Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
Подлинник. Машинописный текст. Подпись — автограф Л.П. Берии. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп.2. Д. 498. Л. 198]
Послевоенные годы оказались мрачными и трудными не только по причине голода и медленного восстановления народного хозяйства.
В 1949 году Сталин распорядился:
«Осуществить необходимые чекистские меры в Красноярском крае, Новосибирской, Омской и Иркутской областях по пресечению деятельности вражеских элементов, учитывая, что эти районы в прошлом были очагами колчаковщины».
После казни адмирала Александра Васильевича Колчака, когда-то воевавшего против советской власти, прошло почти тридцать лет. Но в воображении советских руководителей Гражданская война еще не закончилась. В тех краях искали урановые залежи, и вождю мнилось, что там еще действуют колчаковцы, способные этому помешать.
Вождь объяснил, что задача номер один — покончить с преклонением перед иностранцами:
— В эту точку надо долбить много лет, лет десять надо эту тему вдалбливать.
Вдалбливали! Во многом добились успеха. В результате создание советской атомной бомбы едва не сорвалось.
Открытие теории относительности и квантовой механики изменило физику. Она стала для многих непонятной. Физики разделились на тех, кто понимал современную науку и смог работать в атомном проекте, и на тех, кто оказался профессионально непригодным. А это всё, как на подбор, были правильные товарищи, не сомневавшиеся в линии партии и правительства.
Нашлись ученые, которые выступили против теории относительности Альберта Эйнштейна и квантовой механики — как «враждебных учений».
Весной 1947 года в «Литературной газете» появилась статья «Об одном философском кентавре», написанная членом-корреспондентом Академии наук Александром Александровичем Максимовым. Он преподавал в Московском университете. Максимов обличал квантовую механику, называя ее «идеалистической».
Партийные физики, которые нравились начальству, писали статьи «против реакционного эйнштейнианства в физике». Квантовую механику называли «идеалистической» и чуждой советской науке. Под свое невежество подвели идеологическую базу: «Для советской физики особое значение имеет борьба с низкопоклонством перед Западом, воспитание чувства национальной гордости». Сторонников теории относительности обвиняли в отсутствии патриотизма.
Посредственные физики сконцентрировались в Московском университете и жаловались идеологическому начальству. Особенно раздражало обилие еврейских фамилий среди создателей ядерного оружия. Это давало надежду, что праведный гнев будет услышан наверху. На методологическом семинаре преподаватели физического факультета разносили в пух и прах выдающихся ученых — за «объективизм, некритическое отношение к взглядам буржуазных физиков».
На ученом совете физического факультета МГУ заслушали доклад «О патриотическом долге советских ученых». В постановлении записали, что в университете «не изжиты случаи проявления низкопоклонства и преклонения перед зарубежной наукой». Ученый совет нашел причину — это происки академиков — космополитов.
Перечислили имена: Владимир Александрович Фок (лауреат Сталинской и будущий лауреат Ленинской премий, Герой Социалистического Труда), Лев Давидович Ландау (будущий лауреат Нобелевской премии), Михаил Александрович Леонтович (будущий лауреат Ленинской премии) и Виталий Лазаревич Гинзбург (будущий лауреат Нобелевской премии). Все четверо — выдающиеся ученые, прославившие отечественную науку; настоящие патриоты, они внесли неоценимый вклад в укрепление государства. А кто нынче вспомнит имена тех, кто их оскорблял и обвинял? Но в ту пору они устроили себе прекрасную жизнь, требуя крови великих.
— Рабское преклонение некоторых наших ученых перед западной буржуазной наукой имеет свою «теоретическую базу», — возмущался секретарь парткома МГУ доцент физического факультета Василий Федорович Ноздрев. — Этой «теоретической базой» низкопоклонства является космополитизм. В наш век гигантских, невиданных еще в истории боев сил демократии с силами реакции борьба с космополитизмом носит особенно острый политический характер.
Он назвал «безродным космополитом, чуждым своему народу, своей родине» Петра Капицу (дважды лауреата Сталинской премии и будущего лауреата Нобелевской премии по физике):
— Академик Капица стал проводником той диверсионно-идеологической работы, которую тщетно пытаются проводить в нашей стране идеологи космополитизма, слуги империализма.
Ноздрев требовал:
— Неотложно освободить редакции физических журналов и издательств, комиссий по Сталинским премиям, экспертные комиссии и так далее от физиков-космополитов, наносящих огромный вред развитию физической науки в нашей стране.
Вот в этом и состоял смысл этой атаки: очистить места для своих, для правильных!
Гневные речи борцов против современной физики были услышаны. Руководитель отдела науки ЦК Юрий Андреевич Жданов, сын члена политбюро и зять Сталина, доложил своему начальству:
«Среди теоретиков физиков и физико-химиков сложилась монопольная группа: Ландау, Леонтович, Фрумкин, Френкель, Гинзбург, Лифшиц, Гринберг, Франк, Компанеец и другие. Все теоретические отделы физических и физико-химических институтов укомплектованы сторонниками этой группы, представителями еврейской национальности. Например, в школу академика Ландау входят одиннадцать докторов наук; все они евреи и беспартийные… Лаборатории, в которых ведутся работы по специальной тематике, возглавляются на восемьдесят процентов евреями».
Перечисленные младшим Ждановым ученые принесли советской науке мировую славу и сыграли важную роль в создании ракетно-ядерного оружия. Однако руководитель отдела науки ЦК не только не испытывал благодарности к людям, столь много сделавшим для родины, но и требовал проведения чисток по расовому признаку.
Началась подготовка к Всесоюзному совещанию физиков, которое должно было повторить успех «народного академика» Трофима Денисовича Лысенко в биологической науке. Решение о его проведении принял Секретариат ЦК — для преодоления «недостатков» в преподавании и изучении физики.
Считается, что советскую физику спасла атомная бомба. В отличие от завистливых, но малограмотных идеологов руководитель атомного проекта профессор Курчатов понимал значение теории относительности. Он обратился за помощью к члену политбюро и заместителю главы правительства Берии.
Лаврентий Павлович поинтересовался у Курчатова: правда ли, что квантовая механика и теория относительности являются идеалистическими?
Курчатов доходчиво объяснил Лаврентию Павловичу:
— Если их запретят, то и атомной бомбы не будет.
Берия понимал, что его ждет, если он провалит задание и бомба не получится. Он бросился к Сталину. Для вождя бомба была важнее идеологии. Совещание отменили.
В конце марта 1949 года министр высшего образования Сергей Кафтанов отправил в ЦК записку «О крупных недостатках в подготовке кадров физиков и о мерах по их устранению». И приложил к ней списки преподавателей физики с указанием национальности — как будто именно анкетные данные определяли способность понимать современную физику и обучать ей студентов. Но в порядке исключения физиков не тронули, как «полезных для государства».
9 апреля 1949 года Секретариат ЦК принял постановление: «Отложить созыв Всесоюзного совещания заведующих кафедрами физики высших учебных заведений и научных работников Отделения физико-математических наук Академии наук СССР ввиду неподготовленности этого совещания».
Сталин поручил Берии возглавить государственную комиссию при проведении первого атомного взрыва. На реке Иртыш в 140 километрах от Семипалатинска построили целый городок. Соорудили башню высотой в 30 метров, рядом — мастерскую для окончательной сборки бомбы. Чтобы определить эффективность и поражающие свойства бомбы, построили дома, мосты, туннели, водокачку, пригнали железнодорожные вагоны,
