Фредерик Дар - Мое почтение, красотка

– Вы далеко живете?

– Здесь...

– Здесь?

– Да.

– В этом доме?

– Да. Я дочь консьержки. – И она быстро добавляет: – Но у меня отдельная комната... В глубине коридора...

Я размышляю.

– Послушайте, лапонька, может, я ошибаюсь, так что поправьте... Я чувствую к вам огромную симпатию и уверен, что вы идеальная женщина, способная спасти меня от кошмаров. Это так?

Она улыбается, как монсавонская телка.

– Спорю, в вашей комнатке есть мыши, – продолжаю я. – Дайте мне ключ, и я их распугаю рассказом о толстом злом коте. Таким образом, вы сможете спокойно спать у меня на плече...

Она смотрит на меня с неуверенным видом девицы, которой незнакомый парень предлагает заняться любовью. Они все так смотрят: умные и глупые, старые и молодые, добродетельные и потаскушки. Этот взгляд означает: «Ты искренен или замышляешь что-то другое?» Когда бабы останавливают его на вас, самое время принимать ангельский вид, можете мне поверить.

За свою жизнь я трахал разных баб, от Мисс Европы до торговки рыбой, что позволило мне стать спецом в области прикладной психологии и разработать планы атак...

Мои глаза становятся нежно-бархатными, как крем «шантийи». Милашка немедленно наклоняется, берет свою сумочку и достает из нее ключ.

Я протягиваю руку, и она кладет ключ в мою ладонь, как в атласный футляр.

– Дверь в глубине коридора, слева, – шепчет она. – Вы будете вести себя благоразумно?

Я торжественно обещаю, хотя невероятно хочется заржать.

Будьте благоразумным! Они все это говорят... Отметьте, что говорят они это обычно, когда вы заперли дверь комнаты и начинаете располагаться.

Ох уж эти целомудренные девочки!

Я ласково похлопываю ее по щечке и возвращаюсь в бар.

Для придурков, неправильно понявших смысл моих слов и действий, скажу: минутку! Я совершенно не собираюсь обольщать мадемуазель Гардероб, но мне хочется поподробнее узнать о «Грибе», узнать его историю, маленькие тайны... Изучить расположение помещений... Короче, если я сумею взяться за дело, то через пару часов узнаю все, что относится к этому заведению.

Я прошу у бармена голландское пиво, потом двойной коньяк, расплачиваюсь и выхожу.

Снаружи зазывала продолжает расхаживать, бормоча рекламный текст, который никто не слушает.

Когда он вернется домой, его благоверной придется оттаивать его в горячей ванне.

– Что, – спрашиваю я, – дирекция жмется? Не дает согревающего?

Он грустно улыбается.

Это жалкий тип, бедняга, которому не повезло в жизни. Представляете, да? Тип, чей отец крепко поддавал и крепко лупцевал его в детстве. Тип, который всегда всюду приходит последним и получает одни крошки. Я угощаю его сигареткой. Он берет ее и благодарит меня так, будто я принес ему контракт на главную роль в голливудском супербоевике.

– Паршивая погода, а? – продолжаю я.

Эта фраза всегда годится для начала разговора.

– Угу, – соглашается он.

Его пробирает дрожь от одной мысли, что термометр опускается со скоростью жетона в телефоне-автомате.

– Давно ты тут пашешь?

– С несчастного случая...

Он поднимает левую руку, и я вижу, что на ней нет кисти.

– Мотоцикл... – объясняет он. – Раньше я был артистом... Комические интермедии... Это быстро вышло из моды...

Так я и думал: жизнь подложила этому парню свинью.

– Западло оставлять тебя за дверью в такую погоду, – говорю я.

– Такая работа...

– Как зовут хозяина этого кабака?

– Шварц...

Если вы думаете, что я подпрыгиваю от удивления, то сильно ошибаетесь. Я уже был готов к этому.

– Он живет тут?

– Да.

Секунду поколебавшись, я достаю из кармана фотографии Хелены.

– Слушай, ты мне кажешься надежным парнем, и я сделаю тебе одно признание... Я некоторое время схожу с ума по одной кошечке. Я знаю, что она тут часто бывает. Понимаешь, я потерял ее след и буду очень благодарен тому, кто поможет мне ее найти.

Я сую снимки ему под нос. Он их добросовестно изучает.

– Никогда не видел.

– Точно? Посмотри повнимательнее.

Он подходит к неоновой вывеске и продолжает осмотр.

– Нет. Вы знаете, в наше время все красотки более или менее похожи.

– Представь ее себе блондинкой, – прошу я. Он напрягает воображение, от чего его мозги хрустят, как сухие ветки под ногой.

– Блондинка... – шепчет он. – Блондинка... Блондинкой она, может быть, мне что-то напоминает. Подождите... Да, кажется, я ее здесь видел... Но я могу ошибаться. Я не очень хорошо знаю персонал. Ваша девочка входила в труппу? Я не отвечаю. Размышляю... Методично размышляю.

