Игорь Срибный - ПУТНИК часть I
Ваше упорство в достижении цели, безусловно, достойно уважения!
Но смею Вас заверить, что Вы тратите понапрасну свое время и благие, как Вам, очевидно кажется, порывы. Вам никогда не найти меня, поскольку за мною стоят силы, которые Вам не одолеть, как бы Вам этого не хотелось. Я всегда буду на шаг опережать Вас, любезный!
А потому, призываю Вас:
Остановитесь, господин хорунжий! Вспомните, наконец, что Вы офицер, дававший присягу на верность Царю и Отечеству! Займите свое место в рядах славных поборников Святой Руси! Прекратите братоубийство!
К этому призываю Вас я – атаман отряда «Вольная степь» А.Сердюк»
Далее следовала витиеватая подпись и дата.
Сербин долго сидел на холодном камне, размышляя. Сердюк не имел права напоминать ему о присяге, которая была святой для каждого казака. Сердюк сам давно преступил ее, став палачом и убийцей. Убийцей безвинных стариков, женщин и детей. С этим все было ясно… Но никто не лишал Сербина офицерского чина, и как офицер, он должен был сражаться за Отечество. Но вот вопрос: с кем сражаться? За какое Отечество? Ведь нет уже Российской империи, коей присягал он на Верность и Честь… И что делать? Встать в ряды Сердюковской банды и сражаться со всеми подряд, лишь бы прокормить банду? Или пополнить ряды отрядов ЧОН[1], отбирающих у селян последний хлеб? К какому берегу прибиться? Ведь выходило, что и те против народа, и другие не лучше…
Ему вспомнились слова лесного отшельника - «прими власть, ибо другой не будет»… Но принять эту власть Сербин не мог. Все его естество противилось этому, поскольку не от Бога она. Но от беса…
Он встал с камня и потянулся всем телом вверх, к солнцу…
«Надо свершить правосудие!» - подумал он.- «Это сейчас моя главная задача, мой долг перед Господом и памятью хуторян, безвинно убиенных нелюдем!»
И снова потянулись дни поисков и мелких стычек с бандитами. И снова пошла по степи молва о хорунжем Сербине, не дававшим спуску бандам…
Глава 11
Отчаявшись найти банду в степи, решил Сербин попытать счастья в Моспино, хотя понимал, что такая крупная банда не может укрыться в одном селе. Но сам Сердюк мог скрываться у Мастеровенковых, поскольку в родном хуторе Сердитое он не появился ни разу, после того, как его отряд разгромили устроившие ему там засаду белоказаки.
В Моспино Сербин пошел, спрятав в степи карабин и боеприпасы, взяв с собой только два револьвера и засунув за голенища сапог два штыка.
День был воскресный, и Сербин отстоял службу в церкви, в которой почувствовал себя неуютно. Видно, военные грехи все еще давили тяжким грузом на плечи…
Выйдя из церкви, он отправился на базар, который был расположен в самом центре села. Привязав Орлика к общей коновязи у рыночных ворот, он вошел на огороженную деревянным штакетником территорию базара. Бродя по рядам торговцев, он высматривал знакомые лица, потому что, гоняясь постоянно за бандой, он многих бандитов уже знал в лицо. Как, впрочем, и они его.
Подойдя к окраине базара, где торговали лошадьми и домашним скотом, он вдруг нос к носу столкнулся с мужичонкой, нерадивым постовым, которого когда-то ткнул рукоятью штыка по голове. Мужичок тоже узнал его и попытался скрыться в толпе, но крепкая рука Сербина цепко ухватила его за ворот бекеши и оттащила в сторонку от людской толпы.
- Узнал меня? – тихо спросил Сербин.
- А то? – мужичок болезненно скривился. – У меня до сих пор левое ухо плохо слышит после твоего рукоприкладства.
- Так ведь остальным досталась совсем другая доля, - так же тихо сказал Путник. – Они теперь перед Богом ответ держат.
- Так мне, что, теперь в ноги тебе кланяться за то, что не убил? – озлился мужик.
- Не надо мне кланяться, скажи лучше, где атаман твой обретается. Дела мои с ним не окончены…
- Да откудова ж я знаю, иде атаман? – ответил мужичок. – Распустил он банду на зиму, как всегда делал. Потому, зимой в степи хорониться негде. Люди и лошади болеють и мруть. Никто не схочеть зимой воевать. А по весне опять соберет.
- Ты тоже пойдешь? Или навоевался уже?
- Не-е! Меня ты вылечил от бандитизьма, хватит! Еще один такой удар по голове, и я пойду по хуторам бабочек ловить!
