Дегустаторы смерти - Филоненко Вадим Анатольевич
– Замри! – прошипел я Толику. – Даже дыши через раз!
Несколько мгновений мы напряжённо молчали, опасаясь услышать, как ломается блок или рвется переправа. Но нет, обошлось.
Но тут во всей красе встала новая проблема. Буксировочного троса у нас больше не было. И веревка закончилась. Так что новый не сделать. Тащить Сало больше нечем.
– Я сам доберусь, – пообещал он. – Тут уж немного осталось.
Эти пять метров Толик преодолевал мучительно долго. Даже самая тормознутая черепаха по сравнению с ним могла считать себя быстроногой ланью.
День потихоньку приближался к вечеру, и я занервничал. Конечно, мне доводилось, и не раз ночевать в Зоне, но все же я предпочитал делать это в менее опасных местах, чем Коровник.
Толик тащил себя по переправе одной рукой и кряхтел от усилий.
Солнце скрылось за тучами. От земли между кляксами начал куриться подозрительный зеленоватый туман, и это мне очень не нравилось. К счастью, он вился возле поверхности, не переходя пресловутую границу в двадцать – тридцать сантиметров, – именно на этом уровне взрывались гайки и веревка.
«Возможно, этот туман и есть аномалия, – пришла мне в голову мысль. – Наверное, при ярком солнце ее не видно, а сейчас злодейка показалась во всей красе».
Наконец Сало миновал опасную область и повис рядом со мной у экскаватора. Ножом я перерезал обвязку, помог ему спуститься на землю. Ремень вернулся на пояс моих брюк, а транспортную веревку я оставил висеть – снимать ее было бы проблематично.
– Сейчас малость отдышусь, и пойдем, – пообещал Толик, но я отрицательно покачал головой, сказал резко:
– А вам, пассажир, слово не давали. С твоей покалеченной ногой ты и шагу не пройдешь.
Он вздохнул, соглашаясь. Несмело спросил:
– А как же тогда?
– Вот так, – я поднял с земли свой собственный рюкзак, достал из него спальник. Он у меня с собой на случай ночевок в Зоне.
Спальный мешок, как и веревку с ремнем, я покупал не абы какой. Выбирал суперлегкий – всего два кило – и потому недешевый. Если потащу в нем Толика по земле, нижняя ткань, как пить дать, превратится в лохмотья, и спальник придется выбрасывать. Эх, жалко-то как! Придется за новым в Новосибирск ехать, и то не факт, что куплю.
Вообще, с этим Салом сплошные расходы: вначале «браслет», потом веревка и спальник. Ладно, «бенгальским огоньком» все компенсирую.
Я повеселел, велел Толику:
– Залезай в спальник. Чего ждешь?
Ножом я проковырял дырку в головной части мешка, пропустил в отверстие ремень, застегнул пряжку. Получилась петля. Не слишком удобно, но сойдет. До выхода из Коровника нам тут осталось всего ничего. Раз плюнуть.
М-да… Мечты-мечты…
На деле тащить куль с Салом оказалось то еще удовольствие. Мы прошли метров тридцать, а я взмок и запыхался, словно пробежал до Владивостока и обратно. Зверски болели поясница и ноги – тащить Сало пришлось в полусогнутом состоянии гусиным шагом, а этот способ передвижения легким не назовешь.
Перед лопатой с тенью сделали вынужденный привал.
Я присел рядом с Толяном на землю, утирая пот и с наслаждением выпрямляя гудящие от напряжения ноги. Спросил:
– Ты как?
– Нормально. – Его лоб прорезала морщина. Какая-то неприятная мысль явно не давала ему покоя. Наконец он высказал ее вслух: – Трын-трава… Тут такое дело… Если Коля узнает, что я вернулся, он захочет получить хабар…
– Да? А ничего, что он оставил тебя подыхать? Бросил в колодце и сбежал? – начал раздражаться я. – Ты и после этого продолжишь перед ним шестерить?
Лицо Сала исказилось.
– Ты не понимаешь, – с тихим отчаянием прошептал он.
– Не понимаю, – согласился я. – И никогда не смогу понять.
Мы замолчали. Так и сидели молча, а потом я скомандовал:
– Подъем, – ухватил ременную петлю и потащил спальник с Толиком через тень работяги с лопатой.
Земля под нами качалась и проседала, готовая в любой момент отправить двух непрошеных гостей в полет без возврата. Не знаю, как Сало, но я страха больше не испытывал – усталость притупила все чувства.
