Нарушая запреты
Впрочем, она могла бы и не пояснять, я сразу понимаю о ком речь. Во-первых, парень явно не местный, потому что всех местных я знаю. Во-вторых, его внешность не совсем типична для нашего городка.
Наша молодежь более чопорная, что ли, а он словно… ну как будто сбежал со съемочной площадки сериала про американскую молодежь. Слишком какой-то "не такой". Слишком расслабленный, одет слишком модно, весь слишком какой-то "слишком".
Ну и в третьих – он без маскарадного костюма, а такие вольности в День Посейдона могут позволить себе разве что приезжие.
– Како-ой… да? – мечтательно тянет Ийя, и я кидаю быстрый взгляд на Игната. Он явно не очень доволен тому факту, что моя "развязная" подруга составила нам компанию, но пытается сохранять более-менее отстраненную мину.
– Ну да, прикольный.
– Прикольный? Да он пушка!
– Да тише ты!
– Ты знаешь, кто это? – она послушно понижает тон.
– Нет, никогда его раньше не видела.
– И я. Может, командированный? Хотя нет, на матроса точно не похож.
Именно в это мгновение парень медленно поворачивает голову и смотрит прямо на нас. Я вздрагиваю и быстро отвожу взгляд, а Ийя наоборот, поднимает руку в приветственном жесте, на которое он отвечает снисходительной ухмылкой.
– Так стремно, ужас, – шиплю ей в пышный рукав. – Он увидел, что мы на него пялились.
– Ну и что? Пусть видит, – и загорается. – Пойдем познакомимся?
– Ты рехнулась? – кошусь на Игната и говорю еле слышно: – Я вообще-то не одна, если ты еще не заметила.
– А, ну да… Ладно, я сама тогда. Держи за меня кулачки, – поправив верх платья так, чтобы выглядеть в более выгодном свете, смело идет к парню.
Чем Ийя меня всегда пугает и восхищает одновременно – своим бесстрашием. Кажется, ничего не может ее смутить. Может, дело в том, что детство ее было не слишком простым и пришлось научиться быть бойкой, а может, это я такая зажатая трусиха и вижу смелость там, где ее в общем-то нет.
Чужак действительно красивый, я бы никогда в жизни не решилась на такой шаг.
– И куда это она потащилась? – спрашивает Игнат. Я тушуюсь и перевожу на него немного испуганный взгляд, как будто бы он с легкостью может прочитать мои мысли относительно внешности другого парня.
– Не знаю. Увидела кого-то, наверное.
– Это того, что ли, аристократа? – и кивает на незнакомца.
– Почему аристократа?
– Потому что из Лондона самого прилетел, – и тон его звучит даже как будто бы брезгливо. – Файф о клок, блин.
– Вы знакомы?
– Нет, но мой отец знает его отца, в одном классе учились раньше. Он родом отсюда, – и замолкает.
Вытянув шею, с нарочитым вниманием рассматривает возню с бассейна, а меня так и подмывает разузнать все поподробнее. В сторону парня я специально не смотрю, поэтому понятия не имею, достигла ли Ийя своей цели.
– А кто его отец вообще? Как в Лондон попал? – начинаю, как мне кажется, совсем издалека.
Игнату определенно не очень хочется развивать эту тему, но ради меня он, по-прежнему не отрывая глаз от рыбалки, великодушно идет на уступки:
– Это брат Кайзера.
– Даже так…
Каждому в городе известна эта фамилия. Олегу Кайзеру принадлежит верфь, рыболовные судна и лесопилка, на которой всю жизнь работает мой отчим.
Теперь все встало на свои места: и внешность, и поведение.
– Это младший, – продолжает Игнат, – лет тридцать назад заграницу свалил, стал там какой-то важной шишкой. И вот приехал вдруг обратно в нашу дыру пару дней назад, и сынка своего мажористого притащил. Статья в утреннем "Вестнике" же была, не видела, что ли? Ещё бы, такое событие: Мухосранск посетили важные заграничные гости.
– Интересно, зачем приехали: где Лондон, и где мы…
– А тебе какая разница? – отвлекается, наконец, от созерцания бестолкового действа и переводит не слишком довольный взгляд на меня. – Тоже глаз на него уже положила? М?
– Почему тоже?
– Да потому что вон, – кивает направо, и я снова оборачиваюсь к стойке, где сидит незнакомец. Возле него, поставив локти на столешницу, мило воркует Ийя. – И почему из всех нормальных девчонок города ты дружишь именно с ней…
– Мы же только что говорили на эту тему, Игнат… Она моя подруга – точка!
– Кстати, а вон и маменька ее нарисовалась. Ну конечно, куда ж без нее. Господи, ну и позорище, – и брезгливо отворачивается от на самом деле не самого приятного зрелища.
Ирина Анатольевна, одетая в микроскопическую юбку, порванные на бедре колготки-сетку и лиф в виде ракушек, покачиваясь, развязно хохочет над чем-то, что сально вещает ей Михалыч – хозяин рыбной лавки. Который, собственно, и презентовал для конкурса жирную треску.
Ирине Анатольевне, которая категорично просит всех назвать ее просто Ира или Ирочка – тридцать пять лет, и в нашем городке она действительно имеет не слишком хорошую славу: дочь родила даже не окончив школу; потом, как она сама говорит "чтобы не протянуть ноги" пошла работать в портовую столовую. Ну а как говорит уже моя мама: молодая, не наделенная моралью симпатичная девочка в порту – путь в пропасть. Вереница матросов, постоянные пляски-гулянки, "пять капель" для настроения…
Слухи всякие про нее ходят, да и "папок" у Ийи сменилось приличное количество. Правда, ни один дольше года бремени воспитывать чужого ребенка не вынес и по-английски канул в лету.
Ийе в детстве часто доставалось из-за бедовой матери, поэтому сдачи давать она научилась едва ли не раньше, чем ходить. Ну и на характер подобная жизнь наложила соответствующий отпечаток…
Именно поэтому Игнат против, чтобы мы дружили, потому что считает, что от осинки не родятся апельсинки, и что рано или поздно она и на свою задницу приключения найдет, и заодно на мою.
– Домой бы шла хоть, не позорилась, – продолжает ворчать Игнат. – Даже мне стыдно. Она же лыка не вяжет.
– Так она и должна была сразу после смены домой…
Ийя ужасно боялась, что мать не сдержит обещания, заявится на праздник и снова что-нибудь выкинет. И вот, пожалуйста.
