Леонид Влодавец - Большой шухер
— Игорек, — заметил Луза, помнивший паренька по прежнему месту службы, — ты не здорово работаешь. Был бы я налетчик, ты бы и проснуться не успел.
— Кому мы тут нужны… — зевнул Игорек.
— Что вас интересует, молодые люди? — с некоторым беспокойством спросила вполне изящная длинноногая блондинка в голубовато-серой униформе. На курточку спереди был приколот прямоугольный значок-визитка с надписью:"Старший продавец Коваленко Светлана Юрьевна».
Гребешок вынул из кармана почти настоящее удостоверение (то самое, с которым он в гостиницу ходил), раскрыл на секунду и представился:
— Капитан Гребнев. Я хотел бы, Светлана Юрьевна, поговорить с вами об этом человеке. — И он вытащил фотографию Воинова-Лушина.
— Опять? — удивилась блондинка. — Второй раз приходите…
— Я лично первый. У вас есть место, где можно спокойно поговорить?
— Только подсобка.
— Сойдет. Мой помощник здесь останется.
В подсобке «капитан» уселся на пластмассовый ящик из-под пустых бутылок, а Светлана — на маленькую скамеечку. Окошек в этом помещении не было, но лампы дневного света, горевшей под потолком, вполне хватало на то, чтоб осветить пятачок пола, стиснутый со всех сторон ящиками и коробками.
— Давайте, Светлана, говорить так, будто вы еще никому ничего не рассказывали, — приветливо улыбнулся Гребешок. — Итак, в известный нам обоим день, примерно в 14.20, вас посетил вот этот гражданин. Где-то около 15.10 он покинул территорию рынка. По некоторым данным, он все это время провел здесь. Это верно?
— Верно.
— Вы знали его до этого?
— Знала. Он дружил с моим братом…
В мозгах у Гребешка чего-то законтачило, и он вспомнил, что на Пустырной, 12, в 67-й квартире, Ростик спрашивал Коваленко. А бабка из 66-й рассказывала ему насчет того, что Сергея убили, отец, Юрий Аркадьевич, от рака умер… Насчет Светы ничего не говорилось, какую-то Наташу вспоминали.
— С Коваленко Сергеем Юрьевичем? — Гребешок сказал это так естественно, будто уже давным-давно знал, что это так. Вообще-то запросто мог попасть пальцем в небо, Коваленко не такая уж уникальная фамилия.
— Да, с ним. У меня других братьев не было.
— С Наташей вы дружно жили? — спросил Гребешок главным образом для того, чтобы выяснить, кем эта Наташа доводилась Коваленкам.
— Издеваетесь?! — на лице Светланы появилась не то что неприязнь, а прямо ненависть. — Влезла в семью, окрутила Сережку, мать уморила, чтобы ей гулять не мешала, пока Сережка в командировки ездил. Меня из моей родной квартиры выжила. Дрянь такая!
— Могу я задать нескромный вопрос? — прищурился Гребешок.
— У вас, милиционеров, все вопросы нескромные, — буркнула Светлана.
— Вы с Ростиславом в близких отношениях были? Светлана немного поежилась и молча кивнула.
— Долго?
— Лучше бы спросили: «Давно?» — саркастически произнесла Светлана. — Отвечу — очень давно. Так давно, что кажется неправдой.
— И когда протекал ваш роман?
— Пять лет назад. Весной загорелись, к осени потухли.
— Странно. А мне казалось, что букет он для вас покупал.
— Покупал для меня. Только я его не взяла. Почти час уговаривал без толку. Вот тут, на этом самом месте.
— Уговаривал взять букет? — Гребешок позволил себе чуточку поехидничать.
— Уговаривал к нему в гостиницу ехать.
— В какую, если не секрет?
— В «Береговию». Эдак лихо: «Бросай всю эту лавочку, я тебе там ванну шампанским налью!» Купец!
Вот тут Гребешок жутко удивился. Выходит, что Ростик ни «хвоста», ни слежки не почуял и собирался спокойно ехать в гостиницу, да еще с бабой, которую намеревался купать в шампанском. Или просто шутил, придуривался? Трудно представить, чтоб ему, если он действительно засек слежку, вообще было до шуток. Да и эта поездка на базар выглядела совсем странно. Отправляясь в «Парк Горького пьяницы», Гребешок предполагал, что Ростик мог очутиться здесь по двум причинам: во-первых, потому, что у него тут была какая-нибудь запасная явка (на которой его, кстати, могли и урыть за ненадобностью), а во-вторых, чтобы сменить прикид. Сначала Гребешку первый вариант казался предпочтительнее. И даже версия выстроилась насчет причин потери Ростиком своей непутевой башки. Думалось, что тем дружкам, у которых Воинов собрался искать убежища, приглянулось то, что было у него в коробочке. Опять же, если он сказал друганам, что за ним хвостили, то те могли начать беспокоиться. Вот для спокойствия его и замочили, поуродовав как Бог черепаху.
