Евгений Сухов - Город в кулаке
Девушка в кружевном фартучке и платье, похожем на школьную форму, принесла Кулагину новый фужер с коньяком и сменила пепельницу.
Когда Леонид остался один, он с удивлением ощутил волнение, которого уже давно не испытывал, и понял, что это доставляет ему удовольствие. Прикурив сигарету, он взял фужер с коньяком и, делая маленькие глотки, начал прохаживаться по комнате, разглядывая гравюры, висящие на стенах. Изображения на них соответствовали его настроению. На всех гравюрах было изображено море во время шторма и корабли, пытающиеся бороться со стихией. От этого занятия его отвлек высокий резкий голос.
— Вас ждут. Хотите, чтобы я вас сейчас проводила? — пропищала подошедшая девушка.
Из-за неприятного тембра голоса исчезло все ее очарование, и даже костюм, похожий на школьную форму, потерял свою прежнюю привлекательность.
— Сейчас.
Кулагин затушил сигарету, залпом допил коньяк и, поставив фужер на столик, последовал за девушкой.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и оказались у дверей номера, который заведение предоставляло Кулагину в его последнее посещение. Открыв дверь в номер и приняв от клиента заслуженную купюру, девушка, поблагодарив его, ушла.
Леонид вошел в номер. Он все еще испытывал волнение перед встречей с той, кто был так похож на Лизу. Он словно попал в прошлое. В памяти пронеслись картины его встреч с Лизой. До этого он запретил себе думать о любви, а также вспоминать счастье и радость пережитых мгновений. Но сейчас Кулагин вновь поверил в возможность хоть на мгновение вернуть те чувства, что он когда-то испытывал.
— А я заждалась!
Незнакомый женский голос вернул Кулагина в реальность. А когда из комнаты вышла высокая худощавая блондинка, он отрезвел окончательно.
— Я тоже, — медленно произнес Леонид.
— Ты голоден? Выпьешь? — томно спросила проститутка. Дождавшись от Кулагина кивка головы, она взяла его за руку и повела в комнату. Леонид сел на диван. Блондинка пододвинула сервировочный столик на колесиках поближе и уселась к клиенту на колени. Налила коньяк в большие пузатые фужеры и протянула один Кулагину. Леонид выпил свою порцию залпом. Девица даже не пригубила коньяк. Она поставила фужер на столик и принялась расстегивать пуговицы у него на рубашке.
— Подожди! — Кулагин отстранил руку девицы. — Сядь рядом.
— Что-то не так? — спросила она, прищурившись, и попыталась провести ладонью по бедру Кулагина.
Он ловким движением подхватил блондинку и посадил рядом с собой.
— А! Поняла! Ты хочешь поиграть? — кокетливо рассмеялась проститутка.
— Нет, — твердо ответил Кулагин.
— А чего ты хочешь? — протянула она с истомой.
Кулагин подумал, что ничего не хочет. А особенно эту женщину. Он налил себе коньяка и ответил:
— Выпить.
— А теперь? — спросила девица, когда он опустошил фужер и спустила коротенькое красное платье на бретельках, обнажив упругую и красивую грудь.
Кулагин оценил прелести девицы и очень просто спросил:
— Давно ты здесь?
— Что? — проститутка одним движением накинула платье на плечи и, придав своему лицу независимое выражение, продолжила: — Ты что, поговорить хочешь?
— Допустим.
— Смотри. Время — деньги.
— Я в курсе. Не переживай, я заплачу.
— В «Золотом тельце» полгода, — девица взяла свой фужер, выпила и, полулежа на диване, принялась есть виноград. — А вообще, все два года назад началось. Ну, я тогда глупая и молодая была. Мне семнадцати не исполнилось…
Кулагин плохо слушал ее рассказ о том, как она приехала в город и за два года из бедной и забитой деревенской девочки превратилась в опытную и достаточно дорогую проститутку. Он рассматривал ее и не понимал, что общего он мог найти у этой женщины с Лизой. И чем больше Леонид занимался сравнением, тем больше образ Лизы вытеснял из его восприятия действительность. Находясь в состоянии полусна, он достал из кошелька достаточно большую сумму денег и, не пересчитывая, положил на столик. Уходя из номера, он не слышал, как девица просила его в следующий раз, когда он придет, вызывать именно ее. Не заметил и вечно улыбающегося управляющего, который проводил его до выхода из заведения и приглашал посещать чаще. На автопилоте Леонид сел за руль и завел мотор машины.
Очнулся Кулагин лишь тогда, когда подъехал к дому, где жила Лиза. Он вышел из машины и уверенно вошел в подъезд. Сейчас как никогда он был уверен в правильности принятого решения.
После того как Кулагин нажал на кнопку звонка, прошло не более двадцати секунд, замок в двери щелкнул, но это было самым долгим и тягостным ожиданием в жизни Леонида.
