Александр Белов - Похищение Европы
При упоминании Белова Зорин скривился, словно у него заныл больной зуб.
— Но ваши шансы выглядят предпочтительнее, — вовремя добавил Хайловский. — Все прочие кандидаты вместе не набирают и десяти процентов…
— А у меня? — перебил его Зорин.
— У вас — чуть больше тридцати. Тридцать три — тридцать четыре, если быть точным. Почти столько же — у Белова, но он пока немного отстает. На вашей стороне — симпатии людей зрелого возраста. От сорока лет и выше. Особенно сильны ваши позиции в среде пенсионеров, что, в общем-то, понятно. Люди старой закалки хотят видеть в кресле губернатора человека опытного… Убеленного, так сказать, сединами…
Льстивый тон Хайловского подействовал на Виктора Петровича ободряюще. Он выпрямился в кресле и задрал голову, отчего двойной подбородок расправился и почти исчез.
— А кто голосует за этого… белобандита? — спросил Зорин.
Хайловский сокрушенно развел руками.
— В основном — молодежь. Я полагаю, что предвыборная агитация за Белова будет строиться на одном-единственном тезисе — вот человек, который «сделал себя сам». Наверняка, он будет говорить о существенных налоговых послаблениях для малого и среднего бизнеса, обещать поднять производство, заняться проблемами молодых семей и демографической ситуацией в целом… Ваш козырь — упор на социальную политику. «Пенсии и пособия — в полном объеме и в срок!» — процитировал он заготовленный лозунг.
— Да?
— Конечно! Не забывайте еще об одном очень важном обстоятельстве. Избирательная активность пенсионеров, как правило, гораздо выше, чем у людей молодого возраста. Старикам все равно нечего делать, они придут к урнам в полном составе. А вот молодежь… Не факт, что они явятся на участки. Особенно если в день выборов состоится какой-нибудь грандиозный рок-концерт… Или пивной фестиваль. Что скажете?
— А что? — просиял Зорин. — По-моему, неплохая идея. Можно даже совместить эти мероприятия!
Хайловский несколько раз мотнул головой, как цирковой конь.
— Не волнуйтесь. Этот вопрос я проработаю детально. Кроме того, мало ли что может случиться за полгода? Вскроются какие-нибудь темные делишки господина Белова, появятся разоблачающие публикации…
— С бывшей женой-наркоманкой неплохо придумано, правда? — Зорин самодовольно рассмеялся.
— Снимаю перед вами шляпу, — Хайловский учтиво поклонился. — Это действительно было здорово. Самое главное — заставить человека оправдываться, что он не верблюд. Удивляюсь, откуда у вас такие сведения?
Улыбка исчезла с лица Зорина. Он стал серьезным и даже угрюмым.
— У меня свои источники, — сказал Виктор Петрович, — но тебе про них знать не обязательно. Вдруг ты — и нашим, и вашим… Всем подмахиваешь, лишь бы деньги платили?
— Ну что вы? — Хайловский изобразил на лице благородное негодование. — Как вы могли заподозрить?..
— Только не надо мне лепить про кристальную честность, — осадил его Зорин. — Честность и целесообразность — разные вещи. Мы с тобой оба это понимаем. Честность, братец, это хорошо, но стоит она не так уж и дорого. Тогда как…
Он не договорил. Раздался тонкий мелодичный писк. Зорин вытащил из кармана пиджака мобильный и прочел полученное сообщение. По мере того, как он читал, лицо его все больше и больше наливалось пунцовой краской. В конце концов он покраснел настолько, что Хайловский стал опасаться, как бы его работодателя не хватил инсульт.
— Ты говорил, что за Беловым следят? — вкрадчиво спросил Виктор Петрович, и по его тону Хайловский понял: ничего хорошего ждать не приходится. Он собрался и приготовился парировать любой удар.
— Да, следят. Но вы не волнуйтесь. Эти люди не обладают всей информацией. Они даже не знают, на кого работают… Они…
— А то, что Белов сегодня встречался с Александром Семеновичем Хусточкиным, они знают?
— Хусточкиным? — Хайловский силился вспомнить, кто это такой. Фамилия определенно была ему знакома, он ее где-то встречал — в собранных досье.
— Хусточкин, он же — Князь, — напомнил Зорин.
— Ах, да. Конечно, Князь! — Хайловский осторожно хлопнул себя по лбу, словно сетовал на досадную забывчивость.
— А почему я узнаю об этом раньше тебя? — с угрозой сказал Зорин.
Хайловскому ничего не оставалось, кроме как пожать плечами. Вразумительного ответа у него не нашлось.
