Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
Сомневаться в словах преданного сталинского помощника Мехлиса никто не решился, и это спасло Сбытова.
Абакумов отпустил полковника со словами:
— Идите и доложите военному совету округа, что вас следует освободить от должности как не соответствующего ей и судить по законам военного времени. Это наше мнение.
С Лубянки Сбытов отправился к своему начальнику — командующему войсками Московского военного округа генерал-лейтенанту Павлу Артемьевичу Артемьеву. Командующий округом позвонил заместителю начальника Генерального штаба и начальнику Главного оперативного управления генерал-майору Василевскому.
Александр Михайлович подтвердил, что летчики никак не могли принять наши танки за фашистские, так как такого количества танков в районе Юхнова у нас просто нет.
«Но мер никаких не принял, — рассказывал Сбытов. — И Артемьев не принял. А времени уже шесть вечера. Значит, одни сутки потеряны».
Абакумов доложил Берии: меры приняты, полковника Сбытова нужно судить. Но Лаврентий Павлович встревожился больше, чем начальник особых отделов, и потребовал выяснить, что происходит на самом деле.
По заданию Берии, который приказом Ставки Главного командования 29 июня 1941 года был введен в состав Военного совета Московского военного округа, две оперативные группы НКВД выехали в Подольск и Малоярославец. Они убедились, что летчики правы: немцы взяли Юхнов и продолжают наступление на Москву.
6 октября чекисты представили наркому докладную записку:
«После того, как противник просочился в стыке 33-й и 43-й армий, тыловые части этих армий начали панически бежать и 5-го октября с раннего утра растянулись по шоссе до самой Москвы.
Во второй половине дня 5 октября частично силами районных органов НКВД, а затем при нашей помощи были организованы небольшие заслоны в Ильинском, Малоярославце, Боровске, селе Каменское и в направлении Медынь — Калуга, которые задерживают отступающие части и отдельные группы военнослужащих.
Для уничтожения противника на реку Угра из Ильинского выброшена одна рота курсантов Подольских курсов и две противотанковые батареи с задачей соединиться с нашим десантным батальоном, находящимся на Угре…
Майор гос. безопасности Клепов
Ст. майор гос. безопасности Леонтьев».
Сергей Алексеевич Клепов, выпускник церковно-приходской школы, с началом войны возглавил Смоленское управление НКВД. Когда город заняли немцы, эвакуировался в Москву и был утвержден начальником отдела по борьбе с бандитизмом союзного наркомата.
Александр Михайлович Леонтьев, который начинал трудовую жизнь учеником кондитера и окончил экстерном Военно-пехотное училище имени Кирова в Ленинграде, только что был назначен заместителем Клепова — с должности начальника горотдела НКВД в городе Бологое.
А в Москве следствие продолжалось! Около семи вечера на командный пункт к полковнику Сбытову приехал оперуполномоченный управления военной контрразведки. Привез протокол допроса и потребовал его подписать.
Сбытов поставил свою подпись и дописал на протоколе:
«Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова и к исходу 5 октября город будет ими занят».
Полковник ошибся. Немецкие части вошли в Юхнов еще утром.
Из Юхнова немецким войскам оставалось до Москвы ровно сто девяносто восемь километров по Варшавскому шоссе. Самое опасное состояло в том, что частей Красной армии, которые могли бы преградить им путь и помешать войти в Москву, не осталось.
Полковник Сбытов получил приказ бросить на Юхнов всю авиацию столичного округа и московской зоны противовоздушной обороны. Штурмовики и бомбардировщики разбили мост через реку Угру, чтобы задержать немецкое наступление.
Оборону на рубеже Угры заняли подольские курсанты — две тысячи курсантов пехотного училища и полторы тысячи артиллерийского. Среди них были юноши, призванные в сентябре сорок первого. Они успели проучиться всего полмесяца.
Это была идея генерала Василевского — послать курсантов военных училищ, чтобы они заняли рубеж возле села Ильинское и задержали немцев, пока не подойдут резервы ставки. На оборонительном рубеже было какое-то количество оборонительных сооружений — дотов и дзотов (в основном недостроенных, без броневых щитов у дверей и амбразур), но отсутствовала артиллерия. Из-за того, что особисты Абакумова слишком долго выявляли крамолу, выполнение приказа о выдвижении курсантов на рубежи обороны началось с опозданием на восемь часов.
Подольские курсанты, проявив невероятное мужество, под бомбежками и непрерывным артиллерийским огнем продержались две с лишним недели, отражая непрерывные атаки немецких танковых частей. Они погибли почти все. Поскольку войска отступали, хоронить погибших было некому. Тела погибших курсантов остались на поле боя. Закопали их уже после того, как в декабре выбили немцев из-под Москвы. Опознать тела курсантов уже было невозможно, поэтому многие из них считались пропавшими без вести. А ведь они совершили невероятное — задержали немцев, рвавшихся к столице.
А еще до этих событий, 2 октября, политбюро приняло решение созвать 10 октября пленум ЦК, чтобы обсудить два вопроса:
«1. Военное положение нашей страны.
2. Партийная и государственная работа для обороны страны».
Членов ЦК партии со всей страны доставили в Москву. Они собрались, не зная, что пленум уже отменили.
«Ввиду создавшегося недавно тревожного положения на фронтах, — говорилось в секретном решении, — и нецелесообразности отвлечения с фронтов руководящих товарищей политбюро ЦК постановило отложить пленум ЦК на месяц».
10 октября членам ЦК объявили, что немцы прорвали фронт и пленум не состоится. Все ждали, что вождь соберет их хотя бы на час и расскажет о положении на фронтах. Но Сталину не хотелось терять времени. Пленумы ЦК давно превратились в чистую формальность.
Анастас Микоян вспоминал:
«Сталин сказал “я не буду” и предложил Берии, Булганину и Маленкову проинформировать членов ЦК о военном положении и отпустить по домам. Маленков и Берия выполнили его поручение».
На защиту Москвы бросили все, что было в подчинении Берии, — три дивизии оперативных и внутренних войск НКВД и еще два корпуса противовоздушной обороны — зенитные орудия было приказано использовать для стрельбы прямой наводкой по танкам. На фронт отправляли всех, кто мог носить оружие: курсантов военных училищ, то есть совсем мальчишек, милицию, которую не учили воевать, и, конечно же, ополчение и добровольцев.
Сменили командование Московского военного округа. Высшие должности заняли люди Берии.
Полковник Сбытов вспоминал:
«Назначили новых командиров и управленцев и почему-то всех из НКВД. Командующий войсками округа Артемьев — из НКВД, член военного совета Телегин — из НКВД, начальник штаба Референко — из НКВД. Порядочным человеком оказался только Референко — видит, что не тянет, ничего не понимает, и попросил, чтобы его от должности освободили. Освободили, назначили на его место Белова, хорошо, что не оперативного работника, а мобилизационника. Еще членом военного совета стал Щербаков — партийный работник. Такое вот руководство военного округа — ни одного кадрового военнослужащего. И это во время войны!»
12 октября Сталин подписал распоряжение ГКО, поручающее наркомату внутренних дел взять под особую
