Александр Бушков - Пиранья против воров
– Я и не собираюсь обдумывать, – сказал Мазур. – И так ясно, что блефом тут не пахнет...
– Уж безусловно. Я по натуре человек не злой. Но когда вопрос стоит именно таким образом – мне живым остаться или этой милой девочке – я, уж простите, себя, любимого, выбираю...
– Вам что, нужно кого-нибудь убить? – напрямую спросил Мазур.
– Ну что вы... Это мелко. В э т о м плане на вас свет клином не сошелся, уж простите на грубом слове. В наше время убивцев предостаточно, и весьма опытных. Ради такого пустяка, как заказуха, не стал бы я огород городить, спеца вроде вас в ловушку заманивать... Кирилл Степанович, вы понимаете, что нет у вас никакого выбора?
– Понимаю, – сказал Мазур, глядя в сторону.
– Вот и отлично. Теперь – о пряниках. Если все пройдет гладко, я вас вовсе не собираюсь убивать. Нет необходимости. Все равно вы правды не найдете из-за отсутствия твердых доказательств. Ну, кто докажет, что вас силком умыкнули и взаперти держали? Это вы тоже должны понимать...
– Понимаю, – сказал Мазур.
– Вот и отлично. Итак, если все кончится благополучно, вы, как в голливудском фильме, можете уйти на все четыре стороны с красавицей в обнимку, а то и с потяжелевшим карманом – всякий труд должен оплачиваться... Верите вы мне или нет, но з р я я в жизни никого не убил. Вам ведь тоже потом как-то не в цвет будет распространяться о том, как на местного пахана работали во глубине сибирских руд...
– И все-таки, что за работу вы мне сватаете?
– Да ту же самую, которой вы столько лет занимаетесь... – Он инстинктивно оглянулся на дверь, склонился к Мазуру: – У меня в последнее время крупные неприятности, Кирилл Степанович. За два месяца п о л о ж и л и четырех моих людей – не самых незаменимых, но и не шестерок. Все четверо, как на подбор, были главным образом по л е г а л ь н о й части. Мы ведь давно уже денежку добываем не примитивным гоп-стопом и даже не рэкетом, да будет вам известно. Мы теперь, как в детских стишках писалось, владельцы заводов, газет, пароходов... Так вот, за два месяца – четыре трупа. И – ни малейших следов, ни единой ниточки. Ну, дело, конечно, не в том, что милиция в тупике. На то она и милиция, чтобы при грамотно проведенной заказухе в тупик упираться, аллах с ней... Что гораздо важнее, м о и ребята, как ни рыли землю, не отыскали ни малейшего следочка. Ни ма-лей-ше-го! – с расстановкой повторил он, помахивая пальцем. – Вы, конечно, плохо ориентируетесь в н а ш и х порядках, а потому поверьте мне на слово: т а к быть не должно. Все, что произошло – неправильно. Так дела не делаются. Обязательно должно случиться одно из двух: либо отыщутся следы, либо а в т о р жмуриков обязан объявиться и передать свои претензии, хотя бы через третьих лиц. Это, если хотите, закон природы. Но ничего подобного не произошло. Четыре трупа, один за другим – и ничего! Ни малейшего намека. Ни тени претензии или попытки дипломатично высказать свои пожелания... Т а к не бывает! – повторил он яростно. – Так не должно быть.
– Однако ж случилось! – усмехнулся Мазур. – У вас у самого есть версии?
Какое-то время стояло тяжелое, напряженное молчание. Потом Гвоздь, в свою очередь, глядя в сторону, признался:
– Ни единой. То есть, ясно, конечно, что за меня взялся кто-то умелый, опытный и беззастенчивый... но ради чего? Я бы понял, вызови меня кто-нибудь на... переговоры, изложи свои требования, сделай предъяву по всем правилам... Но ведь нет ничего подобного! У меня, да будет вам известно, две параллельные... разведслужбы. Одной, практически легальной, заправляет бывший мент. Не из дураков. Вторая – насквозь неформальная, ведает ею товарищ Котовский, с которым вы уже знакомы. Так вот, ни одна из этих контор, работая независимо друг от друга, не нашла следов.
Мазур осторожно сказал:
– А если нам предположить, что кто-то из двух вышеназванных господ, как бы это деликатно выразиться...
– Ссучился? – охотно подхватил Гвоздь. – Ну, ничего необычного – сплошь и рядом выясняется, что вражина окопался в р я д а х. Что гадит не внешний враг, а внутренний. Однако в данном случае – простите, не верю. Чтобы одновременно ссучились о б а, взаимно друг друга контролирующие, живущие, как кошка с собакой... Нет, не верю. Не оттого, что доверяю людям, а из голой прагматики – сговориться они решительно неспособны, если один скурвится, другой непременно это вычислит... Но пока что твердых доказательств нет. Ничего нет. Тупик, туман... Мы все проверили, перепроверили, закинули сети, просветили этот город, как рентгеном... Ничего. За пределами города – те же успехи, то есть никаких. Конечно, есть конкуренты и соперники, куда же без них... Но и против них – ни малейших улик.
