Фредерик Дар - Секрет Полишинеля
Он с интересом смотрит на меня, потом начинает выстукивать ножом для резки бумаги «Марш гренадеров императорской гвардии».
– Сан-Антонио, я думаю, что нам платят не за то, чтобы думать, а за то, чтобы действовать...
Успокоившись, я издаю вздох переключателя скоростей.
– Вернемся к интересующему нас делу. Повторяю: никакого скандала. Тибоден слишком значительный человек. Сообщение о его измене создало бы панику... А кроме того, официально его нельзя обвинить в государственной измене. Он работал над созданием не оружия, алхимического препарата. Никто не может запретить продавать такой продукт кому заблагорассудится!
– В таком случае, зачем он привлек к разработке свою страну?
– Тибоден был беден, и правительство финансировало его исследования.
– В таком случае его открытие принадлежит правительству...
– Это не нам решать, Сан-Антонио. Профессор стар, болен, устал... Возможно, он не совсем в своем уме или с опозданием принял идеологию, в которой надеется найти душевный покой?
– Может быть...
– А мы должны ему обеспечить вечный покой... Я пристально смотрю на Старика. Я чувствовал, что он готовит мне подлянку такого масштаба.
– Вы хотите сказать?..
– Да, Сан-Антонио.
– Ликвидировать профессора!
– Другого выхода нет!
Прекрасно! И разумеется, «мокрое» дело он поручает мне. Сразу видно, что работать придется не ему! Хотел бы я посмотреть на босса в деле с его наманикюренными руками, черепушкой, волосатой, как задница, и безупречно белыми манжетами с золотыми запонками!
– Это надо сделать очень быстро, Сан-Антонио!
– Понятно.
– И... э-э... совершенно естественным образом!
– Понимаю. Это позволит устроить этой падле государственные похороны! Парни с той стороны обхохочутся!
– Не имеет значения. Тибоден должен умереть в нормальных условиях...
– Вы уже что-нибудь подготовили?
Мой вопрос излишен! Старик всегда все подготавливает и предусматривает. У него не мозги, а компьютер.
Он открывает ящик стола. Просто невероятно, сколько там может находиться разных предметов! Он вынимает флакон, на этикетке которого написано название известного продукта. Я умышленно не называю его. Так что вам не удастся избавиться от тещи или дамы ваших задних мыслей!
Я хмурю брови.
– И что я должен с этим делать?
– Дать ему выпить...
– Но я думал, что это лекарство...
– В маленьких дозах да, но в больших количествах первоклассный яд. При вскрытии не остается никаких следов!
– От вас всегда узнаешь что-нибудь интересное!
– Постарайтесь дать ему проглотить это. Жидкость практически не имеет запаха...
– А результат?
– Через несколько часов выпивший это умирает от остановки сердца.
– Отлично.
Я кладу пузырек в карман. Жидкость не только не имеет запаха, она еще и бесцветная... Я спрашиваю себя, как сумею заставить эту старую сволочь Тибодена проглотить ее. Он непьющий, как верблюд... За обедом выпивает не больше пол-литра красного. Надо будет попросить повара подать нам селедку!
Старик встает, показывая мне, что разговор окончен
Я следую его примеру.
– Ладно... До свиданья, шеф! Но скажу вам честно, вы подсунули мне грязную работенку. Мне больше нравится играть д'Артаньяна, чем миледи... Яд – не мужское оружие!
– Это правильно, мой дорогой друг, но это оружие секретного агента.
Хорошенькая формула. Я готов шлепнуть кого надо, но чтобы это происходило в движении.
Но раз уж я выбрал себе эту чертову профессию, тем хуже для меня!
– Сан-Антонио!
– Шеф?
– Я позволю себе настаивать, чтобы все было закончено завтра!
– Ясно, шеф!
Хороши запросы! Ну, в путь к славе!
Угораздило же Пинюша кокнуть того бедного голубя!
Глава 8
Когда я возвращаюсь в лабораторию, все вкалывают. Я поднимаюсь в свою комнатку и ненадолго ложусь на кровать, чтобы получше обмозговать, как дать старому мерзавцу выпить содержимое пузырька... Неприятно убивать старика, даже если он заслужил свое наказание Надо было бы амнистировать ученого, хотя бы принимая во внимание его прошлые заслуги. С ума сойти, до какой степени безжалостны люди. Они сами источники своих несчастий. Горести жизни проистекают от живущих...
Через десять минут я встаю и надеваю белый халат. Мне удалось придушить угрызения совести и сосредоточиться только на выполнении порученного мне задания.
Я сталкиваюсь с проблемой иного плана: как заставить практически непьющего человека влить в себя определенное количество отравы. Единственная возможность – завтрак. Но еду подает тип с мордой, как обезьянья задница, и я не вижу никакой возможности подлить «приправу» в чай старика. Разве что...
