Сергей Зверев - Разборка по-кремлевски
Стрелков не нашлось. Граждане – нищие, домохозяйки и бритоголовые ребята в кожаных куртках – одобрительно зааплодировали. Глаза и лица полнились неподдельным вниманием.
– Знаете, что нас спасет? – закричал Карташов. – Революция! Немедленная! Революция и победа!
Народ зааплодировал.
В толпе появился кинооператор. Окруженный рослыми ребятами в одинаковых серых костюмах, он прошил толпу, как раскаленный нож масло, и, остановившись перед грузовиком, наехал объективом на выступающего.
– Вот он, провокатор, прокравшийся в наши ряды! – кричал Карташов, указывая желтым от никотина пальцем в телевизионщика. – Он прибыл сюда, чтобы клеветать на наш митинг! Эй, кто там поближе? Хватайте его!
Несколько пар рук потянулись к камере, однако упитанная охрана грамотно пресекла агрессию. На импровизированную трибуну выбежал неприметный человек в штатском и что-то прошептал Карташову на ухо.
– Извините, я не знал, что вы представляете независимые средства массовой информации! – снова закричал оратор. – Мы рады приветствовать свободное слово!
Следом за Карташовым выступал отставной охранник ГУЛАГа, представляющий местный Совет ветеранов. Бывший мент, пописывающий рассказы в печатный орган местного МВД «На страже», выступал от имени творческой интеллигенции. Православный священник долго и нудно распинался о духовности, призывая передушить всех мусульман, буддистов, католиков и униатов. При этом он то и дело путался в терминологии, что естественным образом наводило на мысль, что это – обычный самозванец в рясе.
Карташов быстро уловил нерв толпы и, перехватив у лже-попа микрофон, скомандовал:
– А теперь, дорогие соратники, попрошу записываться в наши ряды. Напоминаю, что революция – это почетная профессия, а каждая профессиональная деятельность должна оплачиваться. И она будет оплачиваться по высшему разряду и ежемесячно – даю вам честное слово!.. Революционер – он тоже человек, и потому не может питаться святым духом!
И хотя слова об «оплате» прозвучали некоторым диссонансом с революционной патетикой, предложение было понято и принято. К столам выстроилась очередь. Ожидания оправдались с лихвой: кроме конвертиков с наличными, на площадь подогнали несколько автоцистерн со свежим пивом, которое предлагалось неофитам совершенно бесплатно.
К вечеру небольшой подмосковный городок гудел, как пассажирский лайнер во время круиза. Под каждым кустом валялись нетрезвые революционеры в майках с изображением свастики и призывом бить всех нерусских. Некоторые отливали прямо на улицах, и менты, обычно нетерпимые к подобным безобразиям, не трогали правонарушителей.
А в штабной бункер Карташова уже спешило городское начальство. Уловив веянья времени, чиновники желали выяснить, нет ли здесь какой-то хитроумной проверки лояльности со стороны Кремля и вообще – насколько это революционное мероприятие лояльно к властям вообще и к ним – в частности. Нина Чайка, как заместительница вождя по идеологической работе с населением, грамотно сформировала из чиновников живую очередь и на всякий случай раздала каждому по агитационному буклету, отпечатанному на прекрасной мелованной бумаге.
Впрочем, Карташов не спешил отвлекаться на подобные мелочи – он как раз давал интервью одной из популярных европейских радиостанций.
– Какова ваша экономическая программа? – поинтересовалась немецкая журналистка, подсовывая под нос Карташова микрофон.
– Нефть и газ вам, буржуям, – хрен дадим. Мерзните в своих небоскребах. А русским людям бензин будем наливать бесплатно. По предъявлению справки о чистоте славянской крови, разумеется.
– Что ждет нынешнего президента в случае победы вашей революции?
– То же, что и со всеми врагами моего народа – повесим на фонарном столбе! – Карташов бесновато блеснул глазами. – У нас хватит для всей этой неславянской сволочи и мыла, и табуреток, и веревок!
– Вы хотите сказать, что президент – не русский?
– Это записной ненавистник Великой России – скрытый жидомасон! Вы знаете, как его настоящая фамилия?.. Не-ет, для таких, как он, веревка и мыло – это слишком легко. По нему крематорий плачет! Мы для таких Освенцимы с Бухенвальдами построим! С круглосуточным режимом!
– Mein Gott! – искренне ужаснулась немка и, быстро свернув микрофон, поспешила из бункера...
