Анна - Никколо Амманити
– Можно поехать с тобой?
– Я сказал, выходи.
"Феррари" взревела, распугав всех ворон.
Патрицио больше не возвращался.
Пьетро прибился к другим детям. Все они жили в школе. Их было около 30 мальчиков и девочек от 5 до 13 лет. Они играли в мяч на площадке, спали на больших матрасах в спортзале и рыскали по домам в поисках еды.
Однажды Пьетро и двое других решили отправиться в дискаунтер на шоссе, где, как оказалось, ещё осталась Кока-Кола. Это был бетонный ящик в центре пустынного асфальтового двора.
– Глянь туда, – один из детей ткнул пальцем.
"Феррари" врезался носом в ряд мусорных баков и стоял с распахнутой дверью.
– Идите, я вас догоню, – сказал Пьетро.
Патрицио сидел в машине на водительском сиденье, среди пустых пивных банок и отвратительной вони экскрементов. Его руки покрылись пятнами и синяками, а живот обвис, как спущенный воздушный шар. Двойной подбородок, который всегда был надутым, теперь висел жирным и желтоватым на опухшей шее. Глаза, тусклые, как два засахаренных каштана, смотрели на лобовое стекло с размазанной засохшей рвотой. Из широко раскрытого рта вырывались хрипы.
Мальчик удивился, что Патрицио ещё жив. Он тронул мужчину за плечо:
– Патрицио. Патрицио, ты меня слышишь? Это я, Пьетро.
Тот закрыл глаза, но на лишённой выражения маске ничего не изменилось:
– Как дела, помощник?
– Я в порядке… – Пьетро сглотнул слюну. – Ну... а ты?
Что-то похожее на улыбку прорезало тонкие губы, измученные порезами и корочками.
– У тебя есть два пакета?
12.
Анна и Астор 4 дня шли из Чефалу.
Перед уходом они вытащили труп Пьетро на дорогу веревками, погрузили его в тележку из супермаркета и покатили на пляж. Там они вырыли в песке яму, закопали труп и накрыли лодкой.
Время от времени Анна оборачивалась, ища его взглядом, но за ней шли только Астор, волоча ноги, и Пушок, обнюхивающий обочины дороги. Затем она взяла кулон и крепко сжала его, пока кончики звезды не порезали пальцы.
Пьетро взорвался у неё в груди, и тысячи острых осколков потекли по жилам, терзая плоть.
Теперь она понимала, что такое любовь, о которой так много говорилось в маминых книгах.
Что такое любовь, понимаешь, только когда у тебя её забирают.
Любовь – это утрата.
Без Пьетро мир снова стал опасным, а тишина, которая раньше составляла ей компанию, теперь оглушала и мучила. Он так глупо ушёл из жизни, после долгой агонии, в которой она не видела никакого смысла.
Как будто кто-то наблюдал за ней сверху и на ходу писал сценарий её жизни, придумывая всё более жестокие страдания. Он проверял её: когда она сдастся? Он забрал у неё отца, мать и оставил наедине с ребёнком. Он наслаждался её встречей с Пьетро, привязал её к нему, а потом отнял. Она шла по дороге, как хомяк в колесе. Мысль, что у неё есть возможность выбирать, идти ли направо или налево, была иллюзией.
Ей вспомнилось то, что много раз говорил ей Пьетро: "Этого мира не существует. Это кошмар, от которого мы не можем проснуться".
* * *
До Мессины оставалось около сотни километров. По её расчетам, это займёт ещё 3, максимум 4 дня. Шоссе всё так же катилось под ногами, и пейзаж вокруг менялся медленно и скучно, прерываемый лишь бесконечным рядом туннелей. Они ещё никого не встретили.
Она посмотрела на Астора, который с опущенной головой тащил палку. Разговаривать с ним стало трудно, слова были слишком тяжёлыми, чтобы их произносить.
– Ты в порядке?
Мальчик отсутствующе уставился на зелёный берег, выходящий к морю в утренней дымке.
– Отвечай, когда с тобой разговаривают.
Астор фыркнул, скрестил руки и побежал вперёд, топая ногами.
Он всё время хандрил. Если она злилась, то он убегал и прятался в какой-нибудь дыре.
Как будто это я виновата.
Она подошла к нему и положила руку ему на плечо:
– Есть хочешь?
Астор помотал головой.
– А я хочу.
Она села на край проезжей части и достала из рюкзака две банки с тунцом, одну с собачьим кормом и бутылк воды.
Пушок, сидевший рядом, завилял хвостом. Из уголков рта капала слюна. Анна опрокинула ему на асфальт куски мяса, которые пёс с дрожью умял. Она открыла тунца, слила масло и стала есть с ножа.
Астор продолжал колотить палкой по ограждению.
– Хватит.
Он дёргал волосы на затылке.
Анна заволновалась. Брат начал рвать на себе волосы и говорить сам с собой. Он долго что-то говорил на собственном языке, полном восклицаний и хихиканья. С Пьетро Астор стал болтливым и общительным, совсем забыв о мохнатых ящерицах. Но теперь, после истории с мотороллером, он вернулся в свой мир, состоящий из мелких вещей, камней, насекомых, мёртвых животных и палок.
– Пьетро заболел Красной, он бы всё равно умер, – сказала она и бросила пустую банку в водосточную канаву. – Надо двигаться дальше. Нас по-прежнему двое: ты и я.
Ребенок помотал головой:
– Нас трое, – сказал он и указал на собаку.
Анна протянула ему вторую банку:
– Ты точно не хочешь есть?
– Чуть-чуть, – сказал Астор.
Что будет делать брат, когда её не станет? Писать ему тетрадь было бесполезно, он никогда не откроет её, он даже дорожные указатели читать отказывался.
Анна даже не была уверена, сможет ли он сам добыть себе еду.
* * *
Днём пошёл дождь. Холодная вода неумолимо лила из одеяла серых облаков. С шоссе, извивавшегося по складкам берега, внизу виднелось большое пенящееся на чёрных скалах море того же цвета, что и небо. Промокшие до нитки, они сошли с развязки и остановились в небольшом городке, расположенном на холме под виадуком шоссе. Гигантский оползень смыл дома, забросал улицы хламом и выкорчевал деревья. Ручейки дождя вымыли русло среди обломков и побежали к пляжу, сливаясь в ручей, впадающий в море и окрашивающий его в землистый цвет.
Тут тоже не было ни души.
Они вошли в белый домик, окружённый агавами, который остался стоять. Стены были испачканы сажей, а в спальнях обои висели толстыми гнилыми полосами. Даже окна не уцелели и сквозили. На кухне они подожгли шкафы, положили одежду на просушку и сели у огня, чтобы согреться. Им больше нечего было есть, и они так устали, что сразу уснули, а угли краснели в темноте.
* * *
На рассвете они снова отправились в путь. Дождь
