Дмитрий Чераксов - Крестом и булатом: Атака
– Что ж, – Влад встал со своего места. – Переодеваемся, и вперед.
Казаки вывернули наизнанку свои комбинезоны и подогнали снаряжение. Лохматый камуфляж из темно-зеленого превратился в грязно-серый, практически неразличимый в сумерках или ночью.
– Все лишнее оставляем, – Рокотов сложил в полупустой рюкзак остатки еды, туго затянул шнур на горловине и первый забросил вещмешок в угол пещеры. – Бог даст, не понадобится…
Отец Арсений замешкался, опуская в рюкзак потертую маленькую Библию, и неслышно вздохнул.
Варданян с Шерстневым навалились на блок подъемника, и поддон с кирпичами медленно приподнялся до уровня второго этажа будущей мастерской по производству фальшивой американской валюты.
Митя, Ираклий и отец Владимир перехватили стропы и втащили поддон на площадку.
***Рафик обессиленно опустился на землю. Виктор вытер пот и уселся рядом, на секунду обернувшись в сторону и отметив, что Лечи Атгиреев набивает уже четвертый косяк за смену.
После казни Якова охрану заложников усилили. Видимо, опасались того, что кто-нибудь из пленников может наплевать на чувство самосохранения и броситься на часового. Атгирееву дали в помощь Али Баграева, такого же молодого наркомана, как и Лечи. На пару они смолили папиросу за папиросой, временами разражаясь бессмысленным кудахтающим смехом и поигрывая потертыми нечищенными «калаша-ми». Их оружие было в крайне запущенном состоянии, но рассчитывать на то, что АК заклинит, не приходилось. Это не М-16 и не «Штейр АУТ», требующие к себе бережного отношения и регулярной смазки. «Калашников» стреляет даже после того, как год пролежал в болоте.
Надежность конструкции самого массового автомата в мире оборачивалась против пленных.
– Вот сволочи, – шепнул Варданян. – У них же есть дизель-генераторы и лебедки… На хрена мы вручную второй этаж загружаем?
– Окстись! – Шерстнев привалился спиной к стене и полузакрыл глаза. – Про лебедки вспомнил! Они с их помощью шкуры грузят…
– Вот я и говорю…
– Забудь! Меньше будешь рот открывать, дольше проживешь.
– Сами себе же все портят…
– А им-то какое дело? – хмыкнул Виктор. – Ты думаешь, они хоть в чем-то разбираются? Вон, Ираклий три ряда положил почти на чистый песок… Кто-нибудь это заметил? Как бы не так! Через год песочек размоет и стены обвалятся… Причем внутрь. Вместе с перекрытиями…
Варданян тихо хихикнул.
Хозяева бесплатной рабочей силы не понимали, что своими издевательствами они только возбуждают фантазию рабов, и те раз за разом придумывают очередные пакости, должные изрядно навредить тем, кто будет пользоваться результатами их труда. То же происходило в концлагерях во время второй мировой, когда заключенные, поставленные на конвейеры, приводили в негодность две трети выпускаемого вооружения.
Причем внешне все было нормально.
Однако ракеты ФАУ били мимо цели, у отремонтированных истребителей и штурмовиков отказывали системы подачи топлива, артиллерийские снаряды частенько взрывались прямо в казенниках орудий, гусеницы слетали с танковых роликов в самый неподходящий момент.
Раб не заинтересован в качестве. Его задача – сохранить максимум собственных сил при минимуме отдачи и изобразить кипучую деятельность на глазах у охраны. А если получится, еще и что-нибудь испортить.
Руководство саботажем взял на себя Туманишвили, имевший изрядный опыт строительных работ. По его советам остальные заложники неправильно выводили уровни, клали крепежные балки не в том месте, где следует, произвольно меняли состав раствора, при закладке фундаментов в траншеи незаметно подбрасывались куски дерева и обрезки кровельного железа – в застывшем бетоне образовывались огромные каверны, в которые тут же просачивались грунтовые воды. Любое построенное руками пленников здание через два-три года приходило в полную негодность и грозило обвалиться на головы тем, кто будет в нем находиться.
– Сбросить бы кирпичи на этих придурков, – мечтательно произнес Варданян. Шерстнев открыл глаза и сел прямо.
– Как ты сказал?
– Сбросить кирпичи, – Рафик пожевал травинку. – А что?
– Так, – Виктор вытянул одну ногу и помассировал лодыжку. – Это мысль… Посиди пока тут, а я наверх схожу.
– Зачем?
– С Ираклием пошепчусь…
– Ты думаешь, получится? – у Варданяна загорелись глаза.
– Посмотрим… Сиди спокойно, типа отдыхаешь.
– Давай вместе пойдем!
