Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
Вождь недвижимо лежал на диване в большой столовой, куда его перенесли охранники. Диван отодвинули от стены, чтобы врачам было удобнее подойти к пациенту. У дивана поставили ширму. В полночь начался консилиум. Назначили лечение, принятое в таких случаях, притащили столы, на которых разложили лекарства. Внесли медицинское оборудование.
3 марта утром врачи констатировали: летальный исход неизбежен.
У Сталина случился инсульт, кровоизлияние в мозг. Он потерял речь. Правая половина тела была парализована. Несколько раз он открывал глаза, все бросались к нему, но неизвестно, узнавал ли он кого-то.
Лаврентий Павлович Берия въедливо допрашивал дежуривших у постели профессоров о малейших зигзагах в течение болезни. Похоже, соратников вождя не покидала сосущая внутренняя тревога: не выкарабкается ли Сталин, не преодолеет ли чудом болезнь?
Первое сообщение о болезни Сталина передали по радио в 6:30 утра 4 марта.
Тем же утром под влиянием экстренных лечебных мер в течение болезни Сталина как будто наступил просвет. Он стал ровнее дышать, приоткрыл один глаз, и присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. Более того, им почудилось, будто вождь хитровато подмигнул полуоткрывшимся глазом: ничего, мол, выберемся!
Берия как раз находился у постели вождя. Увидев признаки возвращения сознания, он в страхе опустился на колени. Однако это продолжалось всего несколько мгновений. Врачи подтвердили, что больной безнадежен. Лаврентий Павлович поднялся и обрел привычную самоуверенность.
Сталин завещания не оставлял
Рассказывают, что соратники вождя с ближней дачи уехали в Кремль. Сразу прошли в сталинский кабинет. Поговаривали, будто они искали некую черную тетрадь, куда усопший вождь записывал нечто важное — не то политическое завещание, не то нелицеприятные оценки соратников.
Сталинского завещания не обнаружили. И есть большие сомнения, что оно существовало. Вождь не собирался умирать. Или кому-то передавать власть.
Да его воспитанники и не нуждались в советах, как делить наследство. Кто станет преемником вождя — тогда на сей счет ни у кого не было сомнений. Об этом свидетельствовал номер партийного билета члена Бюро Президиума ЦК, секретаря ЦК и заместителя председателя Совета министров Маленкова. У него был билет номер три. Первый выписали Ленину, второй — Сталину, третий — Георгию Максимилиановичу. Маленков считался самым близким к Сталину человеком.
Но сразу стало ясно, что ключевая фигура новой конструкции власти — Лаврентий Павлович Берия. Этот человек оказал большое влияние на судьбу нашей страны. Но оценивают его по-разному. Одни считают его исчадием ада, другие выдающимся организатором, которому завистливые соперники не позволили развернуться.
Знаменитый в годы войны авиаконструктор генерал-полковник Александр Сергеевич Яковлев, создатель истребителей, вспоминал анекдот, рассказанный ему членом Политбюро и секретарем ЦК Андреем Александровичем Ждановым:
— Сталин жалуется: пропала трубка. Говорит: «Я бы много дал, чтобы ее найти». Берия уже через три дня нашел десять воров, и каждый из них признался, что именно он украл трубку. А еще через день Сталин нашел свою трубку, которая просто завалилась за диван в его комнате.
Жданов, рассказывая анекдот, весело смеялся.
Эта славная история, конечно, прежде всего, характеризует самого Жданова, но и Берию тоже. Такая, выходит, у Лаврентия Павловича была репутация даже среди своих, товарищей по политбюро.
После смерти вождя остальные руководители страны с трудом осваивались с новой ролью. Они так долго привыкли исполнять приказы Сталина, что у многих наступил паралич воли. А у Берии сомнений не было: он справится с любой задачей.
Лаврентий Павлович в пятьдесят третьем строил большие планы. Ему, как выразится позднее другой член Политбюро, чертовски хотелось поработать.
Он действовал самостоятельно и самоуверенно. Ни у кого разрешения не спрашивал и в советах не нуждался. У него в руках сосредоточились все рычаги управления, подчиненный ему аппарат госбезопасности всесилен, так что никто не смел спросить: а с какой стати вы этим занимаетесь?
Но что именно он собирался совершить? Его планы — и по сей день предмет ожесточенных споров.
Думать, что Берию все ненавидели, неверно. Когда освободили арестованных по нелепому обвинению мнимых «врачей-вредителей», один из создателей атомной и водородной бомбы трижды Герой Социалистического Труда академик Яков Борисович Зельдович не без гордости сказал другому трижды Герою академику Андрею Дмитриевичу Сахарову:
— А ведь это наш Лаврентий Павлович разобрался!
Такие настроения возникли не только среди тех, кто с ним работал над атомным проектом: «Лаврентий Павлович — защитник и опора».
Профессор и генерал Владимир Филиппович Некрасов, в те годы молодой офицер Министерства внутренних дел, а позднее инструктор отдела административных органов ЦК, вспоминал:
— Лаврентий Павлович — тогда это для меня была фигура безупречная. «Песню чекистов» распевали: «Вперед за Сталиным ведет нас Берия». Авторитет его, по-моему, был непререкаем. Я учился в Казанском военно-политическом училище МВД, рядом служили суворовцы из Ташкентского суворовского училища, те вообще боготворили Лаврентия Павловича…
Или скорее боялись?
Хрущев после ареста Берии сказал на пленуме ЦК:
— Товарищи, с таким вероломным человеком только так надо было поступить. Если бы мы ему сказали хоть немного раньше, что он негодяй, то я убежден, что он расправился бы с нами. Он это умеет. Я об этом некоторым товарищам говорил. И когда мне сказали, что я преувеличиваю, то ответил: смотри, не будь чудаком, похоронит тебя, речь произнесет и табличку повесит: «Здесь покоится деятель партии и правительства», а потом скажет: «Дурак, покойся там». Он способен подлить отраву, он способен на все гнусности… Поднимет своих головорезов и черт его знает, что сделает, ведь мы имеем дело с авантюристом.
Теоретически в тот самый мартовский день пятьдесят третьего, когда Сталин ушел из жизни, Берия мог запросто арестовать всех высших чиновников и объявить, что любимого вождя убили Хрущев, Каганович, Маленков, Молотов… И народ бы поверил! Поверили же чуть позже, что сам Берия — агент иностранных разведок!
Но Лаврентий Павлович не спешил. Реальная власть по существу и так сосредоточилась в его руках. Но это была власть без славы. Он догадывался, как к нему относятся в стране. И он жаждал популярности в народе. Вот ее Лаврентий Павлович и завоевывал.
Почему не завоевал?
Не успел?
Через несколько месяцев его самого отправили за решетку.
Известный ученый вспоминал, как в сельской пивной восприняли сообщение по радио об аресте вселявшего страх в каждого из советских людей Лаврентия Павловича Берии, который только что пребывал среди небожителей.
Взяв пивную кружку, один из рабочих философски заметил:
— Хрен ты
