Жена на один год

Из всех старух на свете одна-единственная, с косой, была мне как родственница. Будто кто-то проклял, вначале погибли родители, после Алина с нерождённым ребенком. Теперь старая карга снова замаячила на горизонте, и снова от скорости закладывало уши.

Не думать о последней поездке с Алиной было трудно. Даже Невский со всеми своими памятниками, соборами и потоком людей не мог отвлечь от дурных мыслей. Они словно яд просачивались в мозг и отравляли душу.

Легче не становилось ни на подъезде к больнице, ни в ее холодных, пропахших лекарствами стенах. От злости хотелось крушить все на своем пути и сворачивать головы. Ума не приложу, как в таком состоянии я не заблудился в извилистых коридорах. Но возле отделения реанимации пришлось затормозить.

Будто только меня и ждал, СанСаныч встретил прямо у двери.

- Слышь ты, бульдозер, выдыхай пока! – Он с силой хлопнул по плечу. – Не знаю, где ты достал этих столичных эскулапов, но они вытащили ее с того света буквально за минуты.

- То есть Лера уже не в реанимации?

Я попытался сквозь окошко в двери посмотреть на коридор реанимации.

- Там она еще. Но сказал же! Выдыхай! – Несмотря на усталый вид, СанСаныч улыбнулся. - Просто спит. Без трубок, капельниц и прочего. Можно было и в терапию отвезти – все показатели в норме, но заведующий рогом уперся. Сказал, что ему так будет спокойнее.

- А московская бригада?

О заведующем я спрашивать не стал. Его старательность была целиком заслугой Паши. Тот за пару минут нашел каких-то знакомых в руководстве больницы и обеспечил Лере самый лучший прием.

- Где-то наверху чай с начальством пьют-с, - развел руками мой собеседник. – Они дело сделали. И шухер здесь навели, и препараты какие-то хитрые доставили, и лично контролировали весь процесс реанимации. Заведующий танец маленьких лебедей на цыпочках станцевал для них, а медсестры чуть ли не в ноги кланялись.

- А причину они выяснили? Что вообще это было?

Информацию о необычной бригаде я сознательно проигнорировал. Не было никакого желания рассказывать, откуда у меня такие связи и какая сила была способна за рекордный срок доставить специалистов со всем необходимым в Питер.

- Подтвердили отравление - СанСаныч опустил голову и тяжело вздохнул. – Тяжелые металлы. Судя по симптомам, дозу Лера получила сегодня утром. Вероятнее всего за завтраком.

- Твою дивизию...

Получившаяся картина не радовала. Зато теперь у меня было объяснение, почему до сих пор рядом не бегают дознаватели, а прокурор не опрашивает прислугу дома.

Если бы Лера позавтракала где-то в городе, СанСаныч уже давно сровнял бы с землей кафе, где попытались отравить его хозяйку. Работники молили бы о пощаде. Дома было сложнее.

- Что по поводу отравления говорит жена?

Бежать дальше было некуда, потому я опустился на жесткую металлическую лавку у двери.

- Галина только плачет. - Начбез сел рядом.

- Но завтрак готовила она?

- Она. Омлет и салат. Вчера как раз купила продукты на местном фермерском рынке. Галя покупает там уже десять лет. Всегда все свежее, без всякой химии и прочей гадости... – на последнем слове голос дрогнул.

- И ничего странного на рынке, конечно же, не было. Ни новых продавцов, ни необычной упаковки...

Я уже не спрашивал, а констатировал.

- Совсем.

СанСаныч потер ладонями лицо и из-под густых бровей посмотрел на меня. Чего в этом взгляде больше, отчаяния или вопроса, понять было сложно.

Вероятно, на его месте я ощущал бы себя так же. С одной стороны, жена, которая в случае приезда полиции, автоматом стала бы главной подозреваемой в уголовном деле. С другой стороны, Лера, девчонка, которая была старику как дочь.

Первую могло спасти наше молчание. Вторую это молчание могло погубить.

- Арест Галины усложнит им задачу, но не остановит, - я не стал мучить старого друга. – Я думаю, даже продажа банка их не остановит. Денег на то, чтобы за реальную стоимость выкупить долю Леры, у акционеров нет.

Этой информации не было ни в одном отчете. Ее не было даже в деле, которое собрали для меня давние знакомые. До нее я дошел сам. Именно сейчас осознал так ясно, как не понимал до отравления.

- Тогда у нас вообще никакого выхода.

СанСаныч так сильно сжал челюсть, что на скулах заиграли желваки.

- Один есть.

Я уперся затылком о холодную стену.

- Только не говори, что это то, о чем я подумал... – Годы шли, а нюх у этого старого пса не ослабевал. – Она может не согласиться... – тяжело сглотнув, добавил он.

- Да, умненькие хорошенькие девочки выходят замуж по другим причинам. Но Лере пойти придется. Для ее же безопасности.

- А другого кандидата, кроме себя, у тебя нет, - СанСаныч тоже не спрашивал. В голосе не прозвучало ни намека на вопросительную интонацию.

Больше всего на свете мне хотелось сказать «Есть». Не ради своей шкуры – ради той девочки, которая заслуживала нормального мужа и настоящих отношений. После всего того, что выпало на долю Леры, она просто обязана была купаться в счастье.

Но реальность оказалась скупа на благородных рыцарей.

Слово «Есть» клубком с колючими иглами застряло в моей груди, а вслух прозвучало другое:

- Нет.