Новенькая для мажора
Зато с ним легко и с удовольствием можно было подискутировать на литературные темы, правда, точек зрения он придерживался жестких и даже циничных, в своем мнении был так же упрям и несгибаем, как и я, а потому наши дискуссии быстро перерастали в жаркие споры.
Это было интересно и весело ровно до того момента, как я в сердцах огрела его мокрым полотенцем, а Орлов в отместку скинул меня в бассейн прямо в банном халате и тапочках.
В общем, скучать мне в его обществе не приходилось. Порой Руслан веселил меня, а чаще злил, но я уже с трудом представляла, как расстанусь с ним в понедельник. Он рассказывал мне разные интересные, порой пугающие, но всегда захватывающие истории из своей чересчур насыщенной событиями жизни.
А еще он больше рассказал мне о своей семье.
―Моя мама была известной пианисткой, выступала в вокально-инструментальном ансамбле, и сама пела, сочиняла, ―сказал, сыграв мне на фортепьяно мелодию The Beatles «Let it Be». ―Давно, очень давно я не играл… Как раз с ее смерти и не играл.
Я не знала, как выразить ему свое сочувствие, а потому просто положила ладонь ему на предплечье.
―Так красиво получилось, ―улыбнулась, ―хоть и давно не играл. Музыканты меня всегда поражали. Это же волшебство какое-то!
―Ну, «музыкант», это ты хватила!
―А ты сам не сочиняешь?
―Совершенно бездарен, от мамы мне достались только руки, ―показал на свои длинные пальцы, которые и раньше удивляли меня своим изяществом.
―Если честно, фортепьяно у меня как-то не вяжется с твоим образом. Я бы тебя скорее какой-нибудь звездой рока с бас-гитарой представила!
―А мне казалось, ты уже прекратила вешать на меня ярлыки, ―усмехнулся Руслан.
Было слишком тяжело прекратить ‒ уж больно заметный был у него вид.
―А зачем ты набил столько татуировок?
―Знакома с таким понятием, как «самовыражение»?
―И что же ты самовыражаешь этим…
…видом босса преступного мира, отсидевшего двадцать лет за решеткой.
―Кто я такой. Чего от меня можно ждать.
―Что ты способен прикончить того, кто на тебя косо посмотрит? ―ляпнула, не подумав.
―Да, что-то вроде того. Если при виде меня у людей поджилки не трясутся, значит, я что-то делаю не так. Положение обязывает, ―хмыкнул Орлов.
―Но зачем? Зачем тебе пугать людей? Какое удовольствие ты от этого получаешь?
―Это до нелепого наивный вопрос, Птичка. Зачем мне быть в своем кругу самым главным? Это моя базовая потребность, как человека и мужчины.
―Главным можно быть, и не собирая хулиганских банд…
―Ну, когда откроешь свой способ, можешь им со мной поделиться, ибо другого я не знаю.
Вот именно поэтому я не могла сказать ему этих простых, самых главных слов! Потому что при всех его достоинствах, уме и начитанности, он по-прежнему оставался тем же самым человеком, который в первый день нашего знакомства назвал меня «грязью под его ботинками».
Оставался высокомерным мажором, считающим, что окружающие люди должны беспрекословно повиноваться ему абсолютно во всем.
