Игры мажоров. "Сотый" лицей
Андрей
Топольский смотрел в глаза сына и видел себя. На сколько он тогда был старше? На ерунду. На вшивые несколько лет, и Никита сейчас намного ближе к тому, тогдашнему Андрею, чем к Андрею нынешнему.
Вот только он лучше него, Топольский в этом не сомневался. Он не мог объяснить, но был твердо убежден, что окажись тогда на его месте его сын, он сумел бы остановиться сам и остановить остальных.
И как ему теперь все это рассказать? Как вылить на голову семнадцатилетнего парня все то дерьмо, которое столько лет копится в его душе? Как решиться вот так взять и уничтожить себя в глазах сына? Для которого отец — Андрей знал совершенно точно — авторитет и предмет гордости. Пускай и бумер…
Все что угодно, он готов был на все что угодно, только не на разочарование. И тем более не на презрение. Даже если оно вполне заслуженное.
Может потом, не сейчас. Он настроится, наберется смелости и расскажет, обязательно расскажет. Просто все так неожиданно, никто не ожидал, что Никита вдруг сделает этот чертов тест. Топольский понимал, что когда-то его сын узнает правду, но не думал, что вот таким образом.
Катя сказала правду, матерью она Никите стать не смогла, но тетя из нее была неплохая. Она вечно прикрывала младшего Топольского от отцовского гнева, втихую совала ему деньги, когда Андрей наказывал сына. И первой заставила Никиту носить с собой презервативы, они тогда еще поругались. Андрей все никак не мог смириться с тем, что его сын вырос.
— Пап, чего ты молчишь? — позвал Никита, и Топольский как очнулся. Поймал сверлящий взгляд исподлобья и потер руками лицо.
Ему придется говорить, если он не хочет окончательно потерять сына.
— Это все очень сложно, сынок. Я перешел на четвертый курс, Катя поступила на первый в том же университете, где учился я. Она… она…
— Запала на тебя, — подсказал Никита.
— Да, — согласился Андрей, — наверное. Мы с Яной, твоей мамой, учились в одном классе, были в одной компании, и мой отец все чаще закидывал удочку, что неплохо было бы нам породниться с Ермоловыми. Но Янке уже нашли жениха, а Катя мне никогда не нравилась. Не знаю, почему, но на нее у меня как будто какой-то блок был. Знаешь, как это бывает? Не могу объяснить…
— Знаю, — кивнул Никита, — у тебя на нее не стоял.
Топольский вскинулся, но сын оставался предельно серьезен, и он снова согласно кивнул.
— Можно и так сказать. В общем, я сказал отцу, что на Ермоловой жениться не буду, я вообще жениться не собирался лет до тридцати. А потом попал под следствие, — он поднял голову и посмотрел Никите в глаза: — Не спрашивай меня, сынок, я потом тебе все расскажу. Я виноват, что повелся, я совершил ужасный поступок. Срок светил немаленький. Твой дед, отец Кати и Яны, мог помочь. Мой отец сказал, или я женюсь, или сяду. Я напился и пришел к Янке. У нее была своя беда, ей нашли жениха на двадцать лет старше. Она мне жаловалась, потом расплакалась, сказала, что готова из дома сбежать. И я предложил ей пожениться, тайно, чтобы никто не знал.
— Я тоже Маше предложил сбежать, — хмуро сказал Никита. — Жаль, что она не согласилась.
Топольский растерянно почесал подбородок.
— Куда это вы сбегать собрались? С ума сошли, нашлись тут Монтекко с Капулетти…
— Ладно, пап, не начинай, — перебил сын, — не сбежали же. Мама согласилась?
— Да, — Андрей попытался успокоиться, хотя руки чесались надавать подзатыльников нахохлившемуся Ромео, — она согласилась. Даже обрадовалась, тот ее жених был, как ты выражаешься, полный отстой. Мы подали заявление и месяц продержались — никому ничего не говорили. А потом расписались и поставили родителей перед фактом. Они, конечно, подняли крик, требовали, чтобы мы развелись, но я снял квартиру, забрал туда Яну, а потом выяснилось, что она беременная. И нас оставили в покое.
— Значит… — перевел дыхание Никита, — значит ты ее не любил? И меня ты ей сделал только чтоб тебя не посадили? Ты поэтому не даешь мне видеться с Машей, чтобы и я вот так… тебе назло?..
Он отвернулся, впившись пальцами в подлокотники. Топольский ошеломленно уставился на сына.
— Нет, что ты, конечно же нет! Ты неправ, сынок!
— В чем я неправ? В том, что родился? Да, извини, протупил! — Никита дышал глубоко, через рот, и Андрей прекрасно понимал почему. Чтобы не заплакать.
Перед глазами встала Янка. Любил ли он ее? Они оба тогда были дезоринтированы, сбиты с толку сложившимися обстоятельствами. Яна с радостью согласилась на его предложение, и первое время они были заняты исключительно конспирацией.
О чувствах никто не думал, или по крайней мере, не говорил. Они схватились друг за друга, как за соломинки для утопающих, и их первый раз случился неожиданно для обоих.
Отцы Топольские и Ермоловы орали и матерились, Янка расплакалась. Андрей взял ее за руку, сказал ее отцу, чтобы не смел орать на его жену, и они уехали на съемную квартиру. Яна продолжала плакать, и Топольский ее утешил. Как считал нужным.
Любил он ее? Скорее, его крыло от ответственности за нее и ребенка, когда она сказала о беременности. Но потом, особенно когда стал расти живот, Андрей совершенно точно испытывал к жене нежность и влечение. У них просто было совсем мало времени.