– Не надо, – Шерстнев искоса бросил взгляд на чеченцев, выпускавших клубы сладковатого дыма. – Не возбуждай их интереса, чо мы вдруг на пару поперлись.
– Ясно.
Виктор нарочито тяжело встал и шаркающей походкой смертельно уставшего человека потопал к лестнице, ведущей на второй этаж строящегося барака.
Атгиреев с Баграевым проводили его мутным взглядом и вернулись к своему занятию.
***Филонов вытянул шею и прислушался.
– Ш-ш-ш! – рука экс-браконьера легла на плечо Чубарову. – В кусты!
Михаил перекатился под ветви смородины, вслед за ним нырнул и Никита.
– Машина.
– Понял, – Чубаров направил ствол «Грозы» в сторону дороги.
Спустя минуту из-за скалы вылетел огромный темно-вишневый внедорожник и, поднимая тучи пыли, пронесся мимо. Из открытых окон джипа лилась какая-то заунывная арабская песня.
– Без десяти семь, – тихо сказал Миша.
– Знаю, – буркнул Никита. – Все, ставим детонаторы. Хорош кататься…
Глава 3
Драку заказывали?
В девятнадцать часов шестнадцать минут Владислав осторожно просунул ствол ОЦ-14 между штакетинами забора, поймал на мушку пожилого чеченца, исступленно начищавшего автоматический карабин с полированным деревянным прикладом, и мягко вдавил спусковой крючок.
«Гроза» еле слышно щелкнула, дульный компенсатор погасил энергию выстрела, и девятимиллиметровая пуля вошла точно в середину груди вайнаха.
Чеченец выронил карабин, удивленно посмотрел в небо и завалился на спину, прижимая руки к ране. Тело вытянулось в струнку и замерло.
С этого первого выстрела началась операция, которую позже Рокотов окрестил «Кошмаром правозащитника».
Биолог дал отмашку правой рукой.
Братья Славины и Арсений поднялись во весь рост и перебежали к забору.
– Прямо до следующего дома, – коротко приказал Влад. – Батюшка, ваш выход.
Василий перемахнул через препятствие и встал на одно колено, поводя стволом «Винтореза». Отец Арсений перекрестился, разложил приклад ГМ-94 и опустил вниз флажковый предохранитель.
Дима прочистил горло. Священник прищурился.
– Осколочными по двум окнам, – выдохнул Рокотов.
Отец Арсений нажал на спуск.
ГМ-94 грохнул, батюшка передернул затвор на цилиндрическом магазине и послал вторую гранату в крайнее окно.
Дом осветился изнутри.
Посыпались стекла, что-то металлическое звонко брякнуло, во все стороны полетели куски дерева. Выбитая взрывной волной дверь раскрутилась на крыльце и гулко ударилась о врытый в землю столб, удерживающий козырек веранды. Вверх взмыла сорванная черепица.
Через секунду крыша осела и провалилась внутрь. Из пустых проемов повалил серый дым.
– Готово! – удовлетворенно констатировал Влад. – Погнали дальше.
***Когда из юго-восточной части поселка донесся звук взрыва, Никита Филонов стремительно вскочил на ноги и выпустил длинную очередь из ВСС в трех копающихся с немецким пулеметом MG-3[8] боевиков.
Четверть часа он пролежал в полутора десятках метров от них, наблюдая, как «волки ислама» тщетно пытаются установить на место снятую ствольную коробку.
Работа явно не ладилась. Сначала у горцев остались две лишние детали, и пулемет разобрали снова. Потом лента никак не хотела вставать в предназначенное для нее гнездо. Затем заклинило возвратную пружину и один из «механиков» с остервенением начал ее дергать, забыв освободить фиксатор, в результате чего пулемет едва не сломали, подбивая задник коробки легкими ударами молотка.
Очередь «Винтореза» все расставила по своим местам.
Каждый чеченец получил несколько пуль в живот. Дергающиеся в агонии тела повалились в высокую траву, окаймлявшую округлую бетонную конструкцию с люком на вершине, торчащую посередине двора.
Многострадальный пулемет царапнул по серой шершавой поверхности дота и провалился внутрь, утягивая за собой сверкающую латунью гильз ленту.
На крыльце дома появилась фигура в халате.
Миша Чубаров послал в нее две пули и отметил, что оба выстрела не пропали даром – голова фигуры взорвалась темными брызгами.
***Расстояние от позиции Егора Туманишвили до центральной площади составляло более семисот метров.
Грузин подкрутил верньер оптического прицела, сверился с рисками возле идущей вниз параболы[9] и выцелил бегущего от БТР боевика с гранатометом.
Упругий затыльник упора чувствительно толкнул Егора в плечо.
