Стивен Хантер - Сезон охоты на людей
Боб перехватил его недалеко от дверей.
– Между прочим, – сказал он, – мне чертовски понравилась маленькая речь, которую вы произнесли.
Юноша еще не приобрел невосприимчивости к лести и комплиментам, и на его лице неожиданно для него самого появилась улыбка.
– Благодарю, – ответил он.
– И что же вам предстоит дальше?
– О, эта награда автоматически подразумевает год в Оксфорде, в исследовательской лаборатории. Так что завтра я уезжаю в Англию. Очень интересно. Там отличное оборудование, очень много интересных людей. Я жду не дождусь, когда же попаду туда. Так что... прошу прощения, я не расслышал, как вас зовут...
– Суэггер, – представился Боб.
– О, конечно, было очень приятно поговорить с вами, мистер Суэггер. А сейчас, э-э, мне нужно идти. Еще раз благодарю вас, я...
– Честно говоря, то, что я оказался рядом с вами, не простое совпадение. Мне потребовалось затратить некоторые усилия, чтобы разыскать вас.
Глаза молодого человека прищурились; в них полыхнул враждебный огонек.
– Если это какая-то затея, связанная с прессой, то я не даю интервью. Мне не о чем рассказывать.
– Ну, видите ли, это может показаться забавным, но я приехал сюда не ради вас. Меня интересует ваш отец.
Юноша кивнул и невольно сглотнул слюну.
– Мой отец умер в семьдесят первом году.
– Я знаю, – ответил Боб.
– В чем дело? Вы что, полицейский или кто-то в этом роде?
– Вовсе нет.
– Тогда, наверное, вы литератор. Послушайте, мне очень жаль, но в последние два раза, когда я давал интервью литераторам, они не использовали ни единого слова из того, что я им сказал, так что зачем мне тратить впустую мое...
– Нет, я не литератор. Больше того, я их порядком ненавижу. Они всегда выворачивают все наизнанку. Я никогда еще не слышал о существовании более вредоносной профессии, чем литератор. Но так или иначе, я всего лишь отставной морской пехотинец. И смерть вашего отца связана с одним делом, которое почему-то никак не может закончиться.
– Вероятно, это история великого Трига Картера? Великий Триг Картер, герой левых, пожертвовавший жизнью, чтобы остановить войну во Вьетнаме? Его все помнят. На днях, кажется, будут показывать кинофильм о нем. Что за сучья страна, как она может столько лет поклоняться такому мерзавцу? Он был просто убийца. Он взорвал моего отца разнес его на мелкие клочки и завалил сотнями тонн щебня. И никто даже в заду не почесал по этому поводу. Все считают Трига большим героем, жертвой, мучеником только потому что он происходил из длинного-длинного рода протестантских свиней и продавался любому, кто хотел его поиметь.
На этом его вспышка гнева и горечи иссякла.
– Посудите сами, из этого вряд ли выйдет какой-нибудь толк. Я совершенно не знал моего отца, когда его убили, мне было меньше года. Ну чем я смогу быть вам полезен?
– Трудно сказать – ответил Суэггер, – может быть, и ничем. Но вот что я вам скажу: когда я повнимательнее всмотрелся в это дело, меня поразила одна особенность. Нигде и ничего не говорится о вашем отце. Извините мою грамматику, мне не пришлось получить серьезного образования.
– По-моему, вы себя недооцениваете.
– Что ж, поверю вам. В любом случае он остается совершенной загадкой. Никто не хочет о нем знать, никто им не интересуется.
– Но почему это заинтересовало вас? У кого есть до него дело?
– У меня. Возможно, ваш отец не был беднягой, оказавшимся в неподходящем месте в неподходящее время, как о нем принято говорить. Возможно, он сыграл во всем этом куда более серьезную роль, чем думают люди. Эту возможность я сейчас изучаю. Возможно также, что люди, которые дергали за ниточки, все еще толкутся вокруг нас. Также может быть, что я заинтересован в расследовании и что я – единственный человек, который хочет выяснить, что же на самом деле случилось с вашим отцом.
– Между прочим, моя мать была святая. Она учила меня, наставляла, работала, как проклятая, чтобы дать мне возможность попытаться ухватить тот шанс, которым я сумел воспользоваться. Она умерла, когда я заканчивал первый год в Гарварде.
– Я сочувствую вам. И все же вы были счастливым ребенком, у которого были родители, заботившиеся о нем, жертвовавшие собой ради него.
– Да, пожалуй, вы в чем-то правы. Значит, вы думаете... У вас есть какая-то теория насчет заговора против моего отца? Вы связаны с какой-то радиопостановкой или чем-то в этом роде?
