раздражение у патрульного милиционера с восемью классами образования, делавшего по полсотни грамматических ошибок на каждом листе протокола и видевшего смысл службы в проверке карманов задержанного. Расчет власти полностью оправдался. Подавляющее большинство населения с удовольствием наблюдало за крутыми парнями в масках, укладывающими на асфальт «лиц кавказской национальности», рукоплескало ударам дубинками по почкам этих самых «лиц» и призывало свежеизбранного Президента «закрутить гайки».
Страна постепенно скатывалась в яму местечкового расизма, когда любой некоренной житель априори воспринимается как преступник или, на худой конец, как ненадежный человек. Оставалось сделать всего несколько шагов до введения комендантского часа для всех брюнетов и оснащения муниципальной милиции циркулями для измерения формы черепа...
Влад поправил закрутившийся уголок воротника куртки, отлепился от забора и сорвал вишенку с ближайшей ветки.
«Да с... Если кто то не вернется, отвечать придется мне лично. Естественно, что никто меня укорять не будет, но в душе проклянут... Вот такая вот петрушка. И ни фига с этим не поделать, — биолог тяжело опустился на врытую у калитки скамью. — Кто то всегда должен брать на себя ответственность. Как за успех, так и за поражение. И я знаю имя этого человека... У которого много амбиций, но совсем мало мозгов. А что делать? Кто то ведь должен...»
Вишенка оказалась кислой.
Владислав сплюнул косточку, нащупал сигареты в нагрудном кармане и уставился в темнеющее небо.
* * *На место приземления «Ми 8» группа прибыла за сорок минут до назначенного времени в кузове МАЗа, принадлежащего семейству Чубаровых. Грузовик сделал короткую остановку у развилки дороги, казаки сгрузили оружие и рюкзаки со снаряжением и двинулись через реденький лесок к оставленному под паром полю.
На черно синем небе ярко горели крупные звезды.
Рудометов и Соколов, подхватив мощные фонари, отправились к оговоренной точке приземления вертолета, чтобы подать тому сигнал с земли, а остальные устроились передохнуть.
— Хороший чичик — мертвый чичик, — вполголоса заявил Вася Славин, выщелкивая из пачки сигарету.
— Чтоб я больше этого не слышал, — мгновенно отреагировал Влад, перетягивающий ремни на скатке со специальной формой.
— Да ла адно...
— Нет, не ладно! — Рокотов повернулся к чиркающему колесиком зажигалки бойцу. — С таким отношением к делу тебе в горах делать нечего. Кстати, еще есть время передумать и остаться...
— Да что я такого сказал? — Вася недоуменно поднял брови.
— Сам знаешь, — Владислав затянул последний ремень и уселся верхом на скатку. — Как говорит один мой бритоголовый друг — «Фильтруй базар!». Ибо от твоей фразочки один шажок до дремучего национализма... Я этого не люблю. У нас не зондеркоманда по зачистке «лиц кавказской национальности», а боевой отряд. И мне плевать, у кого какая форма черепа и кто на каком языке думает. Одно дело — мочить боевиков, другое — настраивать себя на то, чтобы валить всех направо и налево. Ясно?
— Ясно, — уныло согласился Славин.
— Когда доберемся до аула, одними боевиками не отделаться, — ни к кому не обращаясь, заявил Рядовой.
— Если доберемся, — поправил Рокотов. — Туда еще дойти нужно... Что же касается членов семей этих самых боевиков, то, на мой взгляд, они сами свой выбор сделали. И, ежели попадут под замес, это будет не наша вина... а своеобразная расплата за желание держать дома русских или нерусских рабов. Suum cuique...
— Чево? — не понял Семен.
— Это по латыни. Каждому свое.
— А а, — кивнул Рядовой.
— Можно сказать, что сие высказывание есть лозунг нашего маленького отряда.
— У фрицев вроде то же самое было, — вмешался Лукашевич.
— Точно, — подтвердил Янут. — На воротах концлагерей писали. Токо по немецки...
