Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
Немецкая контрразведка успешно подставила Амаяку Кобулову говоривших по-русски агентов-двойников, которые на самом деле работали на Главное управление имперской безопасности. В этой большой игре участвовал даже Гитлер. Он сам просматривал документы, предназначенные для резидента Кобулова. Немцы через Кобулова подсовывали Сталину успокоительную информацию: Германия не собирается нападать на Советский Союз.
А в Москве отвечавший за разведку Меркулов берлинские шифровки Кобулова докладывал Сталину. Скажем, 25 мая 1941 года Меркулов отправил Сталину, Молотову и Берии записку, построенную на донесениях «Лицеиста» — латвийского журналиста Орестеса Берлингса.
Советские разведчики в Берлине считали его своим агентом. В реальности он служил агентом немецкой контрразведки по кличке «Петер». Вот что агент «Лицеист» изложил резиденту советской разведки. Вот что немцы хотели внушить Сталину.
Первое. Гитлер нападать не собирается, а сосредоточение вермахта на границе — средство психологического давления:
«Война между Советским Союзом и Германией маловероятна, хотя она была бы очень популярна в Германии… Хотя поражение СССР в случае войны не подлежит никакому сомнению, все же Германии пришлось бы потратить на войну около шести недель, в течение которых снабжение с Востока прекратилось бы, потребовалось бы много времени, чтобы наладить организацию снабжения Германии, а за это время Англия с помощью Америки намного усилилась бы…
Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если Германию к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное даст побольше товаров, особенно нефти».
Второе. В Берлине уверены, что Красная армия не в состоянии противостоять вермахту:
«Основная беда СССР с точки зрения военной заключается в полном отсутствии способных офицеров. Мировая история, пожалуй, не знает другого примера такого негодного руководства военными операциями, какой имел место, например, во время войны Советского Союза с Финляндией. И если все же Советский Союз победил наконец, то в этом нет военной заслуги. Просто бросали так много стали на каждый квадратный километр, что сломали все, в то время как противнику в конце войны нечем было стрелять.
С Германией такой маневр неприменим, там хватит чем ответить. При этом у немцев имеются сейчас такие гениальные генералы, как Браухич, Кейтель, Роммель, Лист и др., которые равняются, если даже не превосходят лучших военных руководителей мировой военной истории.
Советские танки, действовавшие в Финляндии, были невероятно низкого качества, часто ломались в пути. Даже в Прибалтике, где не было войны, все дороги были переполнены сломанными танками во время занятия Красной армией Прибалтики. Советско-финляндская война показала также, что советский летный состав не умеет воевать… Германский план войны с Советским Союзом разработан самым детальным образом. Максимальный срок войны шесть недель».
По всем каналам — дипломатическим и разведывательным (информацию давали не только резидентуры внешней разведки, но и военная разведка, и военно-морская) — шел поток противоречивой информации. Это рождало сомнения и подозрения.
Многие агенты были людьми левых убеждений, антифашистами, которые считали Советский Союз союзником в борьбе с Гитлером. Другие агенты просили за информацию деньги. Работа аккордная — чем больше принесешь, тем больше получишь. Получалось, что за дезинформацию платили больше.
Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о составе комитета обороны… 24 июля 1940
Подлинник. Рукописный текст. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1272. Л. 192]
Еще одна проблема состояла в том, что полученную информацию ни Лаврентий Павлович Берия, ни его помощники не в состоянии были правильно осмыслить. Сталин предпочитал выводы делать сам и требовал, чтобы ему клали на стол подлинники агентурных сообщений. Только в 1943 году во внешней разведке появился информационный отдел, которому поручено было заниматься аналитикой.
И главное: разведка докладывала то, что вождь желал слышать.
Уже после начала Великой Отечественной, 15 августа 1941 года, начальник 2-го отдела Разведывательного управления Красной армии полковник Алексей Михайлович Кузнецов отправил секретную докладную записку заведующему отделом кадров ЦК Михаилу Александровичу Силину.
Среди прочего сообщил:
«В конце апреля или в начале первой половины мая 1941 г., это в тот период, когда особенно усилились донесения от всей сети из-за границы о предстоящей войне Германии против СССР, я докладывал заместителю начальника Разведуправления Генштаба РККА генерал-майору танковых войск т. Панфилову поступивший материал по этому же вопросу.
При этом докладе т. Панфилов мне заявил о том, что нас дезинформируют, и добавил, что вот только что несколько минут назад ему звонил т. Сталин и сказал, что “немцы нас хотят запугать, в настоящее время они против нас не выступят, они сами боятся СССР”».
Полковник Алексей Кузнецов воевал на Западном фронте, попал в окружение, вышел к своим вместе с партизанским отрядом, сражался под Сталинградом, получил генеральские погоны. И его начальник генерал Алексей Панфилов тоже из военной разведки ушел в действующую армию, принял под командование танковый корпус и был удостоен звания Героя Советского Союза…
Руководитель внешней разведки Павел Фитин вспоминал, как 17 июня 1941 года его вместе с наркомом госбезопасности Всеволодом Меркуловым вызвали в Кремль:
«Сталин поздоровался кивком головы, но сесть не предложил, да и сам за все время разговора не садился. Он прохаживался по кабинету, останавливаясь, чтобы задать вопрос или сосредоточиться на интересовавших его моментах доклада или ответа на его вопрос. Подойдя к большому столу, который находился слева от входа и на котором стопками лежали многочисленные сообщения и докладные записки, а на одной из них сверху был наш документ, Сталин, не поднимая головы, сказал:
— Прочитал ваше донесение. Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз?
Мы молчим. Ведь всего три дня назад — 14 июня — газеты опубликовали заявление ТАСС, в котором говорилось, что Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского Пакта о ненападении, как и Советский Союз. Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивал трубкой. Наконец, остановившись перед нами, он спросил:
— Что за человек, сообщивший эти сведения?
Мы были готовы к ответу на этот вопрос, и я дал подробную характеристику нашему источнику. В частности, сказал, что он немец, близок нам идеологически, вместе с другими патриотами готов всячески содействовать борьбе с фашизмом. Работает в министерстве воздушного флота и очень осведомлен.
После окончания моего доклада вновь наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес:
— Дезинформация! Можете быть свободны».
Вес и влияние Берии в правящем истеблишменте определяют и степень его личной ответственности за трагедию лета сорок первого. Меньшую, разумеется, чем Сталина. Но Лаврентий Павлович, которому годами подчинялась разведка, тоже исходил из того, что нападения Германии не ожидается — во всяком
