А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу - Рик Рентон

А отличники сдохли первыми — 3: снова в школу

Глава 1

Защитная оболочка

«Тем, кто шёл первым…»

Не знаю, как это называется. Но бывает так, что в сознании застревает какая-то странная фраза, типа этой. И она постоянно лезет в твои мысли, если ты занят какой-то рутиной. Когда можно не думать, а руки словно сами помнят всё, что нужно. И просто делают своё дело…

…ржавый кусок острой стали вспарывает воздух в сантиметре от глаз. Так близко, что прежде чем, схватить вооружённую руку противника, замечаю крошечную капельку крови, слетевшую с грязного острия.

Теперь здесь нажать. Тут повернуть. Сюда ударить. Доля секунды — и вот короткий кусок металла полностью скрылся в чьей-то чумазой щеке. Разрезая язык и ломая мелкие зубы, прочная сталь превратила гневный вопль лохматого паренька в булькающую истерику. Но когда из раззявленного рта полилась не только ярко-алая кровь, а ещё и какая-то зелёноватая жижа, мои пальцы машинально бросили застрявшее в ране оружие…

«Тем, кто идёт сейчас…»

И тогда начинаешь бесконечно повторять эти дурацкие слова. Про себя или даже вслух, словно примеряешься к ним, оцениваешь… Словно пробуешь их на вкус…

— А-а-р-г-х!.. — Налетев откуда-то сбоку, точно такой же грязный, но уже взрослый оборванец, без затей впился в раненую щёку зубами. И тут же отпрянул назад, сорвав с лица и шеи несчастного неожиданно большой шмат бледной кожи. — Р-р-ы-а-в!!!

Мои руки и тело снова среагировали быстрее сознания. Схватив чумазого кусаку за раззявленную нижнюю челюсть, они резко потянули её на себя и в сторону. Коленом — в лицо. Хруст, плеск, короткий гортанный вопль — и обломок кости с необычно острыми зубами уже зажат у меня в кулаке. Отдельно от предыдущего владельца, который валяется где-то под ногами, захлёбываясь перемешанными с кровью соплями.

Ведь такой ситуации нужно хоть как-то вооружиться…

«Тем, кому ещё предстоит пройти…»

Какой-то девиз? Посвящение? Где же я это прочитал? Обычно хорошо помнишь все обстоятельства и события, во время которых услышал или увидел такую навязшую на зубах фразу. Какой-то фильм, фото, мимолётный разговор или обрывок чужой беседы… Почему же тогда в моей голове эти странные слова будто бы повисли посреди полной пустоты?

Удар деревянной дубинкой вышел таким звонким, словно обритая наголо детская черепушка и правда была пуста. Но уже в следующий миг стала очевидна ошибочность данного впечатления. Маленькая черепная коробка раскололась по одному из швов, который, похоже, ещё не успел даже толком зарасти. Кости сместились, и из-под лопнувшего скальпа полезли бледно-розовые извилины. А выражение деформированного лица приобрело такой вид, словно пацан, наконец-то, начал сильно сомневаться в правильности своих жизненных решений…

Но мне сомневаться было некогда — следующий удар этой увесистой дубины уже летел в мою голову. И тело снова среагировало быстрее сознания: чуть отклонившись, я легко ушёл от размашистой атаки и обратным движением повис на вооружённой руке. А ещё через миг зажатый в кулаке осколок челюсти уже вонзилась дубинщику в висок. И, рванув свой окровавленный «кастет» вниз, я соскоблил добрую половину прыщавого лица — от бровей до чуть заметной щетины на подбородке.

— Р-ря-а-а-а…

Как только из-за оторванной щеки пролилась не только кровь, а ещё и всё та же зелёная жидкость, на визжащего пацана насело сразу два каких-то седых бомжа. Задавив его массой, бродяги быстро оттолкнули паренька от меня в грязь. И их неразборчивое рычание начало сопровождаться довольным чавканьем.

Перед этим я успел заметить то, что зелёная дрянь неожиданно приятно пахла какими-то сладкими и пряными травами…

…И кроме этих трёх строк в звенящей пустоте моей памяти нет ответов ни на один из тех лихорадочных вопросов, что вспыхивают сейчас в моём сознании, словно сигналы учебной тревоги.

Где я?

Кто я?

И самое главное: ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ???!!!

Но моему туловищу всё ещё было глубоко плевать на эти вопросы. Защитная оболочка, выстроенная вокруг молекулы ДНК за миллиарды лет эволюции, просто делала свою работу.

Ведь меня действительно окружали!

Разворот, удар зубастым «кастетом» по инерции — и новый противник отшатывается, зажав рваную рану на лице. Осколки зубов посыпались со скользкой от крови кости — как те, что были на ней до удара, так и те, что только что росли во рту у этого пацана.

Ещё прыжок в сторону — и вбитый в черенок гвоздь вспарывает только мою истлевшую куртку. Левая рука хватается за это самодельное оружие, а правая — за тощее горло его владельца. Сжимаю кулак — и кадык хрипящего от боли парня оказывается внутри. Рву, пока странная зелёная жижа, потекшая из раскрытого рта, не заляпала мне и без того грязную руку.

Укол в спину! Теперь я точно знаю, где взять новое оружие…

И после пары стремительных движений скользкое от крови ржавое шило стало принадлежать уже мне. А уколовший меня пацан лишь беспомощно вылупил глаза на кусок лучевой кости, натянувший рукав его олимпийки изнутри:

— М-м-м-м! М-м-м-а-а-а!.. — Закончив сдавленное мычание громкой истерикой, этот парень тоже выпустил изо рта странные зелёные слюни. От них вновь послышался сладковатый запах пряных трав.

А со всех остальных сторон тут же полетели вонючие выдохи:

— Ы-ы-а-а… — Сразу несколько пар костлявых рук вцепились за олимпийку. Растягивая синтетику до предела, какие-то мрачные бомжи тут же алчно потянулись к губам визжащего пацана. Так, словно хотели сорвать с них страстный поцелуй. Но вместо этого сорвали сами губы. И, прежде чем повалить подростка в грязь, быстро отгрызли ему почти всё остальное лицо, по которому растеклись пахучие зелёные капли.

Пока я ещё несколько раз затравленно оглянулся, взмахивая шилом на любой звук или движение воздуха. Но новых атак не последовало.

Беспорядочно калечившие друг друга оборванцы один за другим бросали это увлекательное занятие. Шмыгая разбитыми носами и хватаясь за порезанные или уколотые места, подростки торопливо пятились в стороны, образовав достаточно почтительную окружность со мной в центре.

Пятясь и осторожно переступая через замызганные слякотью тела, малолетние убийцы смотрели на меня с какой-то насупленной, угрюмой тревогой. Как на бродячего пса, который вдруг начал огрызаться, вместо того, чтобы убежать после очередных издевательств, поджав огрызок облезлого хвоста.

При этом все вооружённые подростки продолжали хранить полное молчание. Так плотно сжав при этом губы, словно даже одно неосторожное слово могло стоить им жизни. Кроме шума ветра в рощице, располагавшейся