* * *Щелкнув телевизионным пультом, Алексей Кечинов обернулся к Подобедову и Чернявскому, стараясь угадать их реакцию по лицам. Кадры оперативной съемки, выполненной «журналистом», вызвали у зрителей различные чувства.
Сам Кечинов был неприятно удивлен магическим воздействием Карташова на электорат. В мозгу его невольно всплыла картинка из виденного в детстве мультфильма «Путешествие Нильса с дикими гусями», где полчище крыс послушно идет за звучащей волшебной дудочкой и немедленно топится в море.
Подобедов же, как и подобает настоящему чекисту, ничем не высказывал своих эмоций.
Чернявский же, наоборот, демонстрировал искреннее восхищение. Очки в золотой оправе, то и дело сползающие с переносицы, блестели по-особому хищно – словно глаза у очковой змеи.
– На этот раз наш маленький фюрер превзошел сам себя, – заметил он. – Нет, ну какой актер! Таким в античных трагедиях выступать надо... в роли эпических героев!
– Глеб, а ты не боишься, что он несколько переигрывает? – осторожно спросил Кечинов. – Особенно насчет крематориев, Освенцимов и Бухенвальдов? Не говоря о сворачивании экспорта энергоносителей...
– Ни в коем случае. Именно такой герой... а точней – антигерой, нам и требуется, – поправив очки, Чернявский заулыбался. – Сейчас главное – максимально раскрутить его через СМИ. Надо дать команду на все федеральные телеканалы – крутить выступления Карташова утром, днем и особенно в прайм-тайме, по несколько раз. Закадровый комментарий – безоценочный, информативный. Карташова надо вбить в мозги населению как данность, как обязательную деталь политического пейзажа. И обязательно – организовать экспортный вариант образа этого революционера-погромщика. Вот там – не жалеть черной краски и жутко напугать Карташовым и всяческими революциями и энергетическими блокадами тихий миролюбивый Запад. Для того и нужны упоминания о разных там бухенвальдах. Эти фраера купятся, я их достаточно изучил. Но при этом делать упор на то, что Россия – страна победившей демократии, где возможны любые проявления свободы слова... даже такие.
– И сколько его будем раскручивать? – Кечинов поймал себя на мысли, что он впервые жалеет, что ввязался в эту историю, и что нынешний глава государства – далеко не самое страшное зло.
– Ситуацию следует довести до критической точки кипения. Как в кастрюле-скороварке, которую забыли выключить. Когда пар будет готов вот-вот сорвать крышку, на авансцене и появится наш главный герой – Николай Михайлович Муравьев. Который и наведет конституционный порядок доступными его пониманию средствами. После погромов и массовых беспорядков с висельниками на фонарных столбах можно будет подумать и о введении на улицы тяжелой бронетехники. А теперь предлагаю выпить за успешное начало.
Кечинов на правах хозяина достал из бара бутыль вискаря и разлил спиртное по рюмкам.
– За победу! – возгласил Чернявский.
– За нашу победу! – цитатой из старого чекистского кинофильма отозвался Подобедов.
Старинные ходики в углу уронили двенадцать бронзовых ударов, и звук этот прозвучал для Кечинова символично; пути назад уже не было.
– Интересно, а как отреагирует президент, когда узнает обо всем этом... безобразии? – осторожно спросил чиновник администрации, пригубив виски.
– Никак. Потому что не узнает, – отмахнулся гебешный генерал. – В его спецпоезде всей связью с внешним миром, а также новостями и оперативными сводками ведают мои люди.
– А если все-таки... ну, какая-нибудь случайности? Утечка информации, а? – прикинул Чернявский.
– Исключено, – допив спиртное, Подобедов довольно причмокнул языком. – Впрочем, у меня в запасе есть один замечательный ход. – Поднявшись, генерал откашлялся и начал с рапортующими интонациями: – Товарищ верховный главнокомандующий, за время вашего отсутствия в Москве органами Федеральной Службы Безопасности раскрыт антиконституционный заговор. Вооруженные боевики во главе с известным экстремистом Карташовым планировали совершить государственный переворот. Бандитское мероприятие пресечено. Подозреваемые находятся в следственном изоляторе ФСБ «Лефортово». Сам Карташов при попытке задержания открыл стрельбу на поражение из автоматического оружия, и потому наш спецназ вынужден был его уничтожить.
– А если он спросит – мол, почему сразу не информировали? – скривился Кечинов.
– Не хотели отрывать от важных государственных дел.
– Логично, логично... – прищурился Чернявский.