– Держи, приятель, – говорю я и кладу ему в руку десятку, – выпей грога за мое здоровье.

Я перехожу через улицу и захожу в бар позвонить патрону.

– Вы видели ваших топтунов, босс?

– Они здесь, – отвечает он. – Утверждают, что Хелена по вечерам выходила крайне редко. За весь период их наблюдения она ни разу не ездила в номера на улице Курсель. Никогда не встречалась с мужчинами... Что вы на это скажете?

– Что все идет нормально.

На этот раз я говорю совершенно искренне.

– Кстати, – добавляет он, – мы узнали, на каком языке говорила Хелена в комнате...

– Правда?

Я улыбаюсь, потому что еще раз убедился в упрямстве патрона.

– На румынском, – говорит он.

– Хорошо

– Вам это что-то дает?

– Немного. Какое подданство было у Хелены?

– Английское, как у профессора...

– Странно, вы не находите? Разве что она выросла в Румынии.

– У вас есть что-нибудь новенькое?

– Есть. Я нашел Шварца.

Он вскрикивает. Надо думать, он просто обалдел, потому что этот человек умеет сохранять хладнокровие.

– По крайней мере я получил о нем точные сведения он хозяин «Гриба».

– Отлично... Какая у вас программа?

– Не торопить события Буду действовать осторожно: нужно не только арестовать убийцу, но и освободить профессора. Кстати, планы ракеты по-прежнему остаются в сейфе?

– Нет, сейф пуст.

– До скорого, шеф.

– До скорого, Сан-Антонио

Если бы я мог знать, что со мной произойдет!

Глава 11

Я снова пересекаю шоссе, но на этот раз в «Гриб» не захожу, а иду по боковой улице, сжимая в руке ключ, переданный мне малышкой Гардероб. Ее комнатку я нахожу без всякого труда. Это гнездышко безумной субретки. Меблировка состоит из диван-кровати стиля «горячечный бред», кресла, обитого плюшем цвета «желтуха от любовных неудач», и комода из лакированного дерева. Разумеется, всюду понатыканы жуткие гипсовые статуэтки и фотографии третьесортных звезд с их автографами. Это одновременно нежно, слащаво и миленько.

Я ложусь на диван и начинаю размышлять. Как вы, наверное, успели заметить, размышления – мой любимый спорт. Это верно. Я люблю давать пищу моему мыслительному аппарату, когда переживаю мертвый сезон. Такой, как этот.

Я не могу перейти к чему-то другому, пока не закончу с «Грибом».

Невероятная случайность в сочетании с моим прославленным нюхом привели меня в это заведение. Его хозяин напрямую замешан в эту историю. На сей счет нет никаких сомнений. Шварц позвонил Мобуру и приказал прервать сеанс траха. Он знал, куда тот поедет и что произойдет, потому что предупредил меня.

Вывод: этот мужик знает о деле Стивенса больше, чем о секретном шифре Людовика XIV Это точно, четко, ясно. Я открываю ящики комода, проверяя, не держит ли королева гардероба в запасе пузырек чего-нибудь для гостей. Пузырек чего-нибудь я нахожу, но это флакон одеколона. Возвращаюсь на диван. Остается только ждать. Через часок она явится и я выжму из нее все, что ей известно о странном хозяине «Гриба».

Уф! Как приятно растянуться. Идут минуты, которые отсчитывает будильник моей приятельницы. Шумы «Гриба» сюда доносятся в виде слабого гула, не нарушающего окружающую тишину, но в этой тишине слышится какой-то негромкий свист. Наверное, это водопроводные трубы. Я не позволяю ему отвлекать меня от моих забот. Я снова перебираю в голове элементы этого темного дела: телефонный звонок Шварца, Мобур, Хелена... Голова Хелены...

Вдруг замечаю, что начал засыпать. Понимаете, такое странное чувство, что летаю над кроватью.

И тут реагирует мое подсознание. Я делаю открытие, потрясающее и пугающее меня: я засыпаю, но спать не хочу. Сечете?

Я себя прекрасно чувствую, проваливаюсь в беспамятство, но при этом спать не хочу.

Что происходит?

Мне нужно время, чтобы составить об этом мнение. Моя голова как будто наливается свинцом; чувствую, у меня совсем нет сил.

Может, у меня случился инсульт?

При такой напряженной работе мозгов в этом нет ничего удивительного. И все-таки... Разгадку мне приносят мои уши. Правда, на них нет радаров, но это и не лопухи...

Тихий свист, который я слышу, это утечка газа... А мой липовый сон – начало миленького отравления этим газом. Как говорится, спи спокойно, вечная тебе память.

Если я не хочу закончить ночь со святым Петром, надо во что бы то ни стало открыть это поганое окно. Пытаюсь сесть – не выходит.