Александр Тамоников - Пейзаж ночного видения
— Эй, люди, чего ржете, как ненормальные? — изумленно уставилась на них Маринка. — У меня кокарда на лбу выросла?
— Прости, пожалуйста, — икнула Лена.
— Сходи в зеркало посмотри, — сказал Вадим, держась за живот.
Девочка сделала страшные глаза и умчалась. Тут же из номера прозвучал вопль ужаса: «Блин горелый!!!» Через несколько секунд она вылетела обратно:
— Что это, папа?
— Что ела?
— Ничего!
— Кроме незрелого грецкого ореха? Который я приказал тебе не есть?
— Ну, да… Ну, и что? — Она опять умчалась и на этот раз отсутствовала довольно долго. А когда снова возникла на балконе, с лица стекала вода, черное пятно вокруг рта осталось на месте. — Пап, оно не отмывается!
— И не отмоется. Зеленый грецкий орех не отмывается. Это навсегда, хрюндель ты мой. Придется с этим жить. Видно, судьба у нашего рода такая, Мариша. Можешь, конечно, попробовать пемзой…
— О горе мне! — взвыл ребенок и снова скрылся в своем номере.
— Какой ты бессердечный, — вздохнула Лена, прижимаясь головой к его плечу. — А это правда не отмывается?
— Почему же, отмывается. Но не сразу. Уверен, у нее получится. Слушай, давай пойдем прогуляемся, — предложил Вадим, — а то так и просидим весь отпуск в отеле. Не хочешь надеть купальник?
— А как же Марина?
— Догонит, — ухмыльнулся он.
Похоже, Марина действительно отмывалась пемзой. Результат был налицо. Вместо черного пятна расцветало красное. Она была зла и надута, тащилась за ними, ворчала. Вадим подождал, пока она догонит, и обнял ее.
— Ладно, считай, что подлизался, — буркнула Маринка и, не сдержавшись, прыснула: — Ладно, пап, сама виновата. Люди, давайте же наконец поедим.
На прибрежный поселок опускались сумерки. Где-то далеко на набережной играла музыка. Степенно прохаживались отдыхающие. Вадим обратил внимание, что среди туристов практически не было школьников и молодежи. За парты села молодежь, разбежалась по классам и аудиториям. Торговцы у парапета складывали свой товар — бусы, поделки из сувениров, причудливые игрушки. Из соседнего заведения тянуло ароматным дымком. Ресторанов и кафешек на первой линии было множество, и большинство из них работало. Татарская кухня, украинская, русская, караимские чебуречные, окутанные ароматами, от которых текли слюнки. Китайские рестораны, итальянские, греческие, вездесущие фастфуды. У лестницы, спускающейся к пляжу, гитаристы исполняли что-то испанское — с лихими переборами, щипками. Вокруг стояли отдыхающие, слушали.
Набережная казалась бесконечной. Они гуляли, наслаждались вечерним воздухом, йодистыми ароматами с моря. Лена держала Вадима под руку, Маринка то забегала вперед, то отставала. Мучительные поиски подходящего заведения завершились в пафосном литературном кафе, где в этот вечер, слава богу, никто не декламировал. Принимали традиционную пищу — как-то не хотелось испортить отпуск несварением желудка. Жюльен с грибами, пюре, котлеты по-киевски, салаты, перегруженные зеленью. Маринка молотила так, что за ушами трещало. Вадим улыбался, курил, откинувшись на спинку стула, — персонал не возражал, вентиляция работала. Потом они купили фруктов, помыли их в замусоренном фонтане и спустились к морю. «Я его боюсь, — бормотала Маринка, — оно такое большое, страшное». «Не бойся, деточка, не укусит, — улыбался Вадим, — хотя шальная медуза, конечно, может». На пляже в этот час почти никого не было. На набережной горели фонари — обрывки их рассеянного света отражались в спокойной воде. Маринка разделась, оставшись в купальнике, и помчалась к воде.
Вадим обнял Лену, погладил пушистые волосы. Ее глаза поблескивали в темноте. Им было необыкновенно хорошо. Они тоже разделись до купальников и вошли в воду. Она была ласковой, приятно обтекала, в ней еще сохранялось тепло дневного солнца..
Вадим сильными гребками доплыл до буйков, вернулся обратно. Лена плавала кругами недалеко от берега. «Одна рука короче другой, — объяснила она со смехом, — только так и могу». Обнявшись, они вышли из воды и запоздало обнаружили пропажу Маринки!
Вещи валялись на песке, а ребенка нигде не было! Вадим не сразу испугался, решил, что она захотела разыграть их и спряталась. Или утонула?! Нет, не могла, Маринка прекрасно плавала, несколько лет ходит в бассейн, а утонуть у берега в соленой воде и вовсе проблематично. Тогда где она, черт возьми? Его волнение передалось Лене, она занервничала. Оба, не сговариваясь, извлекли из вещей сотовые телефоны, включили фонарики.
