Ядерный клан - Сергей Иванович Зверев
«Дудаев, Гриша, якобы дал знать Ельцину, что Ичкерия располагает адским оружием, оно уже в Москве, и если армия России пойдет на Грозный, его приведут в действие. Ельцин задумал проверить, не блефует ли кавказский генералиссимус, бросил на это все службы безопасности, – и ему наверняка было доложено о пропаже „ядерной мины“. Только когда компетентные органы решили взять на себя ответственность и доложить Главкому, что „ранца“ в Москве нет, наши войска пошли на Грозный. Но время было упущено: мобилизационные мероприятия позволили Дудаеву основательно укрепить свои военные силы. И моральные. На Кавказе любят демонстрацию силы. И в этом плане русские вроде бы испугались, не ответив вовремя на явную наглость…»
Генерал Филимонов, рассказав об этом Молодцову, добавил:
– Это, конечно, и домыслами может быть, официально о нашей мине ничего нигде не запротоколировано, но если она существует в природе, если до сих пор не рванула нигде, то, значит, вправду ждет своего часа. Потому прошу вас там… Впрочем, к черту наставления, сам все понимаешь, Костя…
Молодцов понимал.
И еще по большому счету ему льстило, что самые сложные задачки генерал доверял решать ему. Эта задача – из такой категории. Задача с одним известным: есть мина. В ответе ее надо либо добыть, либо обезвредить. Где она, в чьих руках, в каком состоянии – это как раз неизвестные. Ему с Арзуманяном, и не только, конечно, с ним, придется поломать над этими вопросами голову. За два данные ему дня Гамлет, вполне возможно, что-то в задачке прояснит.
Два дня пролетели.
Молодцов снова сидел в той же забегаловке, смотрел, с каким презрением майор копается вилкой в гуляше.
– Что, друг, общепитовские блюда не нравятся? Там тебя небось шашлыком из черного барашка угощали?
– Да, представь себе, – кивнул Гамлет. – И шашлыком угощали, и своим вином, и на кладбище водили. Туда абы кого не поведут, ты же знаешь.
– Гвоздики на могилу возложил?
– Что ты! Цветы на могилы приносить у мусульман не принято. И портреты, кстати, прикреплять или из мрамора лица выбивать. Все очень скромно. Камень, на нем фамилия, год рождения, год смерти. Мы туда с братьями Забайраева ходили – у Мусы два младших брата и три сестры, все живут там. Родители уже умерли. Отец шесть лет назад, а мать – полтора года. На похороны собирались все родственники, буквально все…
– Что ты хочешь этим сказать? Ты не случайно ведь об этом говоришь? – насторожился Молодцов.
– Да, Костя, не случайно. Народу на похоронах было много, однако никого из нежданных гостей сюда не занесло. Если бы Муса объявился, я бы узнал. И вообще, о нем – никаких слухов, никаких сплетен. Погиб – значит, погиб. Тут только одно интересно. На похороны погибшего солдата семье кто-то передавал крупные суммы денег. И позже тоже деньги передавали. Кто – Забайраевы не знают и этим вопросом не заморачиваются. Их родители, говорят, были уважаемыми людьми, мало ли… Приезжала машина, выходил человек, передавал сверток и тут же уезжал. Только о марке и номере машины меня не спрашивай, ладно? Когда у людей горе, они на ерунду внимания не обращают.
Словом, следов Мусы Забайраева найти не удавалось. Умер так умер.
– Гамлет, – сказал Молодцов, – ты большое дело сделал. Можешь, конечно, хоть сегодня возвращаться домой, но я хотел бы…
– А то я этого не хочу! – перебил Арзуманян. – Место в вашей гостинке найдется?
Глава 2
1
Умер так умер, сказали друзья о Забайраеве.
Но это было не так.
В сентябре 1993 года рядовому Мусе Забайраеву исполнилось двадцать лет. На утреннем построении командир роты поздравил его перед строем, объявил, что солдат может рассчитывать на внеочередное увольнение. Будто чувствовал, что в этот день такое поощрение ему пригодится.
Вечером с КПП позвонили командиру роты:
– Товарищ капитан, тут к вашему Забайраеву брат приехал!
Ротный вызвал Мусу:
– Иди, встречайся с родственником. Но – не пить и к отбою не опаздывать.
Муса недоумевал: как мог приехать брат? Старшему из оставшихся дома братьев тринадцать лет, он если куда из дому и выезжал, то в райцентр, с мамой, конечно же. Возможно, брат двоюродный? Но что об этом командиру говорить, надо сначала гостя увидеть.
На КПП в комнате ожиданий стоял лишь один человек – незнакомый мужчина лет тридцати. Заулыбался, приобнял солдата:
– С днем рождения, брат! Тебе все наши кланяются! Смотри, что в подарок тебе привез! – Он открыл бархатную коробку и вынул из нее часы с толстым желтым браслетом. – Ахмат тебе кланяется, Алим кланяется…
Гость назвал еще несколько имен – его братьев, дяди, соседа. Но кто он сам, Муса не просто не мог вспомнить, он был уверен, что никогда раньше не видел этого человека.
– Выйдем, брат, на улицу, тебе можно?
Увольнительная была в кармане, и они пошли темной плохо освещенной аллеей в сторону такого же темного запущенного парка.
– Коран не забываешь? Суры читаешь, аяты знаешь? Ну-ка, брат, вспомни: «Тем, которые вершили добрые дела и были богобоязненны, уготовано великое вознаграждение»…
– Я сейчас больше уставы читаю, – хмуро проговорил Муса. – Вы служили в армии? Представляете, как это – в казарме Коран читать? В Ленинской комнате на глазах замполита?
– Я не просто служил, я военное училище окончил и офицерское звание получил. Потом понял, что это не мое, что надо служить только Аллаху и своей родине. – Он сделал паузу и добавил: – Ичкерии. Удивляюсь, как ты, Муса, в армию попал. Сейчас, в наше время, этого легко можно избежать.
– А я не хотел избегать. – Зачем говорить чужому человеку, что в селе жилось семье тяжело, много детей, еды не хватало. Он остановился, в упор посмотрел на незнакомца: – Кто вы? Зачем пришли?
– Брат я твой! – усмехнувшись, ответил тот. – По крови брат. По исламу! А имя мое – Бекхан. Хочу возродить в твоей душе любовь к нашей земле. Ты ведь скоро заканчиваешь службу?
– Через пару месяцев, – неохотно пояснил Муса.
– И что дальше делать будешь? В селе нет сейчас работы, чтоб прокормиться, там остается только