— Я все выясню, Виктор Петрович. В течение часа. Если встреча и впрямь имела место, то репортаж о ней появится уже в вечерних газетах. А утренние выпуски выйдут с обширным комментарием. Учитывая криминальное прошлое Белова, это будет информационная бомба…
Хайловский еще что-то говорил, но Зорин его не слушал. Виктора Петровича терзали дурные предчувствия.
«Этот мальчишка, — думал он о Белове, — так удачлив! Словно ему кто-то ворожит. Хайловский, конечно, на всяких закулисных интригах собаку съел… Но, боюсь, одних интриг здесь будет недостаточно. Надо решать проблему более радикальным образом. Надо…»
Он сам не знал, что именно надо сделать. Легким взмахом руки Зорин отпустил Хайловского, напутствовав его коротким: «Докладывай!».
Мягкой кошачьей лапкой Хайловский сгреб со стола графики, схемы и диаграммы в портфель и, не переставая мелко кланяться, вышел.
Зорин опустился глубоко в кресло. Он словно постарел лет на десять, бравый вид его куда-то исчез; двойной подбородок нависал над воротником рубашки, как зоб. Виктор Петрович понимал, что кресло губернатора Камчатки — его последний шанс. Пост представителя президента в Сибирском округе он потерял два года назад — и во многом благодаря Белову.
Нет, надо отдать этому мальчишке должное — Белов никуда не бегал и не жаловался «большому брату» на постоянные козни и притеснения со стороны полномочного представителя. Он держался достойно, хотя, казалось бы, силы были неравны: ну что такое директор алюминиевого комбината против Зорина, прожженного кремлевского интригана, удерживающегося во власти еще с брежневских времен?
И тем не менее Белов победил. Как это могло произойти? Зорин не находил ответа. Он не понимал, в чем заключалась слабость его позиций. Слава богу, нужные люди прикормлены, и часть выручки от своих финансовых операций он исправно переводил куда следует… За кремлевской стеной есть кому замолвить словечко за Виктора Петровича Зорина. И все же…
«Удача, вот и все! — злился он. — Просто ему везет, как никому другому. Этот сопляк, — даже про себя он не хотел называть Белова по фамилии, — небось, поднимает колоду, а в ней — тридцать шесть тузов. И все — козырные».
Такое объяснение Зорина устраивало. Проблема заключалась в другом. Все это было неправдой, и удача здесь ни при чем. И незачем лгать самому себе, списывая все на отчаянное везение.
Белов являлся ярким представителем новой породы, народившейся за последнее десятилетие. Он не лизоблюдствовал и не ждал милостей; он делал свое дело так, как умел, и так, как считал нужным. Закалившийся в боях характер не позволял ему отступиться от единожды выбранной цели.
В этом и заключалась основная разница между ними: Зорин всегда выбирал легкий и окольный путь, а Белов — прямой и самый трудный, опасный, как военная тропа. Зорин осторожничал и взвешивал каждый шаг, точно рассчитывая силы и средства, а Белов пер напролом, невзирая на синяки и шишки. Зорин заранее видел скользкие места и стелил соломку, а Белов не задумывался и больно падал: один, два, десять, сто раз… И всегда поднимался.
В этом было его главное преимущество: семь раз упасть и восемь — подняться. Зорин так не мог. Поэтому в борьбе с Беловым у него оставалась последняя надежда — что тот заиграется и рано или поздно грохнется оземь так, что разобьется.
В глубине души Виктор Петрович не особенно надеялся на помощь Хайловского — по его разумению, очень уж мудрено действовал Глебушка (хотя правильнее было бы называть его «Иудушкой»).
Но и у Зорина имелся крапленый туз в рукаве — свой человек в близком окружении Белова. «Жучки» — это, конечно, здорово, но по старинке-то оно надежнее. В этом Зорин только что убедился.
Белов встречался с Князем, а шпионы Хайловского — ни сном, ни духом.
— Засранцы! — от души выругался Зорин. — Даром хлеб едят! Ну ничего…
Ничего. Зато у Виктора Петровича есть одно качество, незаменимое для аппаратных игр, — он умеет терпеливо дожидаться своего часа. И он его дождется.
Зорин сладко потянулся. Слабая надежда на то, что когда-нибудь Белов ошибется, постепенно крепла и перерастала в уверенность.
Это было уже слишком. Даже всегда спокойная Лайза не выдержала:
— Знаешь, Федор… По-моему, ты перегибаешь палку. Я еще могу поверить, что за домом кто-то наблюдал… Но почему именно призрак бывшего владельца? Нет, дорогой мой. Прости. Мне кажется, ты просто морочишь нам голову. Я только одного не могу понять, зачем тебе все это нужно? Что это? Шутка? Скажу честно: я и так по горло сыта твоими выходками…