– Но кто-то же действует? – спросил Мазур, самую малость з а р а з и в ш и й с я загадкой.
– Кто-то действует. Самое поганое, что непонятно – кто.
– И при чем же здесь я?
– То есть, как это – при чем? – откровенно удивился Гвоздь. – Вы, Кирилл Степанович – профессионал высочайшего класса, это даже я понимаю, человек темный и отроду в армии не служивший. Вы в вашей к о н т о р е четверть века трудитесь, на всех континентах отметились, кроме разве что Антарктиды, и при этом живехоньки, не убиты, орденами обвешаны, в адмиралы вышли... Вам и карты в руки. Коли уж мои ребятки мышей не ловят. Сроку вам дается две недели.
– Почему именно такой срок?
– Через две недели придется подписывать один симпатичный контракт, – ответил Гвоздь охотно. – В рамках самого что ни на есть легального бизнеса. Дело назначено на седьмое июля, а вот что мне вчера сбросили на электронную почту... вы не удивляйтесь, поневоле приходится шагать в ногу с веком, все прибамбасы у нас есть...
Мазур взял протянутый лист бумаги, негромко прочитал вслух:
– «Кто тебе сказал, сволочь, что до седьмого июля ты доживешь?» Интересно, откуда отправлено?
– Из местного Интернет-кафе, – моментально ответил Гвоздь. – Так что проследить невозможно. Пришел человек, постучал по клавишам, и растворился в безвестности, и никто его, конечно же, не вздумал запоминать...
– Но это ведь след, – сказал Мазур. – Те, кому контракт не по вкусу... вернее, не по вкусу то, что именно вам он достался...
– Да кто же спорит, что это след? – хмыкнул Гвоздь. – Но я же вам объясняю: следов нет. Мне просто н е к о м у предъявлять претензии. У нас порой скрупулезнее, чем в суде, приходится обвинения доказывать. З р я обвинить – это, знаете ли, чревато... В общем, карты вам в руки. – Он хлопнул ладонью по папке. – Я тут распорядился приготовить вам кое-какие документы: полное описание всех четырех... случаев, перечень кое-каких соперников и конкурентов, изложение их возможностей... Ну, изучите на досуге, в спокойной обстановке. Поселю я вас, разумеется, в усадьбе, вам покажут квартирку. Все в полном вашем распоряжении, от холодильника до горничной. Дело к вечеру, вот на сон грядущий и займитесь бумагами...
– Послушайте! – сказал Мазур насколько мог убедительно. – В одном пункте вы крупно ошибаетесь... Я – не разведчик, понимаете? Мне почти не приходилось заниматься розыском, следствием и тому подобной детективной дедукцией. Я – боевик, ясно вам? Спецназ. Это означает, что я умею убивать, взрывать, ставить мины, снимать мины, проникать на объекты и защищать их от проникновения... Я – военный, а не следователь. Я попросту не умею, и потому...
– Кирилл Степанович! – прервал Гвоздь непререкаемым тоном. – Давайте без этих... танцев. Считайте, что я всего этого не слышал. Задача поставлена четко и недвусмысленно: у вас есть две недели, чтобы отыскать того, кто все это затеял. Дальнейшее – не ваша забота, вы-то можете убираться на все четыре стороны... Понятно? Больше никаких дискуссий. Либо вы беретесь за работу, либо события разворачиваются по тому прискорбному варианту, который я вам в начале разговора обрисовал. И – шутки в сторону. Может быть, я чего-то не понимаю, но что такое ваша контора, какие дела вы там крутили четверть века, просекаю отлично. Мне о вас самым подробным образом рассказали те, кто прекрасно вас знает... Как, по-вашему, мы заранее о вас знали? Нет уж, я прекрасно понимаю, что за подарок мне судьба послала...
– Но давайте все же...
– Господин адмирал! – В голосе собеседника появился металл. – Я, кажется, все подробно изложил? Берите папку, идите и работайте. Быть может, вы свою собственную шкуру и в грош не ставите, но девочку вашу, мне сердце подсказывает, постараетесь вытащить... – и он сделал гримасу, которая, надо полагать, означала теплую, ободряющую улыбку: – Кирилл Степанович, стыдно! Вы же – твердый профессионал, что ж шарахаетесь от простого дела, как глупая пятиклассница от минета? За работу, за работу! Как у нас говорят: раньше сядешь – раньше выйдешь!
Мазур понимал, что протестовать бесполезно, что никакие объяснения в расчет приняты не будут – да и не дадут их высказать. Э т о т путь заканчивался тупиком. Как ни унизительно, но приходилось пока что плыть по течению... А как прикажете поступить, если ваш собеседник глух к логике и даже фактам?
