Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу - Михаил Март
— Зачем ты мне рассказала об этом? — опустошенным голосом спросил Олег.
— Я не хочу недомолвок и подозрений. Мы должны быть чисты друг перед другом. Никаких стен между нами, это выше моих сил. Ты должен знать, с кем имеешь дело. Я та самая женщина, которая ради тебя убила свою мать. Если ты меня бросишь, я убью себя! Можешь не сомневаться, у меня хватит сил на любое решение.
Он не сомневался. Он верил каждому ее слову. «Ради него!» Никто и никогда ничего не делал ради него. Воспитанник детского дома, военного училища, спортивного общества, деспотичной жены, он привык приносить и отдавать, а не брать и получать. Его использовали и выкидывали. Его посадили в президиум, а очнулся он на темном полустанке в полном одиночестве. Потом его подобрала Вера. Она нуждалась в нем только ночью и ради него ничего не делала. Вера считала, что ее присутствие — это уже подарок для любого мужчины. Все не так!
Может быть, теперь он стал кому–то нужен? Где–то мелькнуло то самое настоящее, ради чего живут? Но счастье не может рождаться на крови. Он твердо знал, что человек не вправе распоряжаться чужой жизнью, но он не видел выхода. Она еще совсем глупый ребенок и не способна понять простых вещей. Сумасшедший, беспощадный романтизм с жестокими играми со смертью. Но что он может сделать? Не бросать же ее. Только хуже будет!
8
Он въехал во двор, выключил двигатель и погасил фары. Несколько минут Карлов просидел не двигаясь, прислушиваясь к ночной тишине. Если его взяли на мушку, то увертываться не имеет смысла. Пустая трата времени. Карлов рассчитывал на примитивный ход. Нередко такие варианты проходили. Никто не иш;ет очки на собственном лбу. Глупость чаще всего обезоруживает профессионалов. Прямолинейная тупая убежденность в чистых голубых глазах заводит самых больших умников в тупик. Карлов не мог ручаться за свою теорию на все сто, но у него не было альтернативы. В бесшабашном абстрактном примитивизме он казался убедительным. Карлов понимал, что история с сыном босса не сойдет на тормозах к пропасти и не канет в Лету. У таких историй всегда бывает завершение. Он рисковал. Его голова лежала на плахе, а топор палача висел в воздухе. Здесь как повезет. Карлов не терял времени, он строил баррикады и запасался кислородом.
Выждав время, Карлов оставил машину, прошел через проходной подъезд, перешел дорогу и скрылся в доме напротив.
Дим–Дэнди валялся на диване и курил. Пепельница осыпалась окурками, как перезрелая альиа на склоне гор.
— Ты видел Катерину? — вскочил на ноги Сигалов.
— Не дергайся, парень. Ты не в том положении, чтобы шелестеть крылышками.
— С ней все в порядке?
Карлов молчал. Необузданная энергия молодого бычка спряталась, как улитка в свою скорлупу, и Сигалов рухнул на диван, вызвав закономерное негодование заржавевших пружин.
— Напряги мозги и вспомни. Месяц назад ты получил письмо от своего дядьки с Кубани. Там умерла сестра твоей матери, которая оставила тебе наследство. Дом, землю, барахло. Дядька просил тебя приехать и разобраться с хозяйством. Так?
— Ну было такое письмо.
— Ты на него ответил?
— Делать мне нечего! Я эту тетку видел пару раз в далеком детстве. Чего ради я буду получать ее наследство?
— А я думал, что постеснялся.
— Чего?
— Что стал бандитом, который стреляет, а потом думает. Быть шестеркой столичного мафиози не велика заслуга.
Дим–Дэнди смачно выругался.
— И то верно. Твоя женушка отбила телеграмму родственникам, что ты выехал к ним и намерен жить в Краснодарском крае. Кто знает об этой родне?
— Никто. Я сам–то о ней не помнил.
— Вот и отлично. Крыша есть, теперь бы добраться до нее. Катерина сказала, что письмо и конверт с адресом положила к тебе в бумажник. Проверь.
Дэнди нашел письмо и конверт.
— Точно. Сунула–таки.
— Теперь ты знаешь, куда тебе ехать.
— Ехать?
— Тяжело быть идиотом. Сам Бог подкинул тебе пристанище, а ты ерзаешь. Будь пай–мальчиком и люби дядю с тетей. Только не прирежь кого–нибудь по пути. Живи тихо. Дождись момента, когда наш дорогой патрон ляжет в могилу. Ну а если Краснянский проявит активность еще раз, то ждать придется недолго.
— А как же Катя?
— Я посажу ее на ночной поезд. Вас ждут вдвоем. Завтра встретишь ее в Курске. К поезду не подходи. Она тебя найдет. Жди ее в машине на привокзальной площади. Ты доберешься быстрее Севастопольского поезда. Во дворе стоит серебристый «Фольксваген–пассат». Машина чистая, в делах не участвовала, стояла в резерве. Когда о ней вспомнят, ты успеешь ее забыть. Выедешь из Москвы через Царицыно, там спокойней и лишних глаз меньше. По Пролетарке на Кольцевую и на симферопольскую трассу. Лучшего варианта нет. И тихо! Не шустри. А то я тебя знаю. Сам к ментам цепляешься, будто они тебе карточный долг не вернули!
Карлов встал и направился к двери. Сигалов хотел что–то спросить, но передумал. Его мучили сомнения. Все выглядело так, будто ему крупно повезло, а ему казалось, что его подставили.
Жена Сигалова, Катерина, высокая, стройная, эффектная и очень избалованная девица, вела себя так, словно она жена президента, а не подручного одного из воротил криминальной элиты. После беседы с Бобом Карловым, который никогда не преувеличивал и не преуменьшал опасности, она превратилась в трепетную лань среди львов на просторах саванны. Собиралась она очень долго и вдумчиво. На счетах в нескольких банках остались деньги, но сейчас не до них. Запасов хватит надолго. Катя умела копить и беречь. Ее сумка потяжелела от золота, а для вещей места не хватило, его заняли пачки денег.
Катя не спорила. Она четко выполняла инструкции.
«Жигули» Карлова женщина увидела, как только вышла из перехода метро. Машина резко затормозила, и задняя дверца открылась. Катя перепрыгнула через парапет, закинула сумку и прыгнула на сиденье. «Девятка» тут же сорвалась с места и скрылась из виду.
— Запомни главное, Катюша, — давал инструкции Карлов, провожая женщину к поезду. — Ты должна внушить мужу, что если он высунет нос из дупла, то в ту же секунду потеряет голову. С нашим боссом договориться невозможно. Он человек непредсказуемый. В итоге в ответе остаюсь я. Но это мои проблемы.
— Как же ты будешь выкручиваться? — спросила