– Нет, сэр. Я занимаюсь всем этим не ради денег. Я всего лишь морской пехотинец, пытающийся свести концы с концами в одном очень старом деле. Хотите верьте, хотите нет, но оно связано со смертью еще одного представителя этого поколения, юноши, погибшего во Вьетнаме. Это тоже была великая потеря для его семьи и для нашей страны.
– Кто вы такой?
– Я был рядом с этим юношей, когда он умер. Седьмого мая тысяча девятьсот семьдесят второго года. Он истек кровью у меня на руках. И я уже очень давно пытаюсь выяснить, почему так случилось.
– Н-да... – протянул юноша.
– Знаете что, я понимаю, что вы заняты. Иначе и быть не может. Но я надеялся, что вы не откажетесь выпить со мной чашку кофе. Я хотел бы поговорить о вашем отце. Я хочу узнать, каким он был.
– Он был отличным парнем, – сказал молодой человек. – По крайней мере, так мне о нем говорили. – Он взглянул на часы. – Черт возьми, а почему бы и нет? Все равно сейчас мне совершенно нечего делать.
Глава 43
Бонсон снова собрал свою команду на кооперативной квартире в Росслине. Это совещание проходило безрадостно.
– Я предупредил вас о том, что он был хорошим специалистом. Вас выбрали как самых лучших. Что же, черт возьми, произошло?
– Он и впрямь хорош. Он профессионал. Он вычислил нас, определил всех и стряхнул, когда счел нужным это сделать, – последовал ответ. – Просто иногда оказывается, что какой-то человек слишком хорош и ему удается проделать что-нибудь в этом роде. Вот и все.
– Ладно, давайте еще раз все это разберем, как можно тщательнее.
Наверное, уже в десятый раз наблюдатели рассказывали о приключениях того единственного дня, в течение которого они следили за Бобом Ли Суэггером, о том, где он побывал, что им удалось узнать, насколько удачно он не показывал виду, что заметил их, и как стремительно и ловко ускользнул.
Бонсон внимательно слушал.
– Обычно бывает момент, – сказал один из бывших агентов ФБР, – когда ты понимаешь, что сгорел. Но на сей раз ничего подобного не было. Он просто исчез.
– Я полагаю, что он выбрался через заднюю дверь, обошел нас, пройдя через соседние дома, и вызвал такси из другой забегаловки, находившейся примерно в полутора километрах оттуда. Еще он мог выбраться на крышу, дождаться темноты и улизнуть.
– Вы не заметили, чтобы он с кем-нибудь встречался?
– Ни с кем.
– И никаких других контактов?
– Только эти телефонные звонки.
– Сэр, мы узнали, куда он звонил.
Агенты не поленились записать номера телефонов-автоматов и благодаря этому установили, куда звонил абонент. Оказалось, что он связывался с американским посольством в Лондоне, сначала с общим коммутатором, а на следующий день с кабинетом сержанта морской пехоты, несущей охрану посольства.
– Мы могли бы послать запрос.
– Нет-нет, я знаю, о чем он спрашивал. Он очень толковый, этот парень. Он внешне похож на Клинта Иствуда и разговаривает, как Гомер Пайл, и все же у него есть врожденный талант к такого рода вещам. Он очень...
В этот момент в комнату вошел серьезный молодой человек.
– Коммандер Бонсон, – сказал он, – вас спрашивает «Сьерра-браво-четыре».
Бонсон ошалело посмотрел вокруг, взял телефонную трубку и подождал, пока коммутатор не переключит абонента на его аппарат.
– Бонсон.
– Это «Сьерра-браво-четыре», – услышал он голос Суэггера.
– Где, черт возьми, вы находитесь?
– Мы с вами не договаривались о няньках.
– Это для вашего же блага.
– Я работаю один. По-моему, Бонсон, я достаточно ясно дал вам это понять.
– Мы не станем больше так поступать. Вы должны войти с нами в контакт. Вы должны находиться под контролем. Это единственный способ, каким я могу оказать вам помощь.
– Мне нужно получить ответы на несколько вопросов.
– Где вы находитесь? Я могу в течение часа прислать за вами людей.
Последовала пауза. Затем Суэггер произнес:
– Я здесь, болван.
– Что?!
– Я сказал, я здесь и говорю по мобильному телефону, который несколько минут назад купил в «Кмарте».
– Как вы...
Послышался негромкий щелчок, как будто что-то стукнулось об оконное стекло.
– Это я бросил камешек вам в окошко, болван. Хорошо, что у меня не оказалось при себе РПГ, тогда бы вам пришлось прекратить воевать. Я взял напрокат другой автомобиль и приехал вслед за няньками, которых вы приставили к моему автомобилю, сюда, к вашей берлоге. А теперь впустите меня и давайте поговорим.