А после того как выяснилось, что Ростик с рынка уехал, то Гребешку подумалось, что он заезжал поменять прикид. Слишком светился его московский костюмчик по здешней серости. То, что он уехал в этом же костюме, ничего не говорило. В пакет могли влезть какие-нибудь джинсы тверского производства, курточка, выпущенная здешней швейной фабрикой, и даже что-нибудь типа кроссовок китайского производства. Отъехал от рынка и переоделся где-нибудь.
Но теперь и эта версия накрылась медным тазом.
— Ванна с шампанским… — задумчиво произнес Гребешок после минутной паузы. — Надо очень ненавидеть бывшего возлюбленного, чтоб от такого отказаться. Или я ошибаюсь?
— Ошибаетесь. У меня к нему ненависти нет. Просто я его не люблю, да и не любила никогда. Что было, то прошло. Сейчас у меня жених есть. Я его люблю, он меня тоже. Через месяц свадьба… На фига мне этот Ростик? Хрен знает где носился, сидел, кажется, неизвестно чем занимался. Может, он СПИД поймал где-нибудь. Была бы сейчас одна — может, и переспала бы с ним разок. Но мужу гадить перед свадьбой не хочу.
— Ну и как он отреагировал?
— Матом, конечно. Пугал, что под машину бросится, из окошка выпрыгнет, в гостинице удавится. А я ему так спокойненько говорю: «Веревочку дать? Нам как раз нейлоновый шнур завезли».
— Жестоко, — покачал головой Гребешок. — А что, если б он пошел и удавился?
— Он? Да он так себя любит, что палец сам себе не порежет. Уж я-то знаю! А вот когда он сказал, что меня задушит, испугалась. У нас, сами видите, какой мальчик в охране. Так, для мебели. Ему Ростика даже не оттащить от меня, не то что скрутить. Но тут, слава Богу, ребята с фирмы товар привезли и шли в подсобку. Сразу трое, здоровые, «семь на восемь». А Ростик — молодец против овец. Скис и руки убрал. Сказал только: «Что ж, извиняюсь за беспокойство». Забрал букет и уехал. Я думаю, что он к Наташке подался. Она сейчас опять холостая.
— А почему вы так думаете? — притаив самый горячий интерес к этому сообщению, спросил Гребешок. — У них с Натальей тоже был роман?
— Какой там роман! Просто трахались от скуки и довольны были, что и меня, и Сережку надувают. Сережка дома почти не бывал, а этой сучке все по фигу — лишь бы кто. Отца уже не было, мать болела, я на работе. Между прочим, с Наташкой у него еще до меня началось. И я это знала. Если хотите, я и гулять с ним начала только для того, чтоб Наташке досадить. Сережка эту дуру любил. Вот он-то, если бы узнал, что она гуляет, мог бы глупостей натворить. Думала, отвлеку Ростика, женю на себе, и он от Наташки отвяжется. Фиг! У Ростика и на меня, и на нее сил хватало.
— Значит, вы считаете, что он к Наташе поехал? — Гребешок произнес это с вполне натуральной задумчивостью. Конечно, ему хотелось тут же спросить у Светланы адресок. Но ежели, допустим, продавщица уже сообщила это оперативникам, то, поехав туда, можно нарваться на ментов. Поэтому Гребешок решился на небольшой риск и мелкую провокацию.
— А почему вы об этом раньше не сказали? Тем, кто до меня приходил? — спросил он строго. Рисковал он не многим. Если бы Светлана возмущенно сказала: «Как же так? Я говорила!», то можно было наморщить лоб и посетовать на то, что разгильдяи-подчиненные об этом не доложили. Но его ждала более крупная удача.
— А потому не сказала, — ответила Светлана, — что они меня спрашивали по-другому: «Скажите, а куда он направился по выходе из магазина?» Я говорю: «По-моему, к воротам, на выход». — «А мог он пойти не к воротам, а в парк?»
— «Конечно, — говорю, — мог». Они ни про Сережку, ни про Наташку не спрашивали.
— Значит, раз не спрашивали, можно и не говорить? — пожурил Гребешок. — Жаль, может быть, вы этим направили следствие по ложному пути. Придется мне проверить вашу чистосердечность. Адрес Наташи знаете? И телефончик ее, если можно.
— Пожалуйста. Артемьевская улица, дом 22, квартира 56. А телефон сейчас в записной книжке гляну… — Светлана вытащила маленький блокнотик из кармана своей униформы. — 56-47-34. Сергачева Наталья Антоновна. А теперь можно вопрос задать? За что его ищут?
— Не могу вам этого сообщить, Светлана Юрьевна! — вежливо расшаркнулся Гребешок. — В интересах следствия. Если понадобитесь, официально вызовем, снимем показания по всей форме. Здесь, на рынке, и вообще поменьше говорите на эту тему. Возможно, к вам еще не раз будут подходить люди, справляться насчет Ростика. Требуйте, чтобы их личности подтверждал лично лейтенант Балахонов. Обязательно. Преступник пошел грамотный, удостоверения подделывают просто так. Будьте очень осторожны! Иначе можете оказаться в опасной ситуации. Ну, большое вам спасибо. До свидания!