— Использование фашистами какого то выражения не умаляет его достоинства, — наставительно сказал Владислав. — К тому же история — такая запутанная штука, что ни в чем нельзя быть уверенным. Может, лет через двадцать тридцать про нас будут говорить гадости и сравнивать с эсэсовцами. А может, и нет... Мы живем в стране с непредсказуемым прошлым, правильно Задорнов говорит. Тот, который юморист... Хотя лично меня радует тот факт, что о нашей миссии не осведомлены власти. Некому будет описывать наши похождения. Если, конечно, кому нибудь из нас не придет в голову заняться литературой...
Вася Славин почесал затылок.
— Не придет, — за всех ответил Кузьмич.
* * *Секретарь Совета Безопасности России был худ, высок и улыбчив. Но, несмотря на его интеллигентные манеры и внешнюю открытость для пишущей братии, его словам особенно не доверяли. Сергей Петрович Иванцов умел пространно и доверительно отвечать не по существу вопроса, так что к концу его речи сущность комментируемой проблемы оставалась столь же покрытой завесой тайны, как и в начале разговора.
Для чиновника подобная скрытность, конечно же, хороша. Она позволяет маскировать за набором стандартных фраз как конкретные шаги руководства страны в закрытых от широкой общественности областях управления государством, так и собственную некомпетентность. И никогда точно не известно, что же скрывает «слуга народа» — то ли секретные сведения, то ли личное незнание вопроса.
В кругу доверенных лиц или в общении с Президентом Сергей Петрович резко менялся. Исчезала обезоруживающая собеседника улыбка, взгляд становился холодным и пронзительным, пропадали устало отеческие нотки в голосе и вялость в движениях. В такие минуты Иванцов более походил на «волкодава» из спецгруппы Службы Охраны, чем на утомленного кабинетной работой кремлевского чиновника.
— Что с норвегами? — сухо спросил одетый по летнему Президент, покачиваясь в плетеном кресле и вытянув тронутые загаром ноги.
— В пятнадцать ноль семь судно отошло от причала. Будут на месте послезавтра к вечеру.
— Черт, поздно...
— Раньше никак.
— Каково твое мнение? — с Иванцовым Президент работал давно, не один десяток лет, и совершенно естественно, что при личном общении они были на «ты».
— Не знаю, — Секретарь Совбеза посмотрел на залитое вечерним солнцем море. — Я в деталях спасательной операции разбираюсь слабо. У экспертов прогноз неутешительный.
— Тебе кажется, что я что то не так делаю? — Президент сжал зубы.
— Володя, не нервничай. Твое присутствие в Североморске вряд ли что нибудь изменит. Там и без нас достаточно начальников. Ты совершенно правильно сказал, что не стоит пугать и без того перепуганных адмиралов своим внезапным визитом.
— Теперь я не уверен, что поступил правильно, — признался Глава Государства.
— Ты что то не договариваешь...
— Верно, — Президент положил ладони на подлокотники кресла. — Не договариваю... Сам не могу понять, что меня беспокоит. Вроде ни перед кем не виноват, но ощущения поганые. Будто подставили...
— Конкретнее можешь?
— Попробую... Понимаешь, Сережа, я ведь сразу хотел ехать, еще в воскресенье. Как чувствовал, что не все так, как доложили. Но Стальевич с министром обороны попросили подождать чуть чуть... В понедельник опять. Но тут академики на встречу прибыли... И Самохвалов с Зотовым доложили, что они на лодку электричество и воздух вот вот подадут. Не поехал... Вчера снова отвлекли, успокоили. А сегодня — сам знаешь. Все ведущие новостей как с цепи сорвались.
— Если сейчас поедешь, плохо получится.
— А если не поеду — тоже ничего хорошего.
— Согласен...
— Вот потому и ощущение, что подставили.
— Не у тебя одного...
— Что ты имеешь в виду?
— У меня эта мысль еще в понедельник появилась, — Иванцов откупорил бутылку «боржоми». — Когда сопоставил доклад Зотова об окончании учений и реальное положение дел. Он же опытный адмирал, должен был понимать, что это не рядовая авария. Но информировал только о том, что «Мценск» лег на грунт. Хотя лодкам такого класса на дно ложиться не положено. Не предназначены они для этого, у них люки забора воды для охлаждения внешнего контура реактора как раз под днищем находятся. Вмиг илом забьются! К тому же там глубина то тьфу, всего сто метров. Экипаж в индивидуальных спаскостюмах должен был всплыть. Ан нет! И по причинам аварии достоверной информации до сих пор не пришло...
