Ставка на тебя

Распахнув дверь, инстинктивно отступаю назад. Мрачный и напряжённый Крестовский заходит в комнату с подносом еды в руке.

– Не стоило беспокоиться, – говорю тихо. – Я не голодна.

– Помолчи, – цедит он. – Ты почти не ела сегодня. Но пила шампанское.

– Если ты намекаешь, что я была настолько пьяна, что сама рухнулась в бассейн…

– Черт возьми, я этого не говорил! – рычит Стас. – Я знаю, что девчонка Витергольд тебя толкнула.

Поставив поднос на стол, мужчина оборачивается ко мне. Желваки на его лице вздулись, брови сведены в единую линию, губы напряженно поджаты.

– Я прошу у тебя прощения за действия нашей гостьи.

– Мне показалось, что она – твоя гостья, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать, как со стороны выглядят эти слова.

– Маша – избалованная девчонка. Она дружит с Арианой, а ее мать – с моей матерью.

– Хочешь сказать, что с тобой ее ничего не связывает?

Глаза Стаса темнеют ещё сильнее и он делает шаг в моем направлении, отчего-то вызывая во мне безотчётный страх. Сейчас он напоминает мне хищного зверя. А я точно не тяну на кого-то, кто способен выдержать его атаку.

– Не люблю женщин, которые вешаются на шею, – говорит мягко, уверенно. Казалось бы, от его тона я должна почувствовать себя лучше, но происходит в точности наоборот: своим спокойствием от словно поджигает какой-то фитиль, упрятанный глубоко в моем теле.

– Я хочу побыть одна, – вырывается судорожная просьба.

– В самом деле?

Лёд, который ещё недавно держал в напряжении тело, плавится по воздействием жара, циркулирующего в комнате. Стас в два счета сокращает расстояние между нами. Нависает надо мной, погружая меня в ароматный кокон своего одеколона и примитивного мужского запаха.

– Я этого не хочу, – говорю я сиплым, чужим голосом, который едва узнаю. – Разумом не хочу.

Стас мягко касается пальцем моего виска, чертит им невидимую полосу вниз к подбородку, спускается к шее и замирает, достигнув бьющейся у основания голубой жилке.

– Тогда прогони, – говорит он с вызовом. – Скажи сейчас, потому что сам я не уйду. Хватит бегать.

Темноволосая голова склоняется ниже, а рука вдруг обхватывает мое запястье и тянет его выше. Мгновение – мягкие губы жадно припадают к тому месту на запястье, где под его крепкими пальцами бешено пульсирует ниточка моего пульса.

– Ты г-говорил, что не станешь…Что я сама должна… – мой сбивчивый шепот и дрожащее тело с головой выдают бурю чувств, которые бушуют внутри.

– Не стану, – соглашается Стас, теперь не сводя горящих глаз с моих губ. – Не потому, что не хочу, ты ведь это понимаешь, правда?

– Стас, прошу тебя… – на самом деле, сейчас я даже не знаю, о чем молю его.

– Тебя ведь ничего не держит, Саша, – соблазняет он своим хриплым шёпотом. – Ослабь свою защиту, поддайся тому, что происходит между нами с самой первой встречи на балконе…

– Не могу, – шепчу я.

Мои щеки пылают, сердце, готовое выскочить из груди, бешено колотится.

– Можешь, Саша. Это просто поцелуй. Мы ведь целовались однажды..

Я не знаю, что именно служит толчком к тому, что происходит в дальнейшем. Слова Стаса или яркое воспоминание нашего первого поцелуя у стены в его Московской квартире, но я вдруг кладу ладони на его колючие щёки и со стоном капитуляции припадаю к губам.

Этот поцелуй – безумный, искушающий, горячий – не похож ни на что, испытанное мною ранее. Он жалит, он ласкает, он раздражает чувства и разжигает кровь. Как яд и противоядие одновременно, как лёд и пламя, как самый сладкий десерт за которым непременно последует горечь расплаты.

От моей первой инициативы, которую так ждал Крестовский, не остаётся и следа. Он берет все на себя: это его жадный язык стремится проникнуть все глубже и глубже в мой рот, это его руки все крепче и крепче прижимают меня к мужскому телу, это его страсть – бескомпромиссная, хищная, требовательная – захватывает меня, как войско осаждает сдавшуюся на милость крепость.

– Саш, я тут подумала… – в наступившей тишине отчетливо звучит голос Арианы, которая без стука залетает в комнату.

Стас стремительно выпускает меня из объятий, так что я без его поддержки едва не стекаю лужицей на пол.

Потрясённое лицо его сестры. Полубезумный взгляд мужчины. Мой жгучий стыд.

О, господи, что я натворила?