Беременность в подарок
– Может, в больницу, Юль? Ты какая-то бледная.
Мотаю головой.
– Ну прям уж. Буду я ещё кататься в больницу из-за каждого недуга. Завтра буду огурцом. Не забивай голову, – стучу по его виску.
Он перехватывает моё запястье, а я боюсь дернуться и выдать себя. Выдать, что мне не нужны эти прикосновения. Хотя я сама виновата. Чего полезла к нему?
Прижимается губами к тыльной стороне моей руки и смотрит прямо в глаза.
– Подумай над моим предложением. Уверен, нам будет хорошо вместе.
Улыбаюсь. Точнее, изображаю улыбку и выхожу.
Машу ему вслед, жду, пока его машина скроется из виду. Ноги отказываются послушно держать мое тельце, и я падаю на заснеженную лавочку.
Из меня вырывается всхлип. Зло вытираю слезы, но они не желают прекращаться.
Достаю телефон.
– Ад, – голос дрожит, – ты сейчас занята?
– Юлек, что стряслось?
– Занята? – уже почти скулю в трубку.
Боль разрывает все тело. Всхлипы становятся сильнее.
– Еду. Ты дома?
Угукаю.
Часто-часто глотаю слюну, чтобы меня снова не вырвало. Беру в руку горсть снега и сжимаю его.
Жду подругу и не решаюсь встать на ноги. Боюсь, сразу грохнусь на притоптанный снег.
Машина Адки тормозит, но скользит по легкому гололеду, останавливаясь чуть подальше моего подъезда.
– Ты дурная?! – орет подруга на весь двор. – Ты какого черта голой жопой на холодной лавке сидишь?!
Подбегает ко мне, периодически поскальзываясь, и сдергивает меня с лавки.
Я чуть ли не повисаю у неё на руках, пока она продолжает отчитывать меня:
– Совсем башкой не думаешь! Ты какого фига такой опасности детей подвергаешь! А если простынешь, ты хоть подумала, чем может обернуться это твое сидение на холодном? Юля!
Она встряхивает меня как куклу и заглядывает мне в лицо.
– Боже, что с тобой?
Всхлипываю.
– Ну-ка, домой.
Заталкивает меня силой в подъезд, чуть ли не волоком дотаскивает до квартиры. Роется в сумке в поиске ключей.
Заботливо раздевает.
– Так, чай горячий! – кричит из кухни, пока я растекаюсь на диване. – Ванну нельзя, душ тоже. Опасно! Так что чаем буду отпаивать, пока не лопнешь.
Забегает в гостиную, заворачивает меня в плед и вручает большую кружку с ароматным чаем.
Сама усаживается на пол и смотрит на меня так пронзительно, что снова слезы подкатывают.
– О, горе ты мое, ну что такое? Что могло случиться за несколько часов, пока мы не виделись?
– Он сказал про аборт, – вышептываю непослушными и одеревеневшими губами.
Адка удивлённо хлопает глазами.
– Ты ему сказала? – пищит и закусывает губу.
Мотаю головой.
– А как тогда? Юль, постарайся не плакать, милая, – поглаживает меня по ноге.
Обхватываю кружку и не чувствую тепла. Кажется, я промерзла вся изнутри после разговора с Захаром.
– Он сказал, что ему не нужна семья. Никаких случайных залетов, да и неслучайных тоже. Дети ему не нужны.
– Так, и ты сказала, что ты забеременела? – продолжает разбираться подруга.
Мотаю головой. Опять.
– Нет, я спросила: а если я все-таки забеременею?
– И?
Адка меняется в лице. Скорее всего, до неё доходит, что именно было дальше.
– Он сказал, что отправит на аборт решать проблему.
– Охренеть, – выдыхает подруга, – вот же козел.
Ударяет кулаком по своему бедру и стискивает зубы.
Угукаю. Глаза снова наполняются слезами.
– Слушай, а если ему сказать?
В ужасе округляю глаза и в панике трясу головой.
– Только через мой труп он узнает о беременности, – резко отставляю стакан, и часть чая расплескивается, – не вздумай никому говорить.
Хватаю Адку за рукав и сжимаю ткань в руке.
– Ты меня слышишь, Ада? Не вздумай даже! – повышаю голос.
Подруга кивает.
– Юль, я никому, ты же знаешь. Но мало ли, вдруг когда он узнает, то передумает.
Встряхиваю подругу.
– Ада, ты меня слушала? Он ясно дал понять, что отправит меня на аборт! Аборт!
Всхлипываю и складываюсь пополам.
– Все, все, извини, Юль, – гладит меня по волосам, – никто не узнает, пока ты сама не решишь по-другому. Выдыхай, милая.
– Это только мои дети. Захар пусть катится к черту.
