Реквием по любви
От собственных мыслей Похомов рассмеялся. Тяжело вздохнув, он уселся на шатающуюся от старости скамейку.
- Я должен уйти, - пробубнил Борзый, закуривая сигарету, которую крутил в руках уже минут десять, - Нельзя перешагивать порог этого здания. Иначе...Иначе, я ее растерзаю.
- Огоньку не найдется, сынок?
Дмитрий встрепенулся, увидев перед собой дряхлого старика, держащего между средним и указательным пальцами папиросу «Беламора».
- Да без базара, отец, - протянул мужчине зажигалку.
- Присесть с тобой можно?
- Отчего нельзя то? Садись, конечно.
- Да кто ж вас молодых знает? – прохрипел тот, и зашелся кашлем, - Порой просто домой идешь, а возле подъезда народу куча. Не пройти совсем с моим бадиком. А заденешь кого, так и ударить не побоятся.
Похомов покосился на собеседника:
- Чет ты, дед, заливаешь. У кого на тебя рука поднимется? Тебя ж от ветра уже шатает!
Старик не ответил, лишь затянулся посильнее.
- Отморозки, - яростно сплюнул Борзый, - Не переживай, бать. Я нужным людям шепну, за несколько часов район от «мусора» очистим. Ты только так поздно больше не шастай.
- Да я уж и так никуда не выхожу почти, - закряхтел незнакомец, - В четырех стенах своего часа жду. Сегодня просто годовщина у нас с Аннушкой моей, вот и решил в ее любимый парк наведаться. Да ноги уже не те, еле дошел.
- Бабку свою в сквере, что ли забыл? – до одури затянулся Похомов, пытаясь отвлечься разговором, докурить, и поехать домой. Спать.
- Какой там, - голос старика задрожал, - Уже посчитай два года, как покинула она меня. Оставила одного на муки на страдания. Каждый день смерти жду, а она все не идет. Словно на роду написано, что не быть нам вместе.
Незнакомец уронил голову себе на грудь, и замолчал. Только тело его странная дрожь сотрясала. Дмитрию стало не по себе. Словно по сердцу резануло.
- Дед, ты плачешь что ли? – ужаснулся он своей догадке, - Эй!
- Как же я любил ее, - хлюпал носом старик, - Всю жизнь ее любил. Она знаешь, какая красивая была? Краше всех! И я в молодости хорош был. За мной девки толпами бегали. А Аннушка даже не смотрела в мою сторону. Этим и заинтересовала меня. Долго я ее добивался, ухаживал все. А одним утром гордыня во мне взыграла. Не хочешь, думаю, и не надо...В парк с другой пошел.
Похомов стушевался, как пацан малолетний. Но, цепляло его что-то в этой истории. Решил послушать. Не перебивать.
- Раз сходил, два. На третий раз изменил по глупости, - продолжал незнакомец, - А ей подруги обо всем доложили. И что ты думаешь, Аннушка, говорят, сперва, плакала долго. А потом, за моего соперника замуж вышла, и в другой город уехала. Как я страдал. Все корил себя. Ненавидел. Так и не женился ни на ком, все ее ждал. Через сорок пять лет нас судьба вновь свела. Она к тому моменту уже овдовела, а детишек бог не дал. Словом, такая же одинокая, как и я. Тогда мы и простили друг друга. Даже обвенчались, не смотря на возраст. Шесть лет, проведенных рядом с ней, были самыми счастливыми в моей жизни. А теперь ее нет.
У Дмитрия весь воздух из легких вышибло. Отчего-то дышать больно стало.
- Не переживай, отец, - игнорируя ком в горле, произнес он, поднимаясь с лавки, - Она теперь навеки твоя. И дождется тебя там обязательно. Только ты особо туда не торопись – с того света еще никто не возвращался.
Мужчина затушил бычок об урну.
- Ну, мне пора, - уверенным шагом Дмитрий двинулся в сторону парадной, - Будь здоров.
- И ты не хворай, - прокряхтел старик в ответ, - И если жизнь шанс дает, не упускай.
- Теперь уж точно не упущу, - буркнул он себе под нос, быстро поднимаясь на второй этаж.
Добрался до сорок первой квартиры, и потихоньку постучал в дверь костяшками пальцев.
«Не открывай. Не будь дурой, Лиза! Не открывай. Сегодня ты сдержать меня не сможешь даже на своей территории».
Вопреки его мольбам, дверной замок щелкнул, открывая взору ее пылающее лицо, разметавшиеся по плечам волосы, и загадочно блестящие глаза. Завораживающее зрелище. Простенький светлый сарафан, подчеркивал молочную кожу девушки, хрупкую талию. Глубокое декольте, чертовы лямки, и о Боже, замок, готовый расстегнуться в любую секунду его умелыми пальцами.
- Я думала...
С невероятной скоростью, Похомов грубо схватил Лизу за локоть, и с силой рванул на себя, заставляя покинуть это сомнительное убежище, под названием «квартира». Ее глаза расширились от изумления. С приоткрытых губ сорвался тихий вздох.
«Удивлена, глупышка? Правильно. Сегодня, когда я закончу, ты будешь удивлена куда сильнее».
Не дав Лизавете и возможности опомниться, Дмитрий прижал ее к стене весом собственного тела. Девушка часто и прерывисто задышала, что само собой, не могло не порадовать его. С наслаждением, Борзый сжал в кулаке шелковистые волосы, и дернул вниз, заставляя Лизу приподнять лицо. Их взгляды схлестнулись, разрушая все преграды. Ее - трепетный, нежный. Его – обжигающий, голодный.
- Почему открыла? – прохрипел мужчина ей в самые губы.
- Разве не для этого постучали? – вторила ему девчонка.
«Когда такой дерзкой успела стать?»
- Думал, у тебя хватит ума, не впускать ночью мужика в квартиру.
- Выходит, вы ошиблись, - перешла на шепот Лиза, - Я впущу...
Похомов овладел ее губами жестко, теснее прижимаясь к столь желанному телу, откровенно намекая на цель своего визита. И просто охр*нел, когда она ответила ему тем же. Грубо. Жестко. Дико. Даже за губу слегка укусила! Как удавалось ей столь тонко чувствовать его настрой, и что самое удивительное – подстраиваться под него? Не единожды замечал. Нежен он – нежна и она. Страсть к страсти...Грубость к грубости...
Вся кровь, бурлящая в теле, устремилась к паху. Дмитрий уже не о чем думать не мог, кроме обладания ее телом.
- Ты хоть понимаешь, - прервал он поцелуй на пару секунд, чтобы отдышаться, - Что теперь я отсюда даже под дулом пистолета не уйду?