Наконец тень, а за ней и Коровник остались позади. Мы миновали забор и остановились передохнуть. Я поискал взглядом шоколадку, которую оставлял для эха. Она должна была лежать вон на том камешке. Но угощения не было. Я даже думать не хотел, куда делось лакомство, и кто именно его забрал. Не эхо же в самом-то деле! Оно вроде только звук – без тела. Хотя надо проверить…
– Эй! – окликнул я эхо. – Ну как шоколадка? Понравилась?
– Понравилась-вилась-ась! – подтвердило оно.
Вот тебе и звук без тела! Меня пробрала нервная дрожь, но я справился с собой, сказал:
– Это хорошо, что понравилась. Ну все. Прощай. Мы уходим.
И, чем дальше, тем лучше. У меня от этого эха мурашки по спине бегут.
– Вернешься, – внезапно огорошило меня оно.
– Вернусь? – не понял я. Хабара в кормовой больше нет, кроме одной «вертячки», а вот смертельно опасные аномалии остались. – Зачем?
– Насовсем, – зловеще пообещало эхо и затихло.
Сказать, что я не воспринял его слова всерьез, – значит нагло соврать. У меня снова засосало под ложечкой, а в душе вдруг возникло странное щемящее чувство, будто я только что запустил обратный отсчет на бомбе с часовым механизмом, и время неумолимо приближается к нулю.
Сало искоса посмотрел на меня:
– Думаешь, это из-за красного роя? Да?
Я не ответил. Какая разница из-за чего? Если ты сталкер, то рано или поздно останешься в Зоне – навсегда. Плох ты или хорош, но этой участи тебе не избежать.
Уже без малого три года мы с Зоной проверяем друг друга на прочность. Она, подобно заклятому врагу, неустанно следит за каждым моим шагом и ждет, когда я оступлюсь, допущу промах, чтобы нанести свой удар. Одна-единственная ошибка отделяет меня от смерти. Возможно, именно сегодня, в Коровнике, я допустил ее. Быть может, Зона уже считала Толика своей добычей. А я отнял трофей – вырвал буквально из когтей хищницы. Если это так, то мне несдобровать. Я совершил роковую ошибку. А Зона не прощает ошибок, жестоко карает за слабость и безжалостно мстит за глупость. Если ты слаб, глуп или невнимателен – ты мертв. Это главный закон Зоны. И никто не в силах изменить его…
– Что будем делать? – первым нарушил молчание Сало. – До ночи не успеем выйти из Зоны. Давай переночуем тут, а утром уж пойдем.
Утром… Я оценивающе посмотрел на него. А если он не переживет ночь? «Браслет» уже потихоньку начал действовать как тонизирующее, поэтому Толе кажется, что его самочувствие улучшилось. На самом деле все может быть не так. Если у Толика, к примеру, внутреннее кровотечение, то к утру ему хана – с «браслетом» или без.
– Нет, – вслух сказал я. – Никаких ночевок. На сегодня с меня Зоны достаточно. Хочу как можно быстрее оказаться за периметром, завалиться в кабак, напиться в хлам и снять телку. А лучше двух.
– И что ты предлагаешь?
Несколько мгновений я анализировал ситуацию. Тот путь, которым я сам этим утром миновал периметр, сейчас не годился. Там и здоровый-то человек едва пройдет – надо скакать по крыше полуразрушенного дома, балансируя на балках перекрытия. Зато место глухое, даже патрули его не жалуют. Я этим путем уже давненько пользуюсь и ни разу еще не нарвался.
Но нам сейчас придется искать другой способ выбраться из Зоны. Причем тут есть подвох: чем проще выход, тем больше шансов угодить прямиком в теплые «объятия» патруля. Вернее, под их пули. Они редко берут сталкеров живыми, предпочитают стрелять, потому что, во-первых, боятся нас – дескать, все, кто выходит из проклятых земель, сами становятся проклятыми. А во-вторых, опасаются попасть на мушку черным сталкерам. Эти отморозки частенько вступают в перестрелки с войсками ООН, которые охраняют периметр.
Получается, выбор у меня невелик – с раненым по оврагам-буеракам не поскачешь. Остается двигать через просматриваемый, простреливаемый луг и молиться.
Я покосился на Сало. И черт меня дернул заметить его флягу! Прошел бы себе мимо, глядишь, уже через пару часов в Искитиме был бы.