— Вадим, не переживай, — бормотала Лена, — она не в море, это точно. Когда мы плавали, она прошла мимо, выходила на берег. Ты просто не заметил…
Господи! Куда же смылась эта паршивка?! Он уже собрался выкрикнуть ее имя, но тут Лена схватила его за руку:
— Не кричи, тихо…
Наступила тишина, в которой различался лишь слабый плеск воды. Но нет, было что-то еще. Метрах в ста вдоль берега возвышались какие-то навесы, стояли грибки с шезлонгами, оттуда доносился смех. Мужские голоса, женский. Он узнал голос дочери! Маринка спокойно, даже весело с кем-то общалась, на помощь не звала. Вадим облегченно выдохнул, вытер пот со лба. Ну, точно, получит когда-нибудь на орехи…
— Не психуй, не наказывай ее, хорошо? — зашептала Лена. — Вспомни себя в детстве, ты был таким же…
— Вспомнить себя в детстве? — съязвил он. — Знаешь, милая, не припоминаю, чтобы я был девочкой и сбегал от отца, чтобы пообщаться со взрослыми парнями.
— Все равно веди себя спокойно, не доводи ее до истерики… — бормотала она, семеня за ним.
За крайними грибками колыхались три силуэта. Один из них принадлежал его дочери, которая даже не оделась после купания! Все трое были так увлечены беседой, что не заметили Вадима.
— Да ты шо, в натуре из Сибири? — громко говорил ломающийся юношеский голос. — И приехала в такую даль? Слушай, вы как там живете?
— Ужасно живем, — сокрушалась Маринка. — В начале августа уже снег выпадает, волки и медведи по городским окраинам, словно гопники, шастают, ищут, кого бы задрать. У нас такие метели, что школьные автобусы только в сопровождении буксиров ездят…
— Ну, ты и забралась, Марина… — засмеялся юноша. — Врешь ты все, можно подумать, я в вашей Сибири никогда не был… Ты с родителями здесь?
— Ну, частично…
— А я вон там живу, в 45-м доме. Заходи как-нибудь, музон послушаем…
— Может, искупаемся? — предложил второй — у этого голос еще не ломался, но звучал чертовски неприятно.
— Так-так, — строго произнес Вадим, включая фонарик, — и что тут происходит? Есть желающие получить тупую травму живота?
— Эй, мужик, ты чего, борзый?..
— Артем, заткнись! — испуганно зашипела Маринка. — Это мой «родак», он в спецназе служит…
В свете фонаря мелькнули испуганные глаза Маринки, двое местных отроков, одетых отнюдь не на бал в Мариинке. Один был какой-то тщедушный, маленький, явно не представлял интереса. Второй чуть постарше Маринки, черноволосый, плотный, с густыми бровями. Он выглядел явно растерянным — по-видимому, это и был Артем.
— Ну, пап… — заныла Маринка. — Ты чего нас пугаешь, мы же просто разговариваем. Это местные ребята…
— Какая прелесть! — желчно заметил Вадим. — Местные ребята — как это успокаивает. Пошли, дочь, рано тебе. А вы, молодые люди, молчите, не злите меня. Одно слово — и ваша жизнь решительно меняется. — И, цепко взяв Маринку за руку, потащил ее обратно.
Она брыкалась, что-то шипела. Отроки за спиной благоразумно помалкивали. Лишь когда они отдалились, Артем крикнул:
— Марина, приходи сюда, когда сможешь! Мы часто тут бываем!
Вадим резко повернулся, но два силуэта уже скользили по лестнице, ведущей на набережную.
— Пап, ну, ты что? — отбивалась Маринка. — Мы же правда только говорили! Ты с тетей Леной постоянно занимаешься, мне же скучно! Они нормальные ребята!
— Ты тоже меня не зли! — рычал он. — Нашла нормальных ребят. Хулиганы, воры, юные насильники, сама же потом спасибо скажешь! У тебя что, богатый жизненный опыт? Все, собираем вещи, спать пора!
— Черта с два! — Она наконец-то вырвалась, сверкая глазами, пошипела, потом направилась к морю, бросив через плечо: — Ждите меня здесь.
— Ты купаться или топиться? — ядовито осведомился Вадим.
— Папа, ты вообще не соображаешь, — буркнула Маринка. — Если я пошла топиться, то зачем меня ждать?
— Ты не перегнул? — тихо спросила Лена, когда Маринка погрузилась в воду. — По-моему, обычные парни.
— Ты слышала, какими словечками они общаются? — шумно выдохнул Вадим. — Типичная приблатненная публика. Всю жизнь не понимал, почему приличных девочек тянет к жиганам.
— Это закон, — прошептала Лена. — Я сама однажды за такого вышла…
Злая дочь вышла из моря, исподлобья косясь на отца. «Ей, в принципе, ничто не мешает прикинуться паинькой, а при первом удобном случае сбежать к своим кавалерам», — подумалось ему. Видимо, девочка тоже так подумала. Она уже не демонстрировала лютое неприятие. Натянула шорты, маечку, обшарила карманы.