- Так все-таки, где может скрываться Сердюк? – не отставал Леонид.
- Слухай, тебя же Ленькой кличут? - спросил мужик. – Сербин ты?
Путник молча кивнул в ответ головой.
- А ты, сукин сын, знаешь, хотя бы, что я тесть твоего брата? И что, если бы я не пошел в банду, Сердюк брата твово, который апосля германской войны лежал у меня в горнице газами травленный, просто там же в постели бы и зарубил?
- Не-ет, – протянул ошарашенный Сербин. – Откуда ж я мог это знать?
- Ну, так знай теперя! – гаркнул мужик. – Брата свово не ищещь, иде он есть, а Сердюк тебе надоть!
- Не ори, чего орешь? – одернул его Сербин. – Брата я бы нашел все равно. Но после того как за смерть родителей рассчитался бы. Но раз он у тебя под приглядом, спасибо тебе.
- Плохой он, - с болью в голосе сказал мужик. – После газов сильно подкосило его. Двое детишков кто поднимет, ежели помреть он?
- Поднимем, не переживай за это. Дай мне только с Сердюком разобраться!
- В Ростове он, - вдруг без всякого перехода сказал мужик. – У свово однополчанина живет. А вот адрес я тебе сказать не могу, потому, как сам его не знаю. Однополчанина один раз видел – представительный такой дядька, войсковой старшина. Он тогда еще при погонах был. Звать Владимир. Боле ничем тебе помочь не могу. А теперя уходи быстро, тута трое бандюков Остапа «Филина» уже глаз на тебя положили. Они сейчас сзади тебя стоят меж конями, глазами зыркают!
- Тебя-то не тронут, что со мной разговаривал?
- Кто меня тронет? Они ж знают, что сердюковского отряда я. Побоятся подойти дажить. А ты, давай, вали по – быстрому!
- Тебя хоть как звать-то? Откуда ты?
- Наконец-то, спросил что-то человеческое… Ты хочь знаешь, как промеж себя тебя бандюки кличут? Ленька – Лютый. О как! Говорять, не боится ни хрена, один на целую банду идеть и банду в капусту крошит. Нажил я себе сродственничка… Да-а…
А меня кличуть Сидором Баштовенко. А живем мы – наше семейство, на станции Иловайское. Тама и брат твой…
- Храни вас всех Господь! – сказал Сербин. – Что ж, прощай, Сидор, не поминай лихом.
- Да уж, не помянешь тебя… - пробурчал Сидор и, резко развернувшись, исчез в толпе.
Путник спокойно направился к выходу, постоянно чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Остановившись у ряда с конской упряжью, он снял с гвоздя связку подков и, развернувшись к солнцу, посмотрел их на свет. Трое бандитов тут же остановились и отвернулись, делая вид, что рассматривают седла. Расстояние между ними было не более пяти метров.
Путник повесил подковы на место, подумав, что в толпе они могут окружить его и втихаря просто посадить на нож. Нужно было отрываться от них.
Он прошел, не спеша, до конца ряда и свернул в проход между рядами. Скрытый пока от бандитов толпой, он резко рванул в обратную сторону, а не к выходу. Быстрым шагом дойдя до конца «лошадиного» ряда, он снова свернул и, пригнувшись, как будто прихватило живот, добежал до общественного туалета – деревянной будки с буквами «М» и «Ж», густо выведенными дегтем на дверях. Шагнув за туалет, он легко перемахнул через штакетник и побежал по улице к коновязи.
Вскочив в седло, он гикнул, и Орлик легкой рысью поскакал к выезду из села.
Бандиты оказались на диво разумными. Потеряв его на рынке, они тут же уселись на коней и, опередив его левадами, устроили засаду на выезде. Там, где шлях делился на два пути – в сторону станции и в сторону хутора Рыздвяный. На перепутье была небольшая лесополоса, где и укрылись бандиты. Ввиду близости села, они вооружились шашками, рассчитывая взять его, безоружного, без стрельбы.
Засаду учуял Орлик и уже перед лесополосой пошел боком, разворачивая Сербина лицом к ней. Он вырвал из карманов револьверы, и сразу же из зарослей акации вылетели бандиты, размахивая шашками. Двоих он свалил сразу, а третий успел прорваться ему за спину. Путник уклонился от удара со спины и, пригнувшись, свесившись с коня, выстрелил прямо в оскаленное лицо бандита. Но откуда-то со стороны вылетел четвертый, и его шашка уже со свистом рассекала воздух, опускаясь на спину Леонида. Ни уклониться от удара, ни развернуться для выстрела, он уже не успевал…
