Ворона на взлете - Карина Вран
Эту ворону на слезки умиления не пробило. Но взглянула я на родителя по-новому. Умный мужик «из народа» с хорошо подвешенным языком. Он только что растрогал жену (а ведь та его не первый год знает) буквально парой фраз.
Может, двинуть его в политику?
Хотя… Жалко мне его в политическое болото окунать. Он слишком добр для всего этого… Нет, мысль сама по себе богатая, но лучше не надо. Тем более, что у меня и без КПК (Коммунистической Партии Китая) есть на батю планы.
Пущай живет.
Пока я размышляла на отвлеченные темы, Танзин и Мэйхуа переключились на батину работу (ничего особо интересного) и вести от его родни. Предки честного брата Чжуна потихоньку обвыкаются к жизни в столице. Дядя крутит баранку, тетя помогает по кухне в том ресторане, где карпы и зимние сливы.
Заметьте: оба занимаются простым трудом. И при этом не только не жалуются — они довольны, как слоны. Тогда как другие наши родственнички…
Пока нас с мамой не было, отцу звонил «свиной брат». Родитель сестры Бинбин, занимающийся в Гуанчжоу торговлей — мясо свинок продает.
Он вызнал о предстоящем открытии ресторанчика с участием тетушки Хуэй. И с нашим финансированием. Эти планы не особенно и скрывались. Невозможно что-либо утаить в рамках клана.
Кратко: родственник хотел подмазаться. Расширить свинский бизнес, так сказать. Замахнуться на поставки свинины в столичный ресторан.
Батя выслушал аргументы и пожелания. Сообщил, что делами ресторана будут заведовать женщины. Но не советовал их (тетю Хуэй и мою матушку) тревожить. Ведь с учетом расстояния мясо придется замораживать для перевозки. И есть надежные поставщики свежего мяса в более удобной транспортной доступности.
«Не думал, что ты такой», — обиделся на отказ отец Бинбин. — «Ты зазнался, когда уехал жить в столицу. Не ценишь тех, кто тебе помогал. Даже жилье сдать решил не мне, а Ченю. Несмотря на наши хорошие отношения».
Хорошие отношения и помощь, из уточнения бати, заключались в сотне юаней. Денежка была выделена тем товарищем в рамках семейного сбора, когда Ли Танзина отправляли поступать в столичный ВУЗ. Всем кланом скинулись понемногу, не каждый же день такое событие (и повод для гордости) случается.
Сотню (и ещё пятьдесят сверху) батя отложил, чтобы затем на Новогодних праздниках отдать, с первой же подработки. Он тогда для всех готовил красные конверты. С возвратом и подарком. Подумаешь, почти не спал по ночам и брался за все работы, какие только мог найти студентом…
Это был пустяк. Ведь все, кто собирал деньги для него, сами небогаты. Без скорейшей отдачи — кем был бы Танзин?
Уж точно не тишайшим каменным воином.
И напомнил о той помощи годы спустя только один человек. «Свиной брат», для которого сто юаней точно не были последними. И этим явно расстроил батю. Говорю же, добрый он у меня…
— Мы ничего не должны этому человеку, — вздернула подбородок Мэйхуа. — И его семье. Можешь считать меня злопамятной, но я всё ещё помню, как его вздорная жена собиралась ударить А-Ли.
«Я не злопамятный», — вспомнилась мне присказка из прошлой жизни. — «Просто злой и память у меня хорошая».
Кое-кто еще добавлял про блокнотик, в который он (или она) всё записывает.
Батя — мировой человек — не стал спорить с женой. Он перевел тему. Спросил о наших дальнейших планах, как семейных, так и творческих. Выяснилось, что в нашем микро-офисе две Чу в чумовых темпах разбирают предложения для Мэй-Мэй.
Рекламные, сериальные, кино — для большого экрана. Прочие мероприятия (а на них мне, оказывается, тоже шлют приглашения) сразу разворачивались с крайне вежливым отказом.
И это правильно. Не то, что шлют, а то, что отклоняют. Серьезно, что мне делать на открытии торгового центра? Если некую арт-выставку в Зоне искусств 798 еще можно было бы глянуть из любопытства, то открывать ТЦ? Нет, спасибо, как-нибудь без меня.
Арт-зону 798 тоже отклонили. Но родители пообещали заехать в локацию с интригующим названием, как будет время. Там прежде был завод, впоследствии преобразованный в производственный комплекс. С разделением по нумерованным предприятиям. То, что 798 — крупнейшее.
Дальше господдержку заводов прекратили, производства по большей части свернули. Свободные площади выставили под аренду. Они и пригодились деятелям искусства, как раз подыскивающим места.
Ну а что? Баухаус, лофт и постиндустриальная эстетика имели место быть и в моей-прошлой жизни. Так что как-нибудь заглянем в эту Арт-Зону.
— А места для покушать там есть? — спросила хитренько эта ворона.
— Конечно, — откликнулась мама. — Ты подумала о месте для ресторана тетушки Хуэй? Боюсь, хорошие проходные места там уже заняты. Но мы посмотрим другое место. В деловом районе, прямо напротив центра Цзингуан.
— Когда? — уточнил батя.
— Завтра.
«Подозрительно созвучно с фамилией дяди Цзиня», — зашевелился во мне червячок сомнений.
Тут я его и придавила: созвучий на моей новой родине, что у барбоски блох. Если в каждом искать подозрительное «это ж неспроста», свихнуться можно.
В деловом районе мы снимали первую рекламу Вод Куньлунь, так что место знакомое. Цзингуан, упомянутый мамочкой, тоже видели. Его как бы сложно не увидеть: это самое высокое здание в Бэйцзине. На текущий период времени, само собой. Телебашня в этом плане не котируется, потому как в ней нет жилых этажей.
Китайцы уважают древние и исторические здания. Китайцы обожают ультрасовременные строительные объекты. Противоречие? А вот и нет.
Мои нынешние соотечественники разделяют любовь к старинной архитектуре (места для туризма и любования) и страсть ко всему современному, инновационному.
Деловой район — это как раз про высотки, зеркальные стекла витрин (и не только), городскую пыль и смог. Это — современная часть столицы, с обилием транспорта и прочими радостями мегаполиса.
Нам несказанно повезло: в день поездки небо над деловым центром манило синевой. Кобальтовые оттенки отражались и в стеклопакетах центра Цзингуан, синели с указателей и номеров автомобилей.
Это не про поэзию, а про низкий уровень смога.
Крошечка в моем лице запрокинула голову, чтобы посчитать этажи. Сбивалась из-за отражений, начинала снова… И еще до осмотра помещения ясно и четко поняла — это место нам не подойдет.
