Реквием по любви
Соне казалось, что еще чуть-чуть, и она грохнется в обморок от стыда и ужаса. Алексей брезгливо отдернул руку с ее талии. Сердце больно-больно сжалось в груди. Голова гудела, рискуя разлететься вдребезги.
- Все не так, - Алмазова, что было сил, вцепилась в рукав мужчины, - Не слушай! Все не так!
- Однако, ты не говоришь, что это неправда, - процедил сквозь зубы Гордеев старший, и без труда освобождившись от ее захвата, быстрым шагом направился к выходу.
- Лех, я могу все объяснить, - окликнул его Андрей. Но, тот даже не остановился.
Понимая, что именно сейчас произошло, Соня впала в самую настоящую истерику. Девушка заметалась, не зная, как правильно поступить в сложившейся ситуации. Как его вернуть. На глазах выступили слезы отчаяния, которые она даже не пыталась сдерживать. Чтобы не закричать от боли и обиды, до крови прикусила нижнюю губу. Вкус метала на языке, словно предал ей сил. Алмазова, в считанные секунды, сняла босоножки, и со всех ног помчалась за Гордеевым. Соня была абсолютно дизориентирована, бежала наугад, не разбирая дороги из-за стоявшей в глазах влаги. На улице, как из ведра, лил дождь. Словно, погода чувствовала ураган в ее душе. Порывы холодного ветра, наотмашь, хлестали по лицу, но Алмазова упрямо приближалась к его машине, хлюпая по лужам босыми ногами. Промокшая, до нитки, продрогшая так, что зуб на зуб не попадал, девушка преградила путь автомобилю Гордеева. Тот как раз собирался тронуться с парковки, но успел нажать на тормоза. Соня видела мрачное, искаженное яростью, лицо Алексея. Из-за слишком сильно стиснутых зубов, желваки на его челюсти ходуном ходили. Да и руки были до такой степени сжаты в кулаки, что побледнели костяшки пальцев.
- Уйди с дороги!
Алмазова отрицательно замахала головой, ясно дав понять, что уехать отсюда он сможет только по ней. Чего-чего, а упрямства ей было не занимать.
- Дай все объяснить, - срывающимся голосом прохрипела девушка, - Все не так, как ты подумал...
Алексей пулей выскочил из машины, и угрожающе двинулся в ее сторону.
- Откуда тебе знать, о чем именно я подумал?
- Предполагаю.
- Можешь свои предположения, знаешь куда засунуть? – сорвался Алексей, переходя на крик, - Что-то с Андреем не поделили, и ты таким образом отыграться решила? Не выйдет, дорогая! Я своему брату никогда в жизни больно не сделаю.
- Нет! Все не так, - шептала она еле слышно, - Я здесь вообще не при чем.
- А что тогда? Моими чувствами поиграть захотела? Получилось, девочка! У тебя это прекрасно получилось. Мне больно. Сам не ожидал, но, чертовски больно!
- Я не хотела, - зарыдала Соня еще сильнее, - Прости.
- Уйди с дороги, - отчеканил Гордеев, и больше не обращая на нее ни какого внимания, сел за руль, собираясь уехать отсюда, во что бы то ни стало. Заревел мотор, когда он ударил по газам. Соня зажмурилась, собираясь умереть под колесами его машины, но не позволить уехать.
- Пусти, - заревела не своим голосом Алмазова, когда практически из-под машины ее выдернул Андрей, освобождая брату дорогу. Алексей, надрывая мотор, скрылся за пеленой дождя.
Андрей, подняв подругу на руки, отнес к своему автомобилю, и усадил на переднее сидение. Секундой позже присоединился к ней, протягивая сухой плед.
- Дай ему остыть, - нарушил тишину молодой человек, - Сейчас он даже слушать не станет.
Соня молчала. Убитая. Опустошенная. Погруженная в свои переживания.
- Если хочешь, я сам поговорю с ним. Объясню, как все было на самом деле.
- Каким образом, - горько усмехнулась девушка, - Я не нашла слов это объяснить.
- А я найду! – поддержал ее друг, - Все ведь из-за меня произошло, мне и выпутывать тебя из этой ситуации. Только не плач больше, хорошо?
- Хочу, и плачу, - Алмазова вытерла лицо пледом, - Возможно, сейчас и наша Лиза где-то плачет.
***
Лиза проснулась среди ночи от внезапно нахлынувшего чувства тревоги. Распахнув глаза, и вовсе растерялась. Ее окружало незнакомое темное помещение, единственным источником освещения которого являлся лунный свет, бесстрашно струящийся через маленькое окошко, расположенное практически у самого потолка. Девушка пошевелилась, морщась от неприятных ощущений. Все мышцы затекли, как в наказание за излишнее упрямство, и теперь мучительно покалывали. Да и не удивительно, спать на кресле, свернувшись калачиком, не очень-то удобно.
Глаза привыкли к темноте, открывая взору просторную, полупустую комнату, с большой русской печью в центре. Лизавета осторожно поднялась на ноги, и, стараясь не шуметь, направилась к окну, которое, к счастью, оказалось открыто. Благодаря этому ночной воздух проникал в сторожку, наполняя ее необыкновенной свежестью. Подойдя вплотную, встала на цыпочки, со всех сил пытаясь дотянуться до крошечного подоконника, и несколько раз глубоко вдохнула, наслаждаясь ни с чем несравнимым ароматом хвойного леса. А так же воды. Именно из-за нее воздух был столь свежим, и влажным. Рядом находилось озеро, Карпова это чувствовала. Из самого дальнего угла комнаты раздался тихий стон, как бы напоминание, что Лиза здесь вовсе не одна. Вздрогнув, она обернулась на звук, да только так и застыла в нерешительности. В углу, где стояла кровать, было столь темно, что девушка не могла сказать с уверенностью, что Дмитрий спит.
Невнятное мычание повторилось. Теперь Карпова поняла причину внезапной бессонницы – эти стоны ее и разбудили. Ругая себя на всех языках мира, Лизавета осторожно приблизилась к кровати, и склонилась над мужчиной. Дмитрий все же спал, но судя по выступившему на висках поту, и сильно стиснутым зубам, снились ему далеко не полевые ромашки. Он тяжело дышал, голова то и дело металась по подушке.
Девушка машинально потянулась ко лбу Похомова, чтобы проверить температуру, да тут же отдернула руку, будто обожглась. Чего она боялась в тот момент? Сложно сказать. Наверное, того, как сладко замирало сердце, при мысли, что эти губы страстно целовали ее несколько часов назад. А руки сжимали в объятиях столь сильно, что трещали кости. Теперь же, Лиза находилась в одном помещении с почти обнаженным мужчиной, и вместо попыток бегства, любовалась его совершенным телом. Как бы она не сопротивлялась, как бы ни запрещала себе думать об этом человеке, отчетливо понимала – ее проигрыш совсем близок. Один неверный шаг, и она пропала. И телом, и душой. Навсегда.
