Анна - Никколо Амманити
– Где он?
– Не вижу...
– Вот он! Вот он! – Астор указал на вновь появившуюся собачью голову.
Они стали ещё сильнее крутить педали, хотя ноги уже одеревенели.
– Держись, держись! Пожалуйста, Пушок, держись! – умоляла Анна.
Но лодка против течения двигалась слишком медленно. Собака тонула прямо перед ними, хлопая лапами по воде.
– Пушок! Пушок! – кричали они.
Они были рядом. Им удалось на мгновение разглядеть морду собаки, которая наморщилась, глаза вылезли из орбит, затем море засосало его.
– Не останавливайся! – крикнула Анна брату. – Крути педали!
И бросилась на нос, вытянувшись туловищем и руками. Она увидела, как быстро к ней приближается белая масса, скользящая под водой, как призрак. Он вытянула руки и ухватилась за шкуру обеими руками, но течением собаку толкало под лодку. Анна поискала, обо что бы упереться, но не нашла, потеряла равновесие и упала в море. Она проплыла под катамараном, глотая воду, ударилась затылком о корпус, но не отпустила руки. Одной рукой она держала собаку, а другой ухватилась за лестницу. Чуть не утонув и растянувшись, как швартов между Пушком и лодкой, она держалась, пока не стало легче. Астор, пытаясь помочь ей, поскользнулся на мокром пластике и чуть не упал за борт тоже. Он встал и схватил сестру за запястье.
Они пытались поднять собаку на корму, она толкала снизу, а он дёргал за лапы сверху. Собака была будто свинцовая.
– Тащи, тащи его, – сказала Анна и забралась на борт, тяжело дыша вместе с братом.
Вдвоем, упираясь ногами в поручень, они сумели затащить Пушка на лодку.
Анна дико устала, дрожала от холода, почти не дышала. Её рвало морской водой и "Шардоне". Астор тяжело дышал.
Они трясли собаку, пытаясь оживить её, но голова с широко раскрытыми стеклянными глазами безжизненно подпрыгивала на стеклопластиковой поверхности. Язык свисал изо рта.
– Он умер? – пробормотал Астор.
Анна стала бить собаку по груди, крича:
– Нет, он не умер.
Пёс был похож на кошек, у него было семь жизней. Он пережил пытки сына хозяина свалки, пожар, смертельные схватки, голод и жажду, раны, инфекции, а теперь вот так умер.
Анна села и закрыла лицо руками:
– Это я виновата… Это я виновата…
Астор плакал, уткнувшись псу в шею. Море обдавало их брызгами и тащило к побережью Калабрии.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Пушок еле заметно постучал хвостом по палубе.
Он ещё не использовал седьмую жизнь.
* * *
– Я на нём женюсь, – Анна прижималась к Пушку, который плевался водой. – Можно жениться на собаке?
– Не знаю, – развёл руками Астор.
Девочка, дрожа, поцеловала морду овчарки и прошептала ему на ухо:
– Прости. Ты мой любимый. А я стерва.
– Я тоже хочу выйти за него замуж, – сказал Астор.
– Хорошо. Мы оба на нём женимся.
Анна, стуча зубами, сняла с себя мокрую одежду, насухо вытерла кожу полотенцем и переоделась.
Она налила в руки Астору немного вина для Пушка, но тому оно не понравилось. Вскоре, как будто с ним ничего не случилось, как будто он не воскрес, собака встала на ноги, пару раз отряхнулась и неуверенно на лапах расположилась на носу.
Анна и Астор снова заработали педалями, а солнце продолжало клониться к закату. Течение быстро толкало их к земле, волны разбивались о нос, обрызгивая их солёной водой, которая высыхала на лице, превращаясь в маску. Время от времени летучие рыбы выпрыгивали из воды и уносились прочь.
Они проплыли большой жёлтый буй с солнечными батареями и башенкой, на которой мигал красный огонёк.
Вот что я видела с террасы.
По мере приближения к побережью они различали пустынные пляжи, волнорезы, тихие, неживые дома.
Анна молчала, в груди было тяжело. Во время путешествия, изо дня в день, она болела надеждой и молча начинала верить, что в Калабрии всё по-другому.
* * *
Они оставили катамаран на пляже, полном маленьких лодок, наброшенных одна на другую, и направились в город.
Они прошли по оливковому полю, мимо ворот виллы с заросшим бассейном. Они обошли ряд недостроенных зданий, с незакрытой кирпичной кладкой и ржавыми стержнями, торчащими из столбов. Они пробрались через гнилое болото, испещрённое разноцветными полосами бензина.
Далеко и высоко, опираясь на огромные пилоны, опоясывая гору, бежало шоссе. Они добрались до площади, где располагались небольшой бар с упавшей вывеской, разграбленный магазин сотовой связи и большая серая бетонная церковь, с отколовшейся от фронтона мозаикой. Они поднялись по широкой улице, заполненной выгоревшими магазинами и барами. Опрокинутый грузовик лежал посреди проезжей части, уткнувшись в смятые остатки "Смарта".
– Где все Взрослые? – пожаловался Астор.
Анна не ответила.
Чёрно-белый кот материализовался из ниоткуда и перебежал дорогу. Пушок бросился за ним.
Кот метался из стороны в сторону, но собака держалась у него на хвосте, пытаясь поймать за задницу. Кот грациозно запрыгнул на крышу "Опеля", а оттуда к магазину, пролез под поднятой на полметра задвижкой. Пёс последовал за ним.
– Опять он за котом погнался, – Анна не верила своим глазам. – Разве он едва не утонул?
Изнутри донёсся сдавленный лай собаки.
– Пушок! Пушок! Выходи оттуда, – позвал его Астор.
– Пойди и приведи его.
– Сама иди, – Астор сел на тротуаре, массируя икры.
Анна подняла глаза к небу, достала из рюкзака фонарик, зажгла его и посветила под заслонку.
В прямоугольной комнате не было окон. На стенах висели доски для серфинга, фотографии певцов, футболки, сапоги и старые джинсы. В углу стояли красная телефонная будка и автомат для игры в пинбол. Полки, вырезанные из деревянных дощечек, были пусты, а на полу лежала разбросанная одежда. Она слышала лай Пушка, но не видела его. Она подошла к прилавку, украшенному рядами замков. Кассовый аппарат лежал на земле. Сзади узкая, крутая лестница спускалась на склад.
Анна посветила фонарём, спустилась по лестнице и вошла в кубическую комнату, с потолка шёл свет сквозь окно в крыше.
Собака рычала на кота, который, превратившись в пушистый комок, смотрел на пса сверху, взгромоздившись на стопку коробок. Внезапно пёс прыгнул, и коробки свалились вниз. Кот мелькнул по стене и исчез на лестнице.
На пол рядом с Анной упала и открылась голубая коробка. Внутри была пара кроссовок.
Девочка взяла одну из них и сжала рукой. Нос ощутил приятный
