О моем перерождении в сына крестьянского 2 - Анатолий Михайлович Нейтак
Однако у всякой хорошей стороны есть своя плохая, как её же продолжение. Вот и Хельри… как бы помягче сказать… немножко того. На этого.
Зазвездилась.
А покажите особу 36 лет и ступени 58, имеющую две золотых звезды, у которой папка с тремя звёздами золота ходит, которая не решила бы, что жизнь её удалась, перспективы впереди сугубо радужные, да и сама она при минимальном везении станет матерью наследника своего высокого рода, никак не менее! Потому что вообще-то не так уж сложно повернуть дела так, чтобы стать матерью наследника владетельного рода. Возможно, баронского, а если малость размечтаться — графского. Почему бы нет? Если шестидесятый взять ещё до сорока лет, это даже мезальянсом не назовут!
А если и назовут, то шёпотом, вдали от её ушей. Сугубо из зависти.
Это может показаться забавным, но сейчас-то Бескостная уже поумнела. Ну, в сравнении с тем, как она задирала нос каких-то десять лет назад. Или одиннадцать. В общем, когда только-только пересекла рубеж первой полусотни ступеней (да-да, тогда казалось, что именно первой, что и вторая покорится, если немного постараться!). Где-то в то же время ей довелось и Гариха встретить впервые. Своего сводного, хи-хи, внучка по отцовской линии. Тощеватого пацанёнка лет не то 12, не то 13, не шибко рослого, с угрюмым взглядом исподлобья. Ещё даже тропу не нашедшего. Или нашедшего, но только-только. Собственно, одна из тогдашних подружек показала его Хельри как живой курьёз: видишь мол, вон того? Да-да, того самого, который обломки чучел тренировочных в корзину складывает, прежде чем начать подметать. Точно видишь? Тогда держись за землю, не то улетишь.
Он твоя родня!
Нет, не шучу, родня настоящая: Вельстина внучек. Или, по крайней мере, слух такой распустил. И на приём к отцу твоему напросился. Да мне откуда знать? Сама спроси!
Что ж, Бескостная спросила. И вполне удовлетворилась тем, что Торелр посоветовал не обращать внимания на всяких там. Мол, нечего прикармливать потомственных попрошаек. Жалости и помощи они недостойны! Точка!
Следующие годы старшая дочь следовала этому совету. Пока она сама неторопливо, но уверенно брала ступень за ступенью — а былая лёгкость подъёма по великой лестнице осталась в прошлом, рубеж принёс не только классовое золото, но и тяготы развития — нежеланный родич, что смотрел на мир всё так же угрюмо (хотя получил на десятой ступени не медь, но бронзу), брал звезды серебра.
Первую. Вторую. Третью, наконец.
А три звезды, да после очистки бронзы в серебро — это уже серьёзно.
Трудности не останавливали его, жалоб и просьб никто от него не слышал. Внук пьяницы, он ни капли хмельного в рот не брал. Сын шлюхи — ну, не так чтоб совсем, не буквально, но близко к тому, слишком близко — он не сближался ни с кем. Пусть и заглядывался на девушек украдкой (а какой парень его лет не заглядывается?) — но на их попытки пообщаться реагировал странно. Как бы пугливо, хотя и не совсем. Настороженно и хмуро… да, именно так.
Словно ждал удара или дурного слова. Или того и другого вместе.
Правду сказать, ожидания такие нередко оправдывались: юные прелестницы, натолкнувшиеся на этот риф хмурой замкнутости, порой распускали про несостоявшегося кавалера неприятные слухи.
В любом случае рядом с Хельри, обласканной судьбой и отцом, Гарих выглядел контрастно. Более чем. И заставлял о себе говорить. Притягивал взгляды и шепотки. В большой семье, которой для своих членов вроде как выступала гильдия, правнук Торелра оказался не сыном полка — пасынком. Нелюбимым и нелюдимым одиночкой… методично и успешно выгрызающим право на собственный путь сквозь встающие поперёк пути преграды. Когда Гарих прошёл переаттестацию на четвёртую звезду, всем стало окончательно ясно: этот — не остановится.
А Бескостная поймала себя на зависти и ревности.
И ничего парадоксального, если хоть немного вдуматься. Себя она считала талантливым бойцом, и не без оснований. Но какова в её успехе доля собственно таланта? Чего она добилась бы на месте сводного внука на его же условиях — без магических диет, без алхимии, без поддержки гильдейских целителей из мелирской ветви рода Мусмив, что регулярно наблюдали за ней с сёстрами с самого раннего детства и даже ещё до появления на свет? С дрянной дешёвкой вместо нормального снаряжения? Наконец, с таким куратором, как господин Вайне — этой завистливой и скандальной бездарностью?
Гарих пробился. Не опустил рук.
А вот она — смогла бы так же? Или… или нет?
Дать чёткий ответ невозможно. Так уж вышло, что её восхождение по ступеням шло на совсем иных условиях. И нельзя уже, никак нельзя переиграть её судьбу на иной, более мрачный мотив. Да и зачем? Её нравится, как всё сложилось, она не хотела бы поменять свою жизнь на иную. Но за то, что самим своим существованием сводный внук внёс в её душу и мысли разлад; за то, что заставил сомневаться в себе; за то, в конце концов, что гильдейские порой тихонько шептались о том, что род Трёх Щитов несправедлив к своей крови — они смеют осуждать её отца! Да какое им дело, кто они такие вообще⁈ — причём со временем шепотки раздавались всё чаще и всё громче… за всё это Хельри не могла относиться к Гариху даже как просто одарённому незнакомцу. Не находила в себе достаточно великодушия.
Нет-нет, какая ещё ненависть, о чём вы? Но неприязнь — да. Злорадство — о, да. Брезгливость — ещё как да, трижды да! Родню не выбирают, если только речь не о мужьях с жёнами; так и что с того? Внук пьяницы и сын шлюхи! То, что помянутый пьяница — твой старший брат, а та шлюха (даже хорошо, что уже дохлая) — племянница, делает всё только хуже.
Зря отец поставил для признания этого роднёй вполне достижимые условия. Зря! Лучше бы отсёк ту ветвь с концами, и всё.
Слишком он у неё добрый. Слишком.
…и всё же Хельри хватало терпения ждать, ничего не предпринимая, успешно избегая Гариха, а если избежать не удавалось, то подавляя собственные чувства. Да, хватало — пока не появилась столичная штучка, Шелари.
Опять же: ну, появилась, и что с того? Сколько их ещё таких, подающих надежды, юных и перспективных, талантливых и красивых… вот только конкретная штучка (дрючка-взбучка, чтоб ей пять лет не смеяться!) ухитрилась сводного
