В первый раз...
А когда возвращался к своим, его одолевали расспросами. Ну как она? Что удалось выяснить? Рисует уже? О чём она говорит? И словно ушат ледяной воды на него выливали.
– Может, ну их, эти карты? – спрашивал он. – Вот честно! Не думаю я, что она их рисует. Она бы мне сказала. Но даже если и рисует, то вряд ли их кому-то из второго показывает. У неё там отношения не очень. И вообще, она хорошая.
– Что за детский сад? – посмеивался Павлик. – Хорошая! А кто сказал, что помочь своим – это плохо? Она – своим, а ты – своим. И оба вы хорошие.
Ребята покатывались от хохота, как смешной шутке, а Вадиму было не до смеха. Всё больше не нравилась ему эта затея. Но когда сказал об этом, услышал в ответ:
– Сейчас идти на попятную – это все равно что предать.
– Тебе просто эта девчонка нравится, вот ты и засачковал. Променял отряд на девку, – выдал Дима Долгов и чуть не получил от Вадима по уху.
– Не надо, – пресёк разгорающуюся ссору Павлик.– Вадим у нас не трус, не слабак и не предатель. Не зря же мы в него поверили и выбрали командиром. Ему и решать, как действовать. Если он не может сделать то, что вы просите – значит, не может. Его выбор. И мы… ну, мы должны с этим смириться. В конце концов, комрадос, главное ведь не победа, а участие.
Позже, наедине, Серёга подошёл к Вадиму:
– Если не хочешь – не делай этого. Я бы на твоём месте не стал. Тебе же она правда нравится.
– Ты не на моём месте, ты не командир.
– А раз командир, то что? Да мы без этих карт второй отряд победим. Там одни дохляки. Их командира, кстати, видел? То-то.
– Их командир, кстати, подвиг совершил.
– Это какой?
– Друзья его под лёд провалились, а он их спас, и сам чуть не утонул. В какой-то деревне... вроде этой зимой.
– Да ты что? – ухмыльнулся Серёга загадочно, но Вадим и внимания не обратил.
– Короче, не могу я отказаться. И сделать этого тоже не могу. Дурацкая Зарница!
Позже Павлик снова завел с ним задушевный разговор. Убеждал, уговаривал, стыдил. Это при пацанах он говорил: "Вадим не трус и не предатель", а наедине...
***
В понедельник вечером, пока Павлик отвлекал Иру, Вадим наскоро перерисовал обозначения с обеих карт. Торопился очень, нервничал. А когда складывал карты обратно, обнаружил еще кое-что. В шкафу, среди бумаг он наткнулся на рисунок – свой портрет.
Это Ира его нарисовала! По памяти. Наверное, именно тогда смутное чувство чего-то неправильного, нехорошего, постыдного, что все последние дни тихонько свербело под ложечкой и не давало дышать полной грудью, вдруг накатило так остро и оглушительно, что он сам себе стал нестерпимо противен.
И надо же – когда выбегал, столкнулся с Ирой прямо в дверях клуба. Да так позорно струсил, что понёс какую-то околесицу.
На Иру он больше не мог смотреть. Ловить её взгляды – это как снова и снова переживать отвращение к самому себе.
Павлик же, на которого ещё совсем недавно он взирал с нескрываемым восхищением, как на идола, раздражал теперь невыносимо. Все его смешки, шуточки и вечное «комрадос» бесили до яростной дрожи. И на ребят Вадим весь день срывался. Даже на Серёгу – единственного, кто затею с картами не поддержал.
Всё время думал: уж лучше бы она пришла на пару минут раньше и застала его, чем теперь вот так. Всё равно ведь узнала – Вадим до сих пор помнил тошнотворный ужас, мгновенно охвативший его в тот момент, когда она отдала ему цепочку. Когда он прочёл в её глазах убийственное «я всё знаю».
«Никто ничего не заподозрит», – уверял Павлик. Но заподозрили же! Правда, получается, обвинили во всём Иру. А это еще хуже в миллион раз.
Вчера во время зарядки он видел, как её пнул Виталик. Подло, сзади, и сразу же отскочил, чтоб на него не подумали.
Вадим сразу после завтрака отловил его, ну и тоже поддал, чтобы больше к ней не лез.
Тогда Вадим думал, что Виталик просто так её обидел – пакость ради пакости. Тот и раньше толкал девчонок и пацанов помладше. А сегодня утром увидел Иру, исписанную зелёнкой, и внутри всё похолодело.
Сразу ведь всё понял, но не хотел верить. Не хотел ненавидеть себя ещё больше.
***
По пути ему попались Регина и Серёга, они что-то ему сказали, но Вадим, не останавливаясь, пронесся мимо.
– Куда он так спешит? – услышал за спиной.
Вадим, и правда, спешил – не терпелось поговорить с Ирой, иначе, казалось ему, он попросту задохнётся. Не выдержит больше ни дня. А подошёл к корпусу, и вся решительность вдруг улетучилась. Торопливо, пока не передумал, постучал в окно девчачьей палаты. Затем ещё раз, громче. Прижался к пыльному стеклу лицом, пытаясь разглядеть, есть ли кто внутри. Но вдруг распахнулась створка соседнего окна.
– Это ещё что за новости?! – возмутилась воспитатель второго отряда. – Ты чего тарабанишь? Марш давай отсюда, нет там никого.
Вадим отступил в сомнении: как нет? Почему нет? Где же тогда Ира?