Ага, есть идея... И хорошая.
Я тихо выхожу из дома, иду в пристройку и через маленькое окно кухни замечаю Обезьянью Задницу. Он вытирает посуду и делает это от души, потому что напевает фальшивым голосом: «Почему я не встретил тебя в молодости».
Я некоторое время стою за деревом и наблюдаю за ним, затем огибаю дом и вхожу в гостиную. Четверть часа наблюдения подтвердили мои предположения, сделанные на основе вида его морды. Этот малый крепко зашибает. Иногда он прекращает вытирать посуду, чтобы отхлебнуть бормотухи прямо из горлышка.
Я хватаю свою шариковую ручку, мажу пастой кончики пальцев и иду на кухню.
– Привет, старина, – говорю я тенору-алкашу. – Смотрите, что у меня с руками. У вас есть чем это смыть?
– Бензин подойдет?
– Вполне!
Он дает мне бутылку бензина. Я тру пальцы, потом, когда он выходит со стопкой тарелок, чтобы поставить их в шкаф, я наливаю бензин в газовую плиту и на пол, следя, чтобы струйка была непрерывной.
Сделав это, я выхожу в гостиную.
– Скажите, старина, – обращаюсь я к нему, протягивая пятисотфранковую бумажку, – вы не будете любезны согреть мне немного воды? Мне нужно выпить таблетку: желудок крутит.
Он принимает бумажку и ответственное задание, которое я ему поручил. Мне остается только ждать.
Едва я успел досчитать до четырех, как слышу истошный вопль. Бегу на кухню. Парень объят пламенем. Ни дать ни взять Жанна д'Арк в последней картине последнего акта!
Я хватаю его, чтобы вытащить из этого туфтового костра, но делаю это так ловко – я мастер по дзюдо, – что вывих правого плеча ему обеспечен.
Крики, естественно, удваиваются. Я, действуя геройски, как Наполеон на Аркольском мосту, гашу этот ненастоящий пожар, который – строго между нами – уже умирал своей смертью.
Потом возвращаюсь к Обезьяньей Заднице. Он держится за плечо и орет, что ему больно
– Ну как, приятель? Сильно обжегся?
– Нет, это из-за вас...
– Как из-за меня? – возмущаюсь. – Я вытаскиваю вас из огня, а вы начинаете возникать, что я не брал вас аккуратно двумя пальчиками!
Он извиняется, но рука у него страшно болит. Мне немного стыдно за эту злую шутку, сыгранную с ним, но небольшая страховка не повредит.
Об инциденте сообщают Тибодену. Он решает, что я должен отвезти Обезьянью Задницу к нему домой в ЭврЕ, а пока он не поправитс, жратвой буду заниматься я. Я очень ловко предложил это профессору под предлогом, что неразумно вызывать заместителя, в котором мы не уверены.
Значит, с этой стороны все нормально. Вечером я готовлю еду с помощью Мартин и пользуюсь любым случаем, чтобы пощупать ее задницу. Всю вторую половину дня я много думал и крепко ругал себя за то, что не просек сразу, что все указывало на Тибодена как на виновного. Невозможность для постороннего получить доступ к сейфу и то, что он ревниво хранил результаты своих исследований для себя... Бродя по этажам, я обнаружил, что в его комнате есть вторая дверь, позволяющая выходить из дома, минуя холл.
Жаль, что наверху решили покончить с ним втихую. Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов... А теперь я бешусь от мысли, что он сдохнет, считая, что одурачил нас!
Ужин вышел не хуже, чем в другие дни. Мартин подает на стол и строит проекты на ближайшее будущее. Потом я потихоньку отвожу Тибодена в сторону.
– Мне нужно с вами поговорить, профессор. Его взгляд дергается.
– Да?
– Встретимся через полчаса в вашем кабинете, хорошо?
– Договорились.
Через час, сказав малышке Мартин, чтобы поднималась первой, я сам иду в логово папаши Тибодена. Он сидит в вольтеровском кресле, и его руки дрожат на подлокотниках.
Он явно встревожен.
Я заставляю себя улыбнуться.
– Мой шеф вызывал меня на военный совет, но, увы, мы сидим в глубокой обороне...
Этот лицемер кривится. Можно сказать, что он умеет отлично притворяться.
– Я не видел вашу лабораторию со вчерашнего дня и хотел бы заглянуть в нее сейчас, когда мы одни.
– Пойдемте!
Он сказал это с сожалением. Сразу видно, что эта экскурсия ему не по вкусу.
Мы направляемся в огромную комнату со странными инструментами.
– Вы изменили сегодня код сейфа?
– Пока еще нет...