— Я не нашла, Светлана Анатольевна…
Лиза не договорила. Она ждала соседку, которая должна была зайти за ситом для муки, а увидела человека из своей прошлой жизни. Человека, которого она и не надеялась когда-нибудь увидеть еще раз, но ждала его каждый день, каждую секунду…
— Мы должны быть вместе, Лиза! — категорично заявил Кулагин и, не дав ей опомниться, крепко обнял. Затем, покрывая лицо девушки поцелуями, он, не умолкая, повторял: — Ты моя. Ты нужна мне. Только ты. Моя. Мне ничего не надо. Только ты, только ты, Лиза…
— Боже, как больно… — простонала она.
Кулагина словно обожгли эти слова. Он отстранился и, глядя в глаза Лизе, медленно произнес:
— Я знаю, милая… Ты только поверь…
— Не могу, — она покачала головой. — Поздно…
— Нет, Лиза, нет! Пока мы живы, не поздно!
— После того, что произошло… Я тебе один раз уже поверила. Уходи, Леня!..
— Нет. Я уже один раз сделал ошибку. А теперь я не уйду. Лучше убей! — Он нежно взял Лизу за плечи и тихо произнес: — Мне тоже больно, милая, но я безумно люблю тебя.
— Как же я тебя ненавижу. И какая же я счастливая, — прошептала Лиза, прижимаясь к Кулагину и жадно вдыхая запах самого любимого человека на свете.
1993 год. Москва Столичные авторитеты
Известный в столице вор в законе Петр Степанчиков по прозвищу Альбатрос долгим пристальным взглядом обвел пятерых сидевших с ним за одним столом мужчин. Со всеми с ними Альбатрос был отлично знаком на протяжении многих лет. С кем-то, как, например, с Лешим или с Шейхом, ему приходилось сидеть, с кем-то связывали общие дела, а попросившего о сегодняшней встрече Вепря Альбатрос и подавно знал с детских лет, когда им обоим приходилось отстаивать свои интересы кулаками в Екатеринбургском спецприемнике для несовершеннолетних. И все пятеро в настоящий момент были не менее авторитетные личности в Златоглавой, нежели сам Степанчиков.
— Не могу сказать, что я внимательно наблюдаю за событиями в Новоречинске, — Альбатрос привычно сцепил пальцы в замок и плавно опустил их на отставленное в сторону колено, — но о том, что там творится, я слышал. Молодая поросль в лице некоего Лени Кулагина и его приспешников, пытается подмять город под себя. Установить в нем, так сказать, свой собственный закон. Как следствие, у Кулагина есть и недоброжелатели, в результате чего в Новоречинске образовалось некоторое противостояние… И вот сегодня… — он выдержал паузу, — всеми нами уважаемый Вепрь созвал нас здесь по вопросу, касающемуся именно Новоречинска.
Взоры присутствующих синхронно обратились к сидящему по правую руку от Альбатроса мужчине в дорогом твидовом костюме. В отличие от всех остальных и не взирая на свое богатое прошлое, Вепрь больше напоминал скромного бухгалтера какого-нибудь средней руки заведения, нежели именитого законника. Зализанные на косой пробор волосы, рыхлое, ничего не выражающее лицо, пухлые ручки. Нигде не проглядывало ни единой татуировки, хотя Альбатрос, да и остальные прекрасно знали, что таковых на теле Вепря бесчисленное множество.
— А что там с Новоречинском? — нетерпеливо спросил Леший своим низким грудным голосом.
Вепрь сухо откашлялся.
— Дело в том, свояки, что этот самый Кулагин обратился к нам за поддержкой через очень уважаемых людей, — неторопливо, в своей привычной манере начал излагать он. — Ко мне уже обращались двое человек. Республиканец и питерский авторитет Увар. Республиканец знаком с Кулагиным по зоне. Они там, конечно, не корешились, но Республиканец отзывается об этом малом как о человеке с понятиями. Увар тоже сказал, что приглядывался к новоречинскому братку и видит в том, что тот делает, неплохую задумку…
— Что это за задумка? — подал голос Кант, не так давно вернувшийся в столицу из Пермской колонии.
— Централизация криминалитета. Установление закона, которому должен следовать в Новоречинске каждый уважающий себя уголовник. Одним словом, Кулагин стремится к системе.
— Ну и отлично, — Кант неопределенно повел плечами. — Пусть стремится. Это дело нужное. А чего он хочет от нас?
— Кулагин намерен организовать у себя в Новоречинске сходку, — ответил вместо Вепря Альбатрос. — И он хочет, чтобы на ней поприсутствовала делегация от российского воровского сообщества. И следовательно, поддержала его начинания, а также утверждение на роль положенца.
