Жена на один год
Глава 9.
Пять лет назад.
Лера.
Глаза слипались так сильно, что я не видела записей на доске, сообщения от Наташи в телефоне и собственных закорючек в тетради. Последняя бессонная ночь вымотала меня полностью.
Не стоило все же идти на пары. Не так страшна была отработка, чтобы после тяжелой ночи пытать себя лекциями. Мозг категорически не желал впитывать никакую информацию. Он упорно требовал одного: «Спать!» Вот только времени на отработки или сон у меня сейчас не было.
После лекций стало еще хуже. Сидеть за столом и изображать студентку я еще могла. Но как добраться домой, и не в мою уютную квартиру рядом, а в поселок – придумать было сложно.
Вероятно, после очередной чашки эспрессо я бы вызвала такси. Вопрос денег с недавних пор в повестке дня больше не значился. Можно было раскошелиться хоть на собственную машину с водителем, хоть на целый автопарк «Неделька» с персональным снегоуборочным комбайном.
Но, к счастью, насиловать свой сонный мозг разговорами с таксистом не пришлось. Стоило выйти из учебного корпуса, на меня набросилась полная сил Наташа и всего в метре от нас остановился внедорожник Панова.
- Лера, ты в зеркало когда смотрелась? – возмущенно произнесла подруга, распахивая мне дверцу. – От тебя одна тень осталась.
- Нормальная я. Просто не выспалась.
Отбиваться от заботы в теплом уютном салоне машины было легко и приятно. От наслаждения я даже зевнула.
- Ты за приемными родителями на тот свет собралась? – Наташка не успокаивалась. – Так я не пущу! У меня лучшая подруга только одна, и искать альтернативу что-то не хочется. Нелегкое это дело.
- У тебя еще Лешка есть, - кивнула я в сторону коротко стриженной шевелюры за рулем.
- Лешка, он не «у меня»! Он общественный.
- Ага. Как достояние, - недовольно буркнул Панов.
- Рули давай! – Наташа по-царски махнула рукой в сторону нашего водителя. – Плохая у тебя интернатура, если в поликлинике за день не наговорился.
О том, что Лешка стоматолог, а не педиатр или терапевт, которым положено много разговаривать, Наташа словно забыла. Привычка использовать бывшего капитана волейбольной команды в качестве тяжелой силы не лечилась ни выпускным Лешки, ни его работой, ни попытками устроить личную жизнь.
Как и четыре года назад, в любой непонятной ситуации рядом с нами появлялся Лешка. По первому свистку он из молодого интерна-стоматолога превращался в водителя-грузчика-сисадмина-охранника. А стоило рабу раскрыть рот, Наташка одной фразой запечатывала его наглухо.
- Ну как ты, рассказывай? – Она взяла мою руку в свою. С тревогой заглянула в глаза.
От такого взгляда стандартное «нормально» само застряло в горле.
- Я ничего не тяну, - признание вырвалось со вздохом.
- Опять эти акционеры на тебя наседают?
Будто это ей не дают спать разными протоколами и важными бумажками, Наташка мгновенно вспыхнула.
- У меня голова скоро взорвется из-за этого банка. Не представляю, как Татьяна Егоровна справлялась. Я так никогда не смогу.
- Ты пятый год мединститут на «отлично» тянешь. Осилишь! Найми грамотного консультанта, и он поможет во всем разобраться.
- Конечно... – Я закусила губу.
- Лер, я ведь тебе уже давала контакт специалиста. Отец очень его хватил. Ну почему ты такая упрямая и пытаешься разобраться во всем сама?
- Не сложилось у меня с тем консультантом.
О том, что вместо консультации эта звезда современного менеджмента три часа полоскал мне мозг рассказами о себе прекрасном, я Наташе говорить не стала. А о том, что он посоветовал пойти на поводу у акционеров и провести массовое сокращение штата, не хотела даже вспоминать.
За полгода после смерти приемных родителей я столько раз была в главном управлении банка, познакомилась со столькими работниками, что и подумать не могла о том, чтобы выгнать кого-то из них на улицу.
Должен был быть другой выход. Мне всего-то стоило напрячь свой мозг, изучить километры бумаг, выстоять в битве против ушлого управляющего и не умереть в процессе от усталости. Пустяки!
- Все с тобой ясно. Не заслужил доверия, - Наташа поняла все без моих объяснений.
- Так может, продай этот банк. Я тебе уже столько раз говорил, - воспользовавшись остановкой на «красный», вмешался Лешка.
- Что консультант, что продажа… - Откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза. - Итог будет один.
- Проклятие… - Наташка тоже откинулась рядом. – А в книжках пишут, что жизнь богатой наследницы – это малина.
- Скорее малиновые кусы. С колючками и без ягод.
- Ага. И с медведями. Шатунами.
- Точно. – Перед глазами встал управляющий.
- А все эти проклятые выборы. – Наташа прижала мою голову к своей и крепко обняла руками за плечи.
- Проклятые.
Вспоминать ничего не хотелось. Особенно события последних шести месяцев. Вымотали они меня. Но Наташины слова, усталость и ровный шум двигатели сами будто на машине времени вернули в прошлое.
В душное питерское лето, когда Николай Петрович проиграл выборы и свалился с инфарктом… когда Татьяна Егоровна, похоронив мужа, пристрастилась к алкоголю и успокоительным. А спустя месяц после смерти «отца» уснула и не проснулась.
В официальной прессе писали о трагической любви. Журналисты превратили смерть бывшего депутата и его жены в историю равную шекспировской драме о влюбленных.
Мне сочувствовали. Моими приемными родителями восторгались. Татьяну Егоровну посмертно сделали идеалом жены и матери. На два месяца ворота загородного дома превратились в мемориал, к которому несли цветы.
И только я, СанСаныч и врач, приехавший на вызов, знали правду – передозировка алкоголем и транквилизаторами.
«Мама» легко пережила смерть «отца». После того как закончилась публичная часть прощания с ним, она не сказала ни одного доброго слова о Николае Петровиче. Но пережить проигрыш в выборах не смогла.